Лясота, который после последней битвы не мог уже владеть руками,
чтобы держать лук и меч, спокойно подбрасывал топливо в камин, другие
осматривали свои мечи и доспехи. И, словно сговорившись, почти все взялись
за оселки и принялись точить оружие; остальные же пробовали пальцами
острия стрел и тетивы у луков.
В горнице все пришло в движение, каждый, усевшись, где пришлось,
точил, чистил и направлял оружие и чинил доспехи. Среди наступившего
молчания вдруг раздался голос Вшебора.
- Я вижу, что старик хочет свалить на нас вину и показать, что мы
своей вылазкой привлекли чернь. Он не сказал этого прямо, но я догадался.
Но уверяю вас, что, когда я был в Полоцке у Маслава, там уже сговорились
идти на Ольшовское городище, и я спешил привезти вам эту новость.
- Рано или поздно, это должно было случиться, - прибавил Топорчик. -
Я благодарю Господа Бога за то, что он мне позволил набраться сил, теперь
я не буду сидеть в углу, сложив руки.
То же самое повторил и Канева, который еще не вылечил своих шишек и
синяков, но уже готов был опять действовать. Так, до поздней ночи, шли
приготовления, прерывавшиеся от времени до времени отдельными замечаниями;
во всем замке, кроме женщин, никто не сомкнул глаз.
Белина даже не присаживался. Опасаясь, как бы сон не одолел его, если
он присядет на лавку, он, когда почувствовал, что веки у него слипаются от
усталости, скрестил руки на мече, прикрыл глаза и так, стоя, подремал
немного.
Уже рассветало, и петухи пели в третий раз, когда все спавшие и
только что проснувшиеся были напуганы страшным шумом и криками; все
сорвались с своих мест, боясь каких-нибудь козней со стороны неприятеля, и
бросились разузнавать, что случилось. Но никто еще ничего не знал: крики
шли со стороны тюремных дверей, где столпились вооруженные воины, и на их
зов сбегались все.
Вшебор, бежавший впереди всех с обнаженным мечом, нашел здесь обоих
Белин, их дворню и еще многих других.
У входа в яму, куда бросили Вехана и Репца, глазам присутствовавших
представилось страшное зрелище. В том месте, где стояла ночная стража,
лежали теперь два трупа. Незаметно было на них каких-либо следов крови или
насилия, шеи были обмотаны веревками, так сильно стянуты, что глаза
выскочили из орбит, а языки вывались изо рта. Около них валялось на земле
оружие.
Двери у входа в яму были выломаны, а между тем ночью никто не слышал
ни малейшего шума, никто не двигался даже и не переходил через двор. В яме
не хватало и других узников, ушедших вместе с беглецами; оставался только
старый дворовый человек Белине, посаженный за какое-то бесчинство, его
никто не тронул, он остался цел и невредим, но не мог сказать ничего
путного, кроме того, что, проснувшись, заметил дуновенье свежего воздуха
сквозь открытые двери темницы.
Люди разбежались искать беглецов, которым, по-видимому, трудно было
уйти за рогатки, охраняемые многочисленной стражей.
В замке было волнение и замешательство, а среди простого народа -
крики, шум, плач и стоны женщин, и возгласы тех, которых избивала стража,
потому что надо было как-нибудь водворить порядок и сразу усмирить
бунтовщиков и зачинщиков.
Накинув на себя, что попало, выбежали перепуганные женщины, узнать,
что случилось? Некоторым из них казалось, что чернь, воспользовавшись
темнотою, вторгнулась внутрь городища, и бой разгорелся во дворе.
Более мужественные из них хватали топоры, и многие решали лучше
защищаться, сколько хватит сил, чем позорно уступить. Другие же ломали
руки и плакали.
Ясный день застал всех обитателей замка в тревоге и смятении, а
караульных, в тщетных поисках беглецов... Нигде не было и следа их!
Это бегство еще увеличило общую тревогу, потому что Репец и Вехан,
пробыв долгое время в городище, хорошо его знали и могли быть хорошими
проводниками для черни, указав ей слабые стороны обороны.
Солнце всходило в густой тьме и в долине нельзя было ничего
различить, заметно только было усиленное движение среди густых масс черни.
Наконец утренний туман рассеялся, и тогда все наблюдавшие из замка
ясно увидели отряды войска, направлявшегося к валам. Так как болота еще не
замерзли, а речка, переполненная осенними дождями, вышла из берегов, то с
этой стороны нельзя было ожидать нападения; но вскоре заметили, что именно
с этой стороны двигалась большая толпа народа, бросавшая в трясину бревна
и доски и устраивавшая мостки для перехода. Осажденные вынуждены были
терпеливо смотреть на все эти приготовления, потому что стрелы не долетали
на такое расстояние.
Защитники могли оказаться в безвыходном положении, если бы нападающие
бросились на замок сразу со всех сторон. У осажденных было мало войска, а
простой народ, находившийся на первом дворе, годился только на то, чтобы
под строгим надзором, разбив их на небольшие кучки, заставить переносить
тяжести. Но эти приготовления вызвали в защитниках новую тревогу, все
только молча переглянулись между собой.
Пока люди суетились на валах, приготовляясь к обороне, отец Гедеон,
по заведенному им обычаю, взошел с восходом солнца на возвышение, где был
устроен алтарь, чтобы совершить богослужение. Собрались все женщины, дети
и старики и, опустившись на колени, горячо молились. Рыцарство же, едва
успев осенить себя крестным знамением, уже спешило надеть доспехи и идти
на валы.
При свете восходящего солнца, рассеявшего утреннюю мглу, защитники
увидели у ворот замка небольшой отряд всадников, среди которых Собек узнал
Вехана и Репца. Нечего, значит, было искать их в городище. Беглецы рукой
указывали на замок, объясняя, с какой стороны к нему было легче добраться.
Но нападающие не спешили штурмовать замок, может быть, они поджидали
кого-нибудь, может быть, не для чего было торопиться, и они рассчитывали
дождаться, когда готов будет мост через болота, и тогда ударить со всех
сторон.
До полудня не в кого было пустить стрелу, враг держался в отдалении,
и некоторые из осажденных делали предположения, что нападающие ждали
приближения ночи, чтобы с помощью беглецов из замка предпринять
какие-нибудь решительные действия.
Городище имело теперь совершенно другой вид. Пока опасность была еще
далеко, люди имели возможность и отдохнуть, и перекинуться между собой
словами и шутками, а иной раз поспорить и побраниться; случалось, что
только уважение к Белине удерживало их от расправы с помощью меча. Теперь
все это забылось, все снова объединились между собой и даже те, которые
отвыкли от всякой борьбы, проводя все время в лежании и праздности,
почувствовали в себе прилив мужества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70