Дверь отворилась.
Патриции хотелось промчаться по комнате и рухнуть в объятия Мигелю, но она внезапно почувствовала неизъяснимую робость. Он сидел на постели совершенно обнаженный. Его тело походило на безупречную статую мускулистого атлета, оливковая кожа казалась в свете свечи медвяной. Ей было не видно выражение его лица. Глубоко вздохнув, она позволила халату медленно соскользнуть с ее плеч.
Он откинулся на локтях, упиваясь каждым моментом представшего перед ним зрелища.
– Ты прекрасна, – сказал он.
– И ты тоже, – прошептала она.
– Посмотри на меня, – голос его был мягок, но тон – властен.
– Я смотрю.
– Посмотри на меня всего.
Медленно-медленно она подошла к нему и опустилась перед ним на колени. Ласковым движением руки она прикоснулась к его изуродованной ноге. Он не пошевельнулся.
– Я хочу тебя, Мигель.
Он погрузил пальцы в ее волосы, затем притянул Патрицию к себе и страстно поцеловал в губы. Они были раскрыты. По всему ее телу пробегала дрожь. Это же ощущение она испытала, когда он впервые поцеловал ее на конюшне. Но тогда ей стало страшно, а сейчас – ничуть.
– Ах, Мигель, – прошептала она, – мне так жаль, что я оттолкнула тебя той ночью.
Он засмеялся резким гортанным смехом.
– Только смотри, не оттолкни меня сегодня.
И он, втащил ее на постель, перекинув через себя. – Никогда… никогда…
Он ласкал ее шею, грудь, нежно прикоснулся к соскам и почувствовал, как они затвердели под его пальцами, потом провел рукой по ее плоскому животу и огладил округлости бедер. Затем его пальцы скользнули ей в лоно.
Патриция тихо застонала, когда он, охваченный нетерпением и страстью, вошел в нее.
Глава XV
ЛИССАБОН
У главных ворот зазвонил колокольчик. Мигель, беспокоясь о том, как бы этот шум не потревожил отца, только что уснувшего после трудного дня, быстро пересек двор. Что за время для неожиданного визита! И особенно сейчас, когда он предвкушал вечер наедине с Патрицией.
Он открыл ворота и встретил горящий взгляд темных глаз Исабель.
– Исабель? А я… А я как раз собираюсь уезжать.
– Но я приехала вовсе не к тебе. Я приехала к твоему отцу.
В руках у нее был большой букет лилий. Она хотела было пройти, но Мигель встал в воротах, загораживая ей путь.
– Я передам ему эти цветы, – сказал он, забирая букет. – Отец не может принимать посетителей: он очень слаб.
– Ах… Какая жалость!
– Благодарю за сочувствие.
Он попытался было закрыть ворота, но ее рука взметнулась вверх и не дала ему сделать этого.
– Мигель, не прогоняй меня. – Ее лицо было на расстоянии всего нескольких дюймов от его лица. – Я ведь тоже больна.
– Тогда тебе стоит обратиться к доктору.
– Я говорю серьезно. Я больна, я смертельно больна из-за того, что не вижусь с тобой.
– Исабель, прошу тебя… Мне не хочется говорить об этом. У меня сейчас много других проблем – я думаю только об отце.
На ее губах появилась кривая усмешка.
– Вот как? А мне казалось, что тебя куда больше занимает эта злосчастная наследница огромного состояния.
Мигель был поражен.
– Тебе не обмануть меня, – продолжила меж тем Исабель. – А она не сообщила, что ее только что выпустили из сумасшедшего дома?
Мигель ударил ее по лицу.
Исабель медленно поднесла к щеке руку в перчатке. Но прежде, чем она успела сказать хоть что-нибудь, из тьмы во дворе донесся голос Патриции:
– Мигель, где же ты?
– Сейчас приду!
Глаза Исабель превратились в две непроницаемо-черные точки.
– Поторопись, Мигель, – выдохнула она. – Не заставляй ее ждать.
Она отшатнулась, и Мигель, охваченный яростью, захлопнул за нею ворота.
– Кто-то приехал? – спросила Патриция, когда он подходил к дому.
– Нет, это всего лишь привезли цветы отцу. – Он показал ей букет. – Велю служанке поставить их в воду.
Ему нужно было несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями. Разумеется, Патриция рассказала ему о своем пребывании в лозаннском санатории, но откуда об этом стало известно Исабель?
– Мистер Кардига! – послышался из темноты голос Патриции. – Расслабьтесь, мистер Кардига, расслабьтесь!
Патриция нежно обняла его, и улыбка у нее на лице заставила позабыть обо всем, связанном с Исабель.
* * *
На занятиях в школе верховой езды Патриция считалась любимой ученицей наставника. Резкий приказ или даже грубый упрек, обращенные к кому бы то ни было другому, превращались, если речь заходила о ней, в мягкий совет или в сопровождаемую улыбкой и комплиментом рекомендацию. Другие учащиеся перешептывались у нее за спиной, и Патриция не знала, догадываются они или нет об истинном положении вещей. Но когда он усадил ее на Ультимато, на которого не позволял садиться никому, шепоток сменился понимающими ухмылками.
Через пару дней она была уже не просто любимицей преподавателя, она превратилась в его помощницу Мигель попросил ее поработать с несчастной девочкой из Франции, уже признанной всеми, кто учил ее ранее, бездарной, хоть и богатой курицей.
Патриции стало жаль девочку, казавшуюся такой растерянной даже на безотказно смирной паломинской лошадке, – ее бриджи промокли от алого вина, по пухлым щекам, не переставая, катились слезы.
– Как тебя зовут? – спросила Патриция по-французски, обняв плачущую девочку за плечи и поспешив увести ее в дальний конец арены.
– Меня зовут Лиз, – по-английски ответила та.
– Вот как, ты говоришь по-английски?
– Да, я говорю по-английски. Но я не умею ездить верхом на лошади.
Патриция улыбнулась.
– В начале это и впрямь нелегко, Лиз. Тебе следует набраться терпения.
– Но у монсиньора Мигеля совсем нет терпения. Он просто чудовище… Я ненавижу его, – внезапно призналась девочка.
– Что ж, пожалуй. Монсиньор Мигель порой бывает грубоват. Но зато конь у тебя замечательный!
– Да нет же! Самый настоящий дракон! Он хочет сбросить меня наземь и затоптать копытами.
– Ах, детка, этого просто не может быть. Поди сюда! Погляди! Погляди ему прямо в глаза.
Девочка послушно подняла голову.
– Видишь, он сам испуган. Испуган – и только. Ему кажется, что ты причинишь ему боль.
Девочка поглядела в добрые глаза коня.
– Ты так думаешь?.. Значит, он тоже боится?
– Да. Обращайся с ним получше, и все у тебя прекрасно получится. Я обещаю.
– Обещаешь?
– Да. Во-первых, сходи перемени бриджи. – Патриция приняла у нее поводья. – А когда вернешься, я сама тебе помогу.
– Мерси, мерси, ты такая добрая, – воскликнула девочка и помчалась прочь.
За спиной у Патриции послышался обращенный к ней мужской голос:
– Сеньора, я бы с удовольствием поучился у вас верховой езде.
Обернувшись, Патриция увидела, что к ней подходит высокий и стройный молодой человек.
– Полагаю, вам следует переговорить с сеньором Кардигой, – сказала она, указав незнакомцу на Мигеля, который занимался сейчас с кем-то из студентов в противоположном конце арены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Патриции хотелось промчаться по комнате и рухнуть в объятия Мигелю, но она внезапно почувствовала неизъяснимую робость. Он сидел на постели совершенно обнаженный. Его тело походило на безупречную статую мускулистого атлета, оливковая кожа казалась в свете свечи медвяной. Ей было не видно выражение его лица. Глубоко вздохнув, она позволила халату медленно соскользнуть с ее плеч.
Он откинулся на локтях, упиваясь каждым моментом представшего перед ним зрелища.
– Ты прекрасна, – сказал он.
– И ты тоже, – прошептала она.
– Посмотри на меня, – голос его был мягок, но тон – властен.
– Я смотрю.
– Посмотри на меня всего.
Медленно-медленно она подошла к нему и опустилась перед ним на колени. Ласковым движением руки она прикоснулась к его изуродованной ноге. Он не пошевельнулся.
– Я хочу тебя, Мигель.
Он погрузил пальцы в ее волосы, затем притянул Патрицию к себе и страстно поцеловал в губы. Они были раскрыты. По всему ее телу пробегала дрожь. Это же ощущение она испытала, когда он впервые поцеловал ее на конюшне. Но тогда ей стало страшно, а сейчас – ничуть.
– Ах, Мигель, – прошептала она, – мне так жаль, что я оттолкнула тебя той ночью.
Он засмеялся резким гортанным смехом.
– Только смотри, не оттолкни меня сегодня.
И он, втащил ее на постель, перекинув через себя. – Никогда… никогда…
Он ласкал ее шею, грудь, нежно прикоснулся к соскам и почувствовал, как они затвердели под его пальцами, потом провел рукой по ее плоскому животу и огладил округлости бедер. Затем его пальцы скользнули ей в лоно.
Патриция тихо застонала, когда он, охваченный нетерпением и страстью, вошел в нее.
Глава XV
ЛИССАБОН
У главных ворот зазвонил колокольчик. Мигель, беспокоясь о том, как бы этот шум не потревожил отца, только что уснувшего после трудного дня, быстро пересек двор. Что за время для неожиданного визита! И особенно сейчас, когда он предвкушал вечер наедине с Патрицией.
Он открыл ворота и встретил горящий взгляд темных глаз Исабель.
– Исабель? А я… А я как раз собираюсь уезжать.
– Но я приехала вовсе не к тебе. Я приехала к твоему отцу.
В руках у нее был большой букет лилий. Она хотела было пройти, но Мигель встал в воротах, загораживая ей путь.
– Я передам ему эти цветы, – сказал он, забирая букет. – Отец не может принимать посетителей: он очень слаб.
– Ах… Какая жалость!
– Благодарю за сочувствие.
Он попытался было закрыть ворота, но ее рука взметнулась вверх и не дала ему сделать этого.
– Мигель, не прогоняй меня. – Ее лицо было на расстоянии всего нескольких дюймов от его лица. – Я ведь тоже больна.
– Тогда тебе стоит обратиться к доктору.
– Я говорю серьезно. Я больна, я смертельно больна из-за того, что не вижусь с тобой.
– Исабель, прошу тебя… Мне не хочется говорить об этом. У меня сейчас много других проблем – я думаю только об отце.
На ее губах появилась кривая усмешка.
– Вот как? А мне казалось, что тебя куда больше занимает эта злосчастная наследница огромного состояния.
Мигель был поражен.
– Тебе не обмануть меня, – продолжила меж тем Исабель. – А она не сообщила, что ее только что выпустили из сумасшедшего дома?
Мигель ударил ее по лицу.
Исабель медленно поднесла к щеке руку в перчатке. Но прежде, чем она успела сказать хоть что-нибудь, из тьмы во дворе донесся голос Патриции:
– Мигель, где же ты?
– Сейчас приду!
Глаза Исабель превратились в две непроницаемо-черные точки.
– Поторопись, Мигель, – выдохнула она. – Не заставляй ее ждать.
Она отшатнулась, и Мигель, охваченный яростью, захлопнул за нею ворота.
– Кто-то приехал? – спросила Патриция, когда он подходил к дому.
– Нет, это всего лишь привезли цветы отцу. – Он показал ей букет. – Велю служанке поставить их в воду.
Ему нужно было несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями. Разумеется, Патриция рассказала ему о своем пребывании в лозаннском санатории, но откуда об этом стало известно Исабель?
– Мистер Кардига! – послышался из темноты голос Патриции. – Расслабьтесь, мистер Кардига, расслабьтесь!
Патриция нежно обняла его, и улыбка у нее на лице заставила позабыть обо всем, связанном с Исабель.
* * *
На занятиях в школе верховой езды Патриция считалась любимой ученицей наставника. Резкий приказ или даже грубый упрек, обращенные к кому бы то ни было другому, превращались, если речь заходила о ней, в мягкий совет или в сопровождаемую улыбкой и комплиментом рекомендацию. Другие учащиеся перешептывались у нее за спиной, и Патриция не знала, догадываются они или нет об истинном положении вещей. Но когда он усадил ее на Ультимато, на которого не позволял садиться никому, шепоток сменился понимающими ухмылками.
Через пару дней она была уже не просто любимицей преподавателя, она превратилась в его помощницу Мигель попросил ее поработать с несчастной девочкой из Франции, уже признанной всеми, кто учил ее ранее, бездарной, хоть и богатой курицей.
Патриции стало жаль девочку, казавшуюся такой растерянной даже на безотказно смирной паломинской лошадке, – ее бриджи промокли от алого вина, по пухлым щекам, не переставая, катились слезы.
– Как тебя зовут? – спросила Патриция по-французски, обняв плачущую девочку за плечи и поспешив увести ее в дальний конец арены.
– Меня зовут Лиз, – по-английски ответила та.
– Вот как, ты говоришь по-английски?
– Да, я говорю по-английски. Но я не умею ездить верхом на лошади.
Патриция улыбнулась.
– В начале это и впрямь нелегко, Лиз. Тебе следует набраться терпения.
– Но у монсиньора Мигеля совсем нет терпения. Он просто чудовище… Я ненавижу его, – внезапно призналась девочка.
– Что ж, пожалуй. Монсиньор Мигель порой бывает грубоват. Но зато конь у тебя замечательный!
– Да нет же! Самый настоящий дракон! Он хочет сбросить меня наземь и затоптать копытами.
– Ах, детка, этого просто не может быть. Поди сюда! Погляди! Погляди ему прямо в глаза.
Девочка послушно подняла голову.
– Видишь, он сам испуган. Испуган – и только. Ему кажется, что ты причинишь ему боль.
Девочка поглядела в добрые глаза коня.
– Ты так думаешь?.. Значит, он тоже боится?
– Да. Обращайся с ним получше, и все у тебя прекрасно получится. Я обещаю.
– Обещаешь?
– Да. Во-первых, сходи перемени бриджи. – Патриция приняла у нее поводья. – А когда вернешься, я сама тебе помогу.
– Мерси, мерси, ты такая добрая, – воскликнула девочка и помчалась прочь.
За спиной у Патриции послышался обращенный к ней мужской голос:
– Сеньора, я бы с удовольствием поучился у вас верховой езде.
Обернувшись, Патриция увидела, что к ней подходит высокий и стройный молодой человек.
– Полагаю, вам следует переговорить с сеньором Кардигой, – сказала она, указав незнакомцу на Мигеля, который занимался сейчас с кем-то из студентов в противоположном конце арены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83