Куда бы вы хотели поехать пить чай?
– Все равно, куда-нибудь. Капитан Барр, как вы узнали, что я здесь?
– Что же, вы думаете, я не обратил внимания на афиши, расклеенные на юго-восточном вокзале и повсюду? – ответил капитан Барр, трогаясь с места. – Афиши о гастролях Мадам и ее лондонской труппы, о «Духе огня», «Масках», «Вероломной поселянке»? Их нельзя было не заметить.
– Да, но как вы узнали, что и я поехала со всей лондонской труппой?
– А, вот именно! Вы увидите, я настоящий Шерлок Холмс, когда узнаете меня поближе, мисс Риппл.
– Легко могло случиться, что я не оказалась бы здесь, – сказала она, внутренне содрогаясь при этой мысли. – Во-первых, я не была уверена, что меня возьмут в турне. Многие прежние танцовщицы присоединились к труппе, так что могли бы обойтись и без меня. А во-вторых, я сомневалась, отпустит ли меня папа. Но так как это не очень далеко от Лондона и они знали, что я поеду с другими знакомыми девушками и что Мадам всегда следит за нами, то, по-видимому, решили, что могут быть за меня спокойны.
– О да, я полагаю, они были уверены, что могут не беспокоиться за вас, – сказал молодой человек. Не выпуская из рук руль, он посмотрел в ее сторону. – Вы получили вчера цветы?
Две гвоздики и веточка папоротника были приколоты к отвороту ржаво-красного пальто Риппл.
– О да! Я вам очень благодарна. Очень любезно с вашей стороны. Я хотела написать вам и поблагодарить за них, но не знала, остановились вы в «Метрополе» или в другом месте.
– «Метрополь»? Что вы! Это слишком для меня роскошно. Я не ждал, что вы будете затруднять себя и писать о них. Я хотел только, чтобы они у вас были, чтобы вы их носили.
Она вспыхнула от радости, что поступила правильно, приколов цветы. Капитан Барр направил машину к возвышенности, окаймлявшей лощины вдоль дороги в Роттингден. – Здесь мы будем одни, – сказал он. – Они неслись по пустынной местности, и резкий холодный ветер дул им в лицо.
Впервые в жизни Риппл каталась в автомобиле с молодым человеком, испытывая от этого неописуемое удовольствие. Девушка была так романтически влюблена, что присутствие молодого человека превратило для нее этот зимний день в весенний. Стояла типичная декабрьская погода. Весь берег казался вымершим, замерзшим и бесцветным. Бледно-серое небо и море были испещрены белыми точками – то чайки поднимались к тучам или спускались на воду. На этом пасмурном фоне выступали тощие бледные скалы Альбиона. Их поросшие мхом гребни были обветрены, подножие – источено волнами.
Вся эта неприветливая картина характерна для пейзажей наших островов, глядя на которые иностранцы искренне восклицают: «Англия зимой! Как вы, британцы, можете такое выдержать? Это поразительно! Нельзя понять, как вы все не становитесь меланхоликами, не сходите с ума и не бросаетесь с ваших скал в канал. Но вы не сходите с ума. Вы способны даже веселиться – в такую погоду, в Англии!»
Безусловно весело было и той паре, которая ехала в открытой машине капитана Барра. Риппл не променяла бы поездку в этом незащищенном от ветра автомобиле, между четырьмя и пятью часами дня, в разгар английской зимы, на месяцы солнечного тепла в Калифорнии или на Ривьере.
– В это время года море по цвету похоже на бутылку от лекарства, – сказал Виктор Барр. – Надеюсь, ноги у вас не замерзли?
– Вовсе нет, – ответила Риппл, которая так озябла, что уже не чувствовала, есть ли у нее вообще пальцы на ногах. – Вы везде разъезжаете в этом автомобиле?
– Да, бываю во многих местах. Вы знаете, моя работа требует постоянных разъездов.
– Да, конечно. Вам это нравится?
– Всегда ездить? Не особенно, в сущности. Что делать, необходимость заставляет.
– Я хотела спросить, – мягко объяснила она, – нравится ли вам ваша работа?
– Я доволен. В наше тяжелое время многие были бы рады такой работе.
– Но это не то, что вы хотели бы делать, капитан Барр?
– О, если бы каждый мог делать то, что ему нравится!
– Что бы вы тогда делали? – спросила она, интересуясь всем, что его касалось.
– Что бы делал? Если бы у меня были деньги, вы хотите сказать? Я бы устроил свою жизнь по собственному вкусу. Откупил бы обратно всю землю, которую мы вынуждены были продать. Поселился бы у себя и занялся хозяйством. Привёл бы в порядок старое поместье, где живет моя мать. Работы там бы хватало, знаете. Построил бы побольше коттеджей, новые конюшни. Думаю, что выбрал бы своей специальностью разведение пони для игры в поло.
И у нас есть, вернее, были, большие охотничьи угодья. Все заброшено или продано теперь, кроме дома моей матери. Все перешло в другие руки. У семьи нет никакой поддержки, – откровенно рассказывал он, – если не принимать в расчет одного эксцентричного дядю, но это просто странный человек. Живет на проценты с капитала, короче говоря, оригинал. Всю жизнь проводит в городе, сидит в своем клубе или ходит на аукционы. Ведет эгоистический образ жизни, как я это называю. Но не знаю, зачем я надоедаю вам всем этим, мисс Риппл.
– О, вы мне не надоедаете!
Ей казалось удивительным, что он так говорит с ней, рассказывает о своих делах.
В первый раз она ехала с мужчиной. Какой он славный, трогательный, откровенный! Они становятся настоящими друзьями, думала Риппл. За чаем, который молодые люди пили в маленьком пустом ресторанчике, в Роттингдене, он продолжал рассказывать ей о своей работе. Он говорил, что большинство людей, с которыми ему приходится иметь дело, очень хорошо к нему относятся. Риппл молча думала: «Ну еще бы! Конечно! Кто бы мог плохо к нему относиться?» – Она никогда раньше не представляла себе, как приятно слушать.
На обратном пути, когда в холодном небе уже сверкали звезды и вдали виднелись огни Брайтона, он заговорил о своем пребывании во Франции.
– Раньше я был знаком из всей вашей семьи только с майором Мередитом. Я слышал о вас – вы единственная дочь. Не огорчен ли ваш отец тем, что вы оставили семью и живете вот так, одна?
– Не думаю, чтобы это огорчало его теперь. Сначала он часто говорил, что не хотел бы видеть свою дочь на сцене.
– Честное слово, я согласен с ним. Если бы у меня была дочь, мне хотелось бы спрятать ее в карман и держать там, никогда не отпускать от себя.
Риппл запротестовала: – О, это неправда, вы так не думаете!
– Думаю, клянусь честью, и хотел бы, чтобы моя дочь жила дома. Я полагаю, вам бы понравилось мое старое поместье, мисс Риппл, – это очень красивое место, уверяю вас. Только, конечно, его не поддерживают, и оно постепенно разрушается. Бедный старый «Вишневый сад»!
– «Вишневый сад»? Это его название? Как красиво!
– Да, не правда ли? А если бы вы видели вишневые деревья в цвету! Это чудное зрелище, ничто с ним не сравнится. Право, я ничего лучшего не видел в жизни. Мне хотелось бы, чтобы вы там побывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Все равно, куда-нибудь. Капитан Барр, как вы узнали, что я здесь?
– Что же, вы думаете, я не обратил внимания на афиши, расклеенные на юго-восточном вокзале и повсюду? – ответил капитан Барр, трогаясь с места. – Афиши о гастролях Мадам и ее лондонской труппы, о «Духе огня», «Масках», «Вероломной поселянке»? Их нельзя было не заметить.
– Да, но как вы узнали, что и я поехала со всей лондонской труппой?
– А, вот именно! Вы увидите, я настоящий Шерлок Холмс, когда узнаете меня поближе, мисс Риппл.
– Легко могло случиться, что я не оказалась бы здесь, – сказала она, внутренне содрогаясь при этой мысли. – Во-первых, я не была уверена, что меня возьмут в турне. Многие прежние танцовщицы присоединились к труппе, так что могли бы обойтись и без меня. А во-вторых, я сомневалась, отпустит ли меня папа. Но так как это не очень далеко от Лондона и они знали, что я поеду с другими знакомыми девушками и что Мадам всегда следит за нами, то, по-видимому, решили, что могут быть за меня спокойны.
– О да, я полагаю, они были уверены, что могут не беспокоиться за вас, – сказал молодой человек. Не выпуская из рук руль, он посмотрел в ее сторону. – Вы получили вчера цветы?
Две гвоздики и веточка папоротника были приколоты к отвороту ржаво-красного пальто Риппл.
– О да! Я вам очень благодарна. Очень любезно с вашей стороны. Я хотела написать вам и поблагодарить за них, но не знала, остановились вы в «Метрополе» или в другом месте.
– «Метрополь»? Что вы! Это слишком для меня роскошно. Я не ждал, что вы будете затруднять себя и писать о них. Я хотел только, чтобы они у вас были, чтобы вы их носили.
Она вспыхнула от радости, что поступила правильно, приколов цветы. Капитан Барр направил машину к возвышенности, окаймлявшей лощины вдоль дороги в Роттингден. – Здесь мы будем одни, – сказал он. – Они неслись по пустынной местности, и резкий холодный ветер дул им в лицо.
Впервые в жизни Риппл каталась в автомобиле с молодым человеком, испытывая от этого неописуемое удовольствие. Девушка была так романтически влюблена, что присутствие молодого человека превратило для нее этот зимний день в весенний. Стояла типичная декабрьская погода. Весь берег казался вымершим, замерзшим и бесцветным. Бледно-серое небо и море были испещрены белыми точками – то чайки поднимались к тучам или спускались на воду. На этом пасмурном фоне выступали тощие бледные скалы Альбиона. Их поросшие мхом гребни были обветрены, подножие – источено волнами.
Вся эта неприветливая картина характерна для пейзажей наших островов, глядя на которые иностранцы искренне восклицают: «Англия зимой! Как вы, британцы, можете такое выдержать? Это поразительно! Нельзя понять, как вы все не становитесь меланхоликами, не сходите с ума и не бросаетесь с ваших скал в канал. Но вы не сходите с ума. Вы способны даже веселиться – в такую погоду, в Англии!»
Безусловно весело было и той паре, которая ехала в открытой машине капитана Барра. Риппл не променяла бы поездку в этом незащищенном от ветра автомобиле, между четырьмя и пятью часами дня, в разгар английской зимы, на месяцы солнечного тепла в Калифорнии или на Ривьере.
– В это время года море по цвету похоже на бутылку от лекарства, – сказал Виктор Барр. – Надеюсь, ноги у вас не замерзли?
– Вовсе нет, – ответила Риппл, которая так озябла, что уже не чувствовала, есть ли у нее вообще пальцы на ногах. – Вы везде разъезжаете в этом автомобиле?
– Да, бываю во многих местах. Вы знаете, моя работа требует постоянных разъездов.
– Да, конечно. Вам это нравится?
– Всегда ездить? Не особенно, в сущности. Что делать, необходимость заставляет.
– Я хотела спросить, – мягко объяснила она, – нравится ли вам ваша работа?
– Я доволен. В наше тяжелое время многие были бы рады такой работе.
– Но это не то, что вы хотели бы делать, капитан Барр?
– О, если бы каждый мог делать то, что ему нравится!
– Что бы вы тогда делали? – спросила она, интересуясь всем, что его касалось.
– Что бы делал? Если бы у меня были деньги, вы хотите сказать? Я бы устроил свою жизнь по собственному вкусу. Откупил бы обратно всю землю, которую мы вынуждены были продать. Поселился бы у себя и занялся хозяйством. Привёл бы в порядок старое поместье, где живет моя мать. Работы там бы хватало, знаете. Построил бы побольше коттеджей, новые конюшни. Думаю, что выбрал бы своей специальностью разведение пони для игры в поло.
И у нас есть, вернее, были, большие охотничьи угодья. Все заброшено или продано теперь, кроме дома моей матери. Все перешло в другие руки. У семьи нет никакой поддержки, – откровенно рассказывал он, – если не принимать в расчет одного эксцентричного дядю, но это просто странный человек. Живет на проценты с капитала, короче говоря, оригинал. Всю жизнь проводит в городе, сидит в своем клубе или ходит на аукционы. Ведет эгоистический образ жизни, как я это называю. Но не знаю, зачем я надоедаю вам всем этим, мисс Риппл.
– О, вы мне не надоедаете!
Ей казалось удивительным, что он так говорит с ней, рассказывает о своих делах.
В первый раз она ехала с мужчиной. Какой он славный, трогательный, откровенный! Они становятся настоящими друзьями, думала Риппл. За чаем, который молодые люди пили в маленьком пустом ресторанчике, в Роттингдене, он продолжал рассказывать ей о своей работе. Он говорил, что большинство людей, с которыми ему приходится иметь дело, очень хорошо к нему относятся. Риппл молча думала: «Ну еще бы! Конечно! Кто бы мог плохо к нему относиться?» – Она никогда раньше не представляла себе, как приятно слушать.
На обратном пути, когда в холодном небе уже сверкали звезды и вдали виднелись огни Брайтона, он заговорил о своем пребывании во Франции.
– Раньше я был знаком из всей вашей семьи только с майором Мередитом. Я слышал о вас – вы единственная дочь. Не огорчен ли ваш отец тем, что вы оставили семью и живете вот так, одна?
– Не думаю, чтобы это огорчало его теперь. Сначала он часто говорил, что не хотел бы видеть свою дочь на сцене.
– Честное слово, я согласен с ним. Если бы у меня была дочь, мне хотелось бы спрятать ее в карман и держать там, никогда не отпускать от себя.
Риппл запротестовала: – О, это неправда, вы так не думаете!
– Думаю, клянусь честью, и хотел бы, чтобы моя дочь жила дома. Я полагаю, вам бы понравилось мое старое поместье, мисс Риппл, – это очень красивое место, уверяю вас. Только, конечно, его не поддерживают, и оно постепенно разрушается. Бедный старый «Вишневый сад»!
– «Вишневый сад»? Это его название? Как красиво!
– Да, не правда ли? А если бы вы видели вишневые деревья в цвету! Это чудное зрелище, ничто с ним не сравнится. Право, я ничего лучшего не видел в жизни. Мне хотелось бы, чтобы вы там побывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70