— Ничего. Я этого не понимаю…
— Может быть, они решили, что мы успели так их опередить, что нет шанса нас поймать. С другой стороны, они могли сделать те же выводы насчет моста, что и мы.
— О боги! Надеюсь, это не так, — вздохнул Финлей. — Последнее, что нам сейчас нужно, так это подтвержденный свидетелями факт колдовства. От всего сердца надеюсь, что тебя не узнали.
Роберт пожал плечами и прислонился к стене. Его лицо, как всегда, было бесстрастно. Он никак не проявлял озабоченности случившимся. Как ему это удается? Как может он игнорировать опасность? В конце концов, ему же просто повезло, что стражники не появились: без аярна он почти наверняка погиб бы, попытавшись создать маскирующую иллюзию. Так почему же он молчит? Почему ничего не предпринимает? Так ведь нет: просто стоит на месте, как будто ему совсем не о чем беспокоиться!
Раздражение кипело в Финлее. Ему ужасно хотелось встряхнуть Роберта, лишить брата этого возмутительного спокойствия, пробудить его к жизненной реальности — бедам Люсары, грозящей Анклаву опасности, кровавым преступлениям Гильдии. Он судорожно вздохнул.
— Как ты думаешь, что затеял Оливер?
Роберт почти никак не прореагировал на вопрос, лишь оторвал взгляд от далеких гор.
— Не знаю. Он взрослый человек, Финлей. Я не могу повлиять на его решения.
— Значит, ты полагаешь, что они с Блэром вступили в заговор? Их союз, конечно, силен, но только, знаешь ли, им никак не по силам свергнуть Селара. Им не удастся получить необходимой поддержки — если только ты не присоединишься…
Роберт отвернулся и двинулся прочь, вниз по тропе. Финлей бросил кружку и поспешил за братом.
— Если Оливер окажется замешан в измене, то только потому, что ты отказываешься противостоять Селару. Оливер связался с Блэром из-за тебя. И не забудь, он знает насчет нас — не представляю, каким образом, но знает. Поэтому оставлять его без присмотра вдвойне опасно. На него тоже нужно наложить Печать. Мы должны были остаться и сделать это: тогда, даже если его схватят, он не сможет ни о чем проговориться.
Роберт остановился на краю крутого обрыва и стал смотреть на уходящий вниз склон. Волосы его потемнели от дождя и липли к лицу, но это, казалось, не трогало его — так же как и все, что говорил Финлей.
— Я бы хотел, чтобы ты решил, чего хочешь, Финлей. Если бы мы задержались вчера, Арли был бы мертв. Если мы присоединимся к Оливеру теперь, я не смогу встать в Круг и возглавить Анклав. Я ведь говорил тебе, что мы отправляемся на Собрание.
— Но ты не собираешься становиться в Круг, не так ли?
— Нет. — Роберт повернулся и взглянул на брата; его зеленые глаза потемнели и были полны чувства, которого Финлей не понимал. — Ты не знаешь наверняка, что Оливер замышляет измену, однако, будь это даже так, я ничего не могу сделать, чтобы остановить его, и тебе известно, что в заговоре я участия не приму. Когда же ты наконец поймешь, Финлей, что в этой битве никогда не победишь?
С этими словами Роберт повернулся и двинулся к хижине, однако Финлей не мог позволить разговору на этом кончиться.
— А как насчет Дженн? И твоего аярна? Роберт остановился и снова взглянул на брата.
— Что ты хочешь знать относительно Дженн?
— Нам предстоит взять ее с собой в Анклав — провести через врата. После того, что случилось с твоим аярном, мы не можем предвидеть, какое действие на нее окажут защитные заклинания.
— Да, пожалуй, будет огорчительно, если она взорвет гору. Финлей надулся:
— Это не смешно. Предполагается, что наложение Печати защищает тайну Анклава, так что никто не может сказать о нем другому, если только тот тоже не носит Печать. Но откуда мы знаем, что с Дженн все так и будет?
— Мы можем ее испытать.
— Печать на нее наложил ты, Роберт, так что испытать ее тоже можешь только ты. Без своего аярна ты бессилен. Подумай хорошенько. Мы собираемся доверить девушке секрет, который колдуны тщательно охраняли на протяжении столетий. Нет никакой гарантии, что она, покинув Анклав, не расскажет о нем первому встречному. А это, как ты, несомненно, понимаешь, будет означать конец для всех нас.
Наступило утро, принеся с собой густой туман, окутавший горы, как саван. Мягкий и непроницаемый, он глушил все звуки, так что даже стук копыт по каменистой тропе в двух шагах не был слышен. Вдоль прохода в горах высились грозные гранитные пики, выглядывавшие из тумана, словно привидения. Дженн казалось, что влага просачивается сквозь ее теплое шерстяное платье и плащ до самых костей, что липкие пряди тумана обволакивают ее душу.
Колдовство!
Неужели такое возможно? Неужели легендарный граф Дан-Лорн — колдун? Немыслимо! И почему она никогда ничего не слышала об этом раньше? Наверное, он умеет скрывать свой опасный дар. Все они должны это уметь.
А теперь и она сама — одна из них…
Дженн провела всю ночь без сна, думая о том, что случилось на мосту. Снова и снова перебирала она все детали, пока наконец не нашла один-единственный краткий момент. Да, именно к этому все и сводилось — к единственному моменту. Тогда, увидев, как Мика висит на краю пропасти, она воззвала к богам, моля их позволить мосту продержаться, пока она не вытащит парня. Только и всего — быстролетное единственное мгновение. Ничего больше она не вспомнила. Так это и есть колдовство?
Однако ведь ничего подобного давно не существует. Так учит история. Как может то, что считалось фактом на протяжении пяти столетий, оказаться ложью? Ох, Роберт был так спокоен, когда рассказывал… да еще и вытащил этот свой дурацкий аярн! Ведь он чуть не убил их обоих!
И вот теперь она едет с ними, едет с колдунами, которых разыскивает Гильдия. Гильдийцы, конечно, чудовища… Но куда везет ее Роберт? На встречу с другими колдунами? Отпустят ли они ее потом?
Нет. Не отпустят. Раз их теперь так мало, они наверняка захотят удержать у себя любого, кто обладает силой. Она станет пленницей. Пленницей колдунов. Пленницей злодеев, на которых охотится Гильдия.
Но еще не поздно. Если выбрать подходящий момент, еще можно ускользнуть. Если только удастся найти обратную дорогу через горы, она станет свободна. Но нужно не медлить, иначе они заедут слишком далеко…
Дженн огляделась. Лошади двигались по узкому уступу, извивающемуся по склону горы. Все утро рядом с ней ехал Мика. Конечно, призналась себе девушка, к нему невозможно не питать симпатии. Веснушчатое лицо парня и бесхитростные голубые глаза не выражали ничего, кроме теплоты и заботы. Словно чувствуя ее беспокойство, Мика все время старался быть рядом, старался утешить. Однако, как ни скрывал он боль, его раны, должно быть, давали о себе знать. С другой стороны, из этого ведь можно извлечь пользу… Мика не сразу заметит, если она отстанет, а остальные едут впереди:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124