Он отстаивает какие-то мифические идеи справедливости, не желая понимать, что благо не в том, чтобы ради спасения французов послать полмиллиона британских солдат в грязные окопы на Сомме, а в расширении и укреплении империи! Представьте себе, что будет, если лорд Китченер сумеет скоро закончить войну и станет победителем?! Каким кумиром толпы он станет?! И что мы сможем сделать против этого влияния?
— Мистер Холл, мы рады, что вы оправдываете самое лучшее мнение о вашем даре предвидения… какой-то катастрофы с лордом… — сощурился в многозначительной улыбке сэр Эрнст Кассель.
— Посоветуйтесь с сэром Уинстоном, — невинно предложил брат хозяина. — Это светлая голова…
— Он скоро должен быть в Лондоне, — проявил всегдашнюю осведомленность хозяин дома.
Братья заулыбались адмиралу. Они поняли, что сэр Реджинальд полностью единодушен с ними в оценке вредной деятельности фельдмаршала. Большего не требовалось, ибо смышленый моряк хорошо знал весомость каждого слова, сказанного в этом салоне. Ему частенько отчислялись братьями кругленькие суммы для проведения таких операций его ведомства, о которых не обязательно знать на Уайтхолле или на Даунинг-стрит, 10. Отчета об израсходованных деньгах не спрашивали…
И сегодня сэр Кассель заблаговременно приготовил средство, весьма стимулирующее догадливость разведчика. С изящным поклоном он вручил ордер на выдачу в его банке очередной крупной суммы. Адмирал понял свою задачу. Как он ее выполнит — никого из присутствующих уже не волновало. Это было дело профессионалов и их техники…
73. Лондон, апрель 1916 года
Майор Уинстон Черчилль, командир батальона в британском экспедиционном корпусе во Франции, он же — недавний первый лорд Адмиралтейства, изгнанный происками Китченера и Асквита, прибыл в Лондон хлопотать о выходе в отставку. Сэр Уинстон был по горло сыт пребыванием на фронте. Оно не принесло ему военных лавров и могло превратиться в нудную и опасную военную лямку. Более того, оно грозило ему уходом из политики и забвением. Но майор был не таков, чтобы его можно было просто удалить со сцены. Он решил лучше претерпеть насмешки недругов за неудачную военную карьеру, и все-таки уволиться из армии. Момент сэр Уинстон выбрал весьма удачный: из-за потерь его батальон должны были слить с другим, а командование передать командиру второго батальона, как более старшему в должности и чине.
В принципе вопрос был уже решен, но приказа по армии еще не было. Тем не менее сэр Уинстон с наслаждением снял военную форму и переоделся в штатское.
Глава разведки адмирал Холл, его прежний подчиненный и единомышленник во всех деликатных вопросах, узнав, что мистер Черчилль обретается в столице, пригласил его к себе. Сэр Уинстон счел, что визит к Холлу снабдит его кое-какой уникальной информацией, и с удовольствием принял приглашение.
Дорогой «роллс-ройс», подарок сэра Касселя и других богатых друзей, доставил майора на площадь Молл к зданию Адмиралтейства. Потомок герцогов Мальборо вошел в подъезд позади памятника Куку. Незнакомый сержант заставил его подождать пару минут, пока докладывал о «господине майоре» кому-то по телефону, но получил, видимо, нагоняй и сразу стал воплощением любезности. Он даже пошел сопровождать гостя по длинному и мрачному коридору.
Сэр Уинстон энергично шагал впереди сержанта, его обуревали сложные чувства. Ведь еще недавно он и не подумал бы заглянуть в этот коридор для посетителей военной разведки, поскольку пользовался специальным подъездом, расположенным прямо под его бывшим кабинетом в этом здании. Помимо него, таким правом пользовались лишь высшие офицеры разведки, весьма гордившиеся, что у них собственные ключи от дверей главного подъезда Адмиралтейства. Теперь сэр Уинстон вынужден как какой-то мелкий клерк вышагивать с сопровождающим через плебейский коридор в канцелярию, откуда можно попасть в кабинет начальника разведки. Он ругал себя, что сразу не подъехал к особому входу и не прошел через него, минуя всех любопытствующих — здесь без конца встречались чиновники и глазели на бывшего первого лорда Адмиралтейства, неизвестно куда идущего под охраной сержанта.
Черчилль ускорял шаги, чтобы быстрее пройти через это унижение. Наконец миновали заваленную кипами бумаг и разным мусором канцелярию, где никто и не подумал подняться при виде бывшего высокого шефа. Вошли в комнату 39, где, как знал сэр Уинстон, располагался мозг британской разведки. Вид этой комнаты, крашенной масляной краской кремового цвета и расположенной прямо под его элегантным бывшим кабинетом, вызвал еще большее раздражение Черчилля, хотя офицеры, работавшие здесь, дружно вскочили при его появлении.
Секретарь адмирала Холла, сидевший за большим столом между мраморным камином и обитой войлоком дверью, ведущей в комнату 38, немедленно бросился к своему начальнику, чтобы предупредить о визитере. Офицеры стояли. Сэр Уинстон вспомнил о своем майорском звании и скомандовал «Вольно!». Офицеры сели и молча углубились в работу.
Пока секретарь докладывал о нем Холлу, Черчилль с тоской о власти и своем былом величии разглядывал пейзаж, открывавшийся из трех огромных окон комнаты 39. Это был тот же вид, что и из его бывшего кабинета.
Прямо перед ним зеленел газон у дома номер 10 по Даунинг-стрит, через который он так часто проходил к премьеру Асквиту с неурочными докладами, когда был политическим руководителем военно-морского флота. Будучи в опале, он не мог и подумать, что когда-нибудь полноправным хозяином займет на много лет этот дом, но всей душой стремился именно к этому. Оттого-то недавнее падение с поста первого лорда Адмиралтейства до сих пор держало Черчилля в состоянии тихого бешенства. Он был готов тяжко мстить всем своим врагам, удалившим его от власти, и в первую очередь — военному министру и главнокомандующему лорду Китченеру, с которым у него всю его военную жизнь были особые счеты.
Секретарь пригласил мистера Черчилля к начальнику разведки. Сэр Уинстон прошел за обитую войлоком дверь и сразу попал в дружеские объятия адмирала. Они были старыми друзьями. Их связывало не только служение империи, но и полное подчинение интересам той банкирской семьи, которую оба считали олицетворением финансовой мощи своей страны.
Огромный кабинет начальника военно-морской разведки, фактически руководившего всей разведывательной и осведомительной службой Великобритании, был увешан картами морских театров войны.
Под картой столь бесславно закончившейся Дарданелльской операции стоял покойный диван. Сэр Уинстон опустился на него, отчасти затем, чтобы не видеть карту — переживания уже несколько утомили майора. Холл достал из книжного шкафа коньяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Мистер Холл, мы рады, что вы оправдываете самое лучшее мнение о вашем даре предвидения… какой-то катастрофы с лордом… — сощурился в многозначительной улыбке сэр Эрнст Кассель.
— Посоветуйтесь с сэром Уинстоном, — невинно предложил брат хозяина. — Это светлая голова…
— Он скоро должен быть в Лондоне, — проявил всегдашнюю осведомленность хозяин дома.
Братья заулыбались адмиралу. Они поняли, что сэр Реджинальд полностью единодушен с ними в оценке вредной деятельности фельдмаршала. Большего не требовалось, ибо смышленый моряк хорошо знал весомость каждого слова, сказанного в этом салоне. Ему частенько отчислялись братьями кругленькие суммы для проведения таких операций его ведомства, о которых не обязательно знать на Уайтхолле или на Даунинг-стрит, 10. Отчета об израсходованных деньгах не спрашивали…
И сегодня сэр Кассель заблаговременно приготовил средство, весьма стимулирующее догадливость разведчика. С изящным поклоном он вручил ордер на выдачу в его банке очередной крупной суммы. Адмирал понял свою задачу. Как он ее выполнит — никого из присутствующих уже не волновало. Это было дело профессионалов и их техники…
73. Лондон, апрель 1916 года
Майор Уинстон Черчилль, командир батальона в британском экспедиционном корпусе во Франции, он же — недавний первый лорд Адмиралтейства, изгнанный происками Китченера и Асквита, прибыл в Лондон хлопотать о выходе в отставку. Сэр Уинстон был по горло сыт пребыванием на фронте. Оно не принесло ему военных лавров и могло превратиться в нудную и опасную военную лямку. Более того, оно грозило ему уходом из политики и забвением. Но майор был не таков, чтобы его можно было просто удалить со сцены. Он решил лучше претерпеть насмешки недругов за неудачную военную карьеру, и все-таки уволиться из армии. Момент сэр Уинстон выбрал весьма удачный: из-за потерь его батальон должны были слить с другим, а командование передать командиру второго батальона, как более старшему в должности и чине.
В принципе вопрос был уже решен, но приказа по армии еще не было. Тем не менее сэр Уинстон с наслаждением снял военную форму и переоделся в штатское.
Глава разведки адмирал Холл, его прежний подчиненный и единомышленник во всех деликатных вопросах, узнав, что мистер Черчилль обретается в столице, пригласил его к себе. Сэр Уинстон счел, что визит к Холлу снабдит его кое-какой уникальной информацией, и с удовольствием принял приглашение.
Дорогой «роллс-ройс», подарок сэра Касселя и других богатых друзей, доставил майора на площадь Молл к зданию Адмиралтейства. Потомок герцогов Мальборо вошел в подъезд позади памятника Куку. Незнакомый сержант заставил его подождать пару минут, пока докладывал о «господине майоре» кому-то по телефону, но получил, видимо, нагоняй и сразу стал воплощением любезности. Он даже пошел сопровождать гостя по длинному и мрачному коридору.
Сэр Уинстон энергично шагал впереди сержанта, его обуревали сложные чувства. Ведь еще недавно он и не подумал бы заглянуть в этот коридор для посетителей военной разведки, поскольку пользовался специальным подъездом, расположенным прямо под его бывшим кабинетом в этом здании. Помимо него, таким правом пользовались лишь высшие офицеры разведки, весьма гордившиеся, что у них собственные ключи от дверей главного подъезда Адмиралтейства. Теперь сэр Уинстон вынужден как какой-то мелкий клерк вышагивать с сопровождающим через плебейский коридор в канцелярию, откуда можно попасть в кабинет начальника разведки. Он ругал себя, что сразу не подъехал к особому входу и не прошел через него, минуя всех любопытствующих — здесь без конца встречались чиновники и глазели на бывшего первого лорда Адмиралтейства, неизвестно куда идущего под охраной сержанта.
Черчилль ускорял шаги, чтобы быстрее пройти через это унижение. Наконец миновали заваленную кипами бумаг и разным мусором канцелярию, где никто и не подумал подняться при виде бывшего высокого шефа. Вошли в комнату 39, где, как знал сэр Уинстон, располагался мозг британской разведки. Вид этой комнаты, крашенной масляной краской кремового цвета и расположенной прямо под его элегантным бывшим кабинетом, вызвал еще большее раздражение Черчилля, хотя офицеры, работавшие здесь, дружно вскочили при его появлении.
Секретарь адмирала Холла, сидевший за большим столом между мраморным камином и обитой войлоком дверью, ведущей в комнату 38, немедленно бросился к своему начальнику, чтобы предупредить о визитере. Офицеры стояли. Сэр Уинстон вспомнил о своем майорском звании и скомандовал «Вольно!». Офицеры сели и молча углубились в работу.
Пока секретарь докладывал о нем Холлу, Черчилль с тоской о власти и своем былом величии разглядывал пейзаж, открывавшийся из трех огромных окон комнаты 39. Это был тот же вид, что и из его бывшего кабинета.
Прямо перед ним зеленел газон у дома номер 10 по Даунинг-стрит, через который он так часто проходил к премьеру Асквиту с неурочными докладами, когда был политическим руководителем военно-морского флота. Будучи в опале, он не мог и подумать, что когда-нибудь полноправным хозяином займет на много лет этот дом, но всей душой стремился именно к этому. Оттого-то недавнее падение с поста первого лорда Адмиралтейства до сих пор держало Черчилля в состоянии тихого бешенства. Он был готов тяжко мстить всем своим врагам, удалившим его от власти, и в первую очередь — военному министру и главнокомандующему лорду Китченеру, с которым у него всю его военную жизнь были особые счеты.
Секретарь пригласил мистера Черчилля к начальнику разведки. Сэр Уинстон прошел за обитую войлоком дверь и сразу попал в дружеские объятия адмирала. Они были старыми друзьями. Их связывало не только служение империи, но и полное подчинение интересам той банкирской семьи, которую оба считали олицетворением финансовой мощи своей страны.
Огромный кабинет начальника военно-морской разведки, фактически руководившего всей разведывательной и осведомительной службой Великобритании, был увешан картами морских театров войны.
Под картой столь бесславно закончившейся Дарданелльской операции стоял покойный диван. Сэр Уинстон опустился на него, отчасти затем, чтобы не видеть карту — переживания уже несколько утомили майора. Холл достал из книжного шкафа коньяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140