— На всякий случай, — продолжал гость, — следует дать сообщение в Петроград о поездке военного министра на крейсере каким-нибудь старым шифром, который немцы уже «раскололи». Адмирал Шеер вышлет тогда в засаду свои подводные лодки, и они начнут охоту за «Хэмпширом»…
— О, да! — поддержал его Холл. — При получении известия о гибели крейсера боши наверняка припишут катастрофу молодецким действиям кого-либо из капитанов субмарины… Это тоже будет нам на руку…
— Далее… — методически развивал свои мысли Черчилль, — твои люди в Петрограде должны распустить слухи, что немка-царица знала заранее весь маршрут плавания корабля с Китченером на борту и предательски выдала этот секрет своим немецким родственникам. Таким образом, мы серьезно скомпрометируем нашу главную противницу в Петрограде и поддержим силы, работающие для ее свержения.
— Вот видишь! Даже сама гибель нашего дорогого фельдмаршала, — лицемерно поднял сэр Уинстон глаза к небу, — будет способствовать усилению Британской империи.
Бывший первый лорд задумался. Он снова вспомнил все обиды, которые претерпел по воле Китченера. Его большой рот скривился в злорадной улыбке.
«А четвертый вывод я тебе, дружочек, не скажу! — подумал сэр Уинстон. — Когда фельдмаршал отправится на тот свет, освободится его министерский портфель… Не исключено, что именно меня призовут на этот пост! Ведь мои могущественные друзья весьма заинтересованы в том, чтобы иметь во главе военного министерства такого энергичного и умного деятеля, как я!»
74. Волочиск, апрель 1916 года
После совещания 1 апреля на царской Ставке, где, вопреки сопротивлению Эверта, Куропаткина и только что отрешенного от командования Юго-Западным фронтом Иванова, Брусилов добился у верховного главнокомандующего и начальника его штаба Алексеева разрешения наступать и его фронту, новый главкоюз приказал Клембовскому вызвать на 5 апреля в местечко Волочиск командующих всеми подчиненными ему четырьмя армиями.
Мудрый генерал избрал Волочиск не случайно. Во-первых, местечко находилось почти на середине четырехсотверстной линии Юго-Западного фронта, всего в полусотне верст от передовой. Оно лежало на линии Юго-Западной железной дороги, что обеспечивало коммуникации и надежную телеграфную связь со штабами армий и его собственным штабом в Бердичеве.
После совещания главкоюз собирался проинспектировать 11-ю и 7-ю армии, с которыми Брусилов был знаком пока только понаслышке.
Во-вторых, Брусилов не хотел разрабатывать наступательную операцию в не остывшем еще «гнезде» Николая Иудовича Иванова. В Бердичеве все напоминало ему генерала-плакальщика. Здесь, казалось ему, не выветрился дух смирения перед врагом, робости и заниженной оценки собственных войск. К тому же чины штаба фронта трепетали перед новым главкомом, ожидали всеобщего разгона, и ждать от них сейчас серьезной помощи не приходилось. Да и командующим армиями было бы полезно начинать работу с новым командующим в иной обстановке.
Назначая встречу на линии бывшей государственной границы империи, Брусилов как бы намекал своим возможным оппонентам, что пора отступления кончилась и начинается изгнание врага из пределов Отчизны. Хитрый старик всеми доступными ему силами как бы толкал своих подчиненных на Запад, в наступление…
Сегодня, когда его идея должна была воплотиться в конкретные приказы командующим армиями, Алексей Алексеевич считал необходимым разжечь дух единомыслия, без которого победа над противником невозможна. Генерал не спешил заняться рутинной работой.
«Для славы России должны мы наступать! — охватил глазом на карте главнокомандующий фронтом четкие линии своих боевых порядков. Потом он перевел взгляд на другую карту — боевых действий союзнических войск. — Не только для спасения Франции и Италии, но для блага России!.. Цель высока, хотя союзники толкают нас в наступление ради своих эгоистических интересов… Наверное, и в кампании нынешнего года нас обманут и подведут, как подводили в пятнадцатом и четырнадцатом… Хорош Жоффр! Заявлять на союзническом совещании в Шантильи, что ввиду недостатка людей Франция должна избегать потерь и потому будет вести только оборонительные бои!.. А активную борьбу с противником должна вести Россия!.. Выручать Францию, да и Англию с Италией должна тоже только Россия!.. А драгоценные союзники при этом даже поставки боеприпасов срывают!..»
Настроение генерала, еще недавно хорошее, стало портиться. Он вспомнил точку зрения Алексеева на сей предмет. Начальник штаба Ставки дал ему почитать свое письмо Жилинскому, российскому представителю в союзническом совете в Париже. «Думаю, что спокойная, но внушительная отповедь, решительная по тону, на все подобные выходки и нелепости стратегически безусловно необходима. Хуже того, что есть, не будет в отношениях. Но мы им очень нужны, на словах они могут храбриться, но на деле на такое поведение не решатся. За все нами получаемое они снимут с нас последнюю рубашку. Это ведь не услуга, а очень выгодная сделка. Но выгоды должны быть хотя немного обоюдные, а не односторонние…».
«Да что на союзников кивать, коль в самой России порядка нет! — с горечью подумал вдруг Брусилов. — Снова Надежда пишет про разные интриги против меня в Петербурге и Ставке, которые порождаются завистью… Бездарные паркетные шаркуны ходят в славе и почестях, присваивают себе чужие успехи, а общественность, двор, может быть, и народ — им верят!.. Подумать только, моя 8-я армия сыграла решающую роль в том, что неприятель оставил Львов в четырнадцатом году без боя, а Рузский вошел в город и всю заслугу по овладению столицей Галиции приписали ему! Теперь этот плакса Николай Иудович интригует вместе со старой перечницей, графом Фредериксом, против меня и против своих бывших соратников… Он хотел бы остановить наше наступление в зародыше, чтобы не было контраста с его беспомощностью… Ловок только подъезжать к царю с поздравлениями да с орденами… Как лихо он самодержцу «Георгия» преподнес!.. Поэтому и обретается на Ставке в звании «состоящего при особе государя-императора»… Обидно за войска, что бездарности вроде Куропаткина и Иванова подрезают крылья боевым орлам… Ну да бог с ними… С божьей помощью я еще могу что-то сделать, тем более отогнать от себя всю эту пакость! История разберет, как было дело, а теперь главное — победить!»
Морщинки горечи, состарившие было лицо генерала, разгладились, он подошел к сейфу, отомкнул его и достал копию записки Алексеева царю, разосланную по приказу Николая командующим фронтами накануне совещания в Ставке 1 апреля. Полистал изящно переплетенную рукопись, приложенные карты, схемы. Вернулся к большой настенной карте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140