Случилось так, что именно в это время машина, в которой ехала балерина (и дублерша Мадам) Риппл, сломалась. Почти одновременно произошла другая катастрофа – с самой Мадам, в Лондоне.
ГЛАВА V
КАК РАЗ ВОВРЕМЯ
I
Скрежещущий резкий звук тормозов вонзился прямо в сердце сидевшей в автомобиле девушки. Она сразу же поняла, что случилось что-то непредвиденное. В том, что касалось механизмов, Риппл была еще более невежественна, чем девяносто девять женщин из ста, и сознавала это. Для всего многообразия вопросов, относящихся к механизмам, их мощности, свойствам и составным частям, для всех машин, моторов, инструментов и деталей, для бесчисленных металлических предметов, которые создал человек, чтобы они блестели, звенели, гремели, стучали и бренчали в его руках, – для всего этого у Риппл было одно детское выражение. Начиная с того времени, когда она десяти лет отроду прочитала рассказы Киплинга, и кончая ее представлением о беспокойной работе Стива, все относящееся к машинам и механизмам Риппл называла: «чинкл-чинкл».
Что-то произошло теперь с «чинкл-чинкл» этого такси, которое должно было через час доставить Риппл обратно в город.
Разве не было у нее какого-то предчувствия? Разве последняя репетиция не была полным провалом? Не думала ли она с ужасом о премьере? Не этим ли все объясняется? Риппл опоздает! Вот оно – поражение, катастрофа, несчастье, гибель! Она вынуждена будет опоздать. Именно теперь, когда так важно вовремя быть в театре (она твердила себе это, не ведая, что на сей раз речь идет о самом важном моменте в ее жизни).
Риппл резко, тревожно крикнула: – В чем дело?
Последовало зловещее, многозначительное, раздражающее молчание. Затем шофер ответил: – Надо глянуть, мисс.
Он вышел из автомобиля, Риппл тоже встала. Прошло несколько минут, показавшихся ей бесконечными, пока он куда-то лазил и что-то осматривал. Растерянный шофер открывал «чинкл-чинкл», закрывал, снова трогал; растянулся на пыльной дороге под кузовом автомобиля, ворчал, пыхтел и в конце концов многозначительно произнес: – А!
– В чем дело? – снова крикнула Риппл в сильнейшей тревоге, чувствуя, что время уходит. – Что такое, что?!
– Вышла из строя коробка передач, – сообщил он почти довольным тоном. – Придется ее чинить.
– Можете ли вы починить сами? Сколько времени это займет?
– Починить, мисс? На месте починить нельзя, – терпеливо объяснил шофер. – Очень неприятно, что все случилось здесь, в двух милях от гаража, мимо которого мы недавно проехали, а до следующего – полторы мили. Куда бы мы ни пошли, на это потребуется, по крайней мере, полчаса, так что, я думаю, нам лучше остаться здесь и ждать, пока кто-нибудь не проедет и не возьмет нас на буксир.
– Остаться здесь? Но мы не можем здесь оставаться! – волновалась Риппл. – Вы знаете, который час? – Она взглянула на свои часики. – Мне необходимо попасть в город к семи часам. Я должна быть в театре. Вы не понимаете? Мне нужно танцевать!
От нетерпения она топала ногами.
– У меня премьера, – говорила она шоферу, как будто, услышав это, он мог все уладить. – Обычно представление начинается около половины девятого, но сегодня занавес поднимется ровно в восемь. Я должна быть там. Мне нужно, по крайней мере, полчаса, чтобы одеться и загримироваться для первого номера. Я выступаю в отдельном номере – вы можете понять, как это важно!
II
Бедная Риппл! Насколько сильнее она бы волновалась, если бы знала, что в этот момент сама Мадам, тоже взволнованная, бледная от боли, отдавала распоряжения: – Пошлите за мисс Риппл. Позвоните ей на квартиру. Мисс Риппл Мередит! Кто знает ее номер? Хорошо! Позвоните ей сейчас же… Скажите, чтобы она приехала.
III
Шофер стряхнул пыль с колен. – Как это неприятно, мисс, – сочувственно повторял он. – Я не могу сделать ничего сверх того, что в моих силах, не так ли? Никто не может. И никто не мог бы предвидеть, что эта шестерня сломается…
– А у вас нет другой?
Он снисходительно посмотрел на нее. Она ответила ему далеко не снисходительным взглядом.
Сейчас Риппл испытывала по отношению к водителю то чувство, которое испытывает женщина любой профессии по отношению к мужчине любой профессии в момент катастрофы. Это негодование порождено невежеством и глубоко несправедливо, но оно всегда бывает в таких случаях.
Риппл думала: «Почему он никуда не годится, ничего не смыслит в своем деле? Я так никогда не поступаю в моей работе. Если бы я умела танцевать не лучше, чем он справляется со своим «чинкл-чинкл», мне было бы просто жаль себя».
Водитель добродушно изрек: – Такие вещи случаются. Не стоит вам так расстраиваться из-за того, что вы не попадете в город вовремя. Они обойдутся без вас. Если бы я мог снова завести машину и погнать ее в город с поврежденной коробкой передач! Но это все равно, как если бы вы попробовали танцевать со сломанной ногой. Вы понимаете, что я хочу сказать, мисс? Ничего не поделаешь…
– Но мне необходимо, необходимо! – эти слова замерли на ее устах, холодок глубже проник в сердце. Почему она поддалась своему сумасбродному желанию вырваться за город в день премьеры! Что толкнуло ее на это?
Теперь придется пенять на себя! Она здесь и ничего не может сделать. Для нее, Риппл, пропала премьера.
Сильвия будет танцевать вторую девушку в «Греческой вазе». Кто будет исполнять роль сестры Русалочки? Вероятно, Пандора. Что скажет на все это Мадам?
IV
В Лондоне прима-балерина воскликнула в этот момент: – Что, Риппл нет дома? Вам сказали, куда она ушла? Нет? Никто не знает, где она может быть? Оставьте ей записку, чтобы, как только она появится, шла прямо в театр. Пусть, ни с кем не говоря, поднимется ко мне. Скажите, что это очень спешно…
А Риппл стояла на дороге, беспомощная, рядом с бесполезным автомобилем, и в голове ее засела мысль, мрачная, как падающая на девушку тень придорожных вязов: «Вот само собой все и разрешается; теперь закончится моя сценическая карьера. Это значит, что я выйду замуж за Виктора – у меня больше нет выбора».
Немеркнущий луч вечной надежды блеснул среди этого мрачного отчаяния: «Я не могу пропустить спектакль! Не может быть, чтобы меня постигла такая беда. Что-то должно помочь мне, какое-то чудо…»
Из глубины души выплыли строки, запомнившиеся с детства:
Мольба, высказанная или невысказанная,
Есть искреннее желание души.
Ей вспомнился недавний рассказ Мадам о ее испытании перед комиссией. О том, как она вся сосредоточилась на мысли: «Только бы нога у меня не подвернулась, только бы не подвернулась!»
V
Мадам, беспокойно ворочаясь на диване в своей уборной, кусала губы и в отчаянии спрашивала: – Вы уверены, что они правильно выполнят поручение и пришлют Риппл, как только она вернется? Они знают, что это так спешно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
ГЛАВА V
КАК РАЗ ВОВРЕМЯ
I
Скрежещущий резкий звук тормозов вонзился прямо в сердце сидевшей в автомобиле девушки. Она сразу же поняла, что случилось что-то непредвиденное. В том, что касалось механизмов, Риппл была еще более невежественна, чем девяносто девять женщин из ста, и сознавала это. Для всего многообразия вопросов, относящихся к механизмам, их мощности, свойствам и составным частям, для всех машин, моторов, инструментов и деталей, для бесчисленных металлических предметов, которые создал человек, чтобы они блестели, звенели, гремели, стучали и бренчали в его руках, – для всего этого у Риппл было одно детское выражение. Начиная с того времени, когда она десяти лет отроду прочитала рассказы Киплинга, и кончая ее представлением о беспокойной работе Стива, все относящееся к машинам и механизмам Риппл называла: «чинкл-чинкл».
Что-то произошло теперь с «чинкл-чинкл» этого такси, которое должно было через час доставить Риппл обратно в город.
Разве не было у нее какого-то предчувствия? Разве последняя репетиция не была полным провалом? Не думала ли она с ужасом о премьере? Не этим ли все объясняется? Риппл опоздает! Вот оно – поражение, катастрофа, несчастье, гибель! Она вынуждена будет опоздать. Именно теперь, когда так важно вовремя быть в театре (она твердила себе это, не ведая, что на сей раз речь идет о самом важном моменте в ее жизни).
Риппл резко, тревожно крикнула: – В чем дело?
Последовало зловещее, многозначительное, раздражающее молчание. Затем шофер ответил: – Надо глянуть, мисс.
Он вышел из автомобиля, Риппл тоже встала. Прошло несколько минут, показавшихся ей бесконечными, пока он куда-то лазил и что-то осматривал. Растерянный шофер открывал «чинкл-чинкл», закрывал, снова трогал; растянулся на пыльной дороге под кузовом автомобиля, ворчал, пыхтел и в конце концов многозначительно произнес: – А!
– В чем дело? – снова крикнула Риппл в сильнейшей тревоге, чувствуя, что время уходит. – Что такое, что?!
– Вышла из строя коробка передач, – сообщил он почти довольным тоном. – Придется ее чинить.
– Можете ли вы починить сами? Сколько времени это займет?
– Починить, мисс? На месте починить нельзя, – терпеливо объяснил шофер. – Очень неприятно, что все случилось здесь, в двух милях от гаража, мимо которого мы недавно проехали, а до следующего – полторы мили. Куда бы мы ни пошли, на это потребуется, по крайней мере, полчаса, так что, я думаю, нам лучше остаться здесь и ждать, пока кто-нибудь не проедет и не возьмет нас на буксир.
– Остаться здесь? Но мы не можем здесь оставаться! – волновалась Риппл. – Вы знаете, который час? – Она взглянула на свои часики. – Мне необходимо попасть в город к семи часам. Я должна быть в театре. Вы не понимаете? Мне нужно танцевать!
От нетерпения она топала ногами.
– У меня премьера, – говорила она шоферу, как будто, услышав это, он мог все уладить. – Обычно представление начинается около половины девятого, но сегодня занавес поднимется ровно в восемь. Я должна быть там. Мне нужно, по крайней мере, полчаса, чтобы одеться и загримироваться для первого номера. Я выступаю в отдельном номере – вы можете понять, как это важно!
II
Бедная Риппл! Насколько сильнее она бы волновалась, если бы знала, что в этот момент сама Мадам, тоже взволнованная, бледная от боли, отдавала распоряжения: – Пошлите за мисс Риппл. Позвоните ей на квартиру. Мисс Риппл Мередит! Кто знает ее номер? Хорошо! Позвоните ей сейчас же… Скажите, чтобы она приехала.
III
Шофер стряхнул пыль с колен. – Как это неприятно, мисс, – сочувственно повторял он. – Я не могу сделать ничего сверх того, что в моих силах, не так ли? Никто не может. И никто не мог бы предвидеть, что эта шестерня сломается…
– А у вас нет другой?
Он снисходительно посмотрел на нее. Она ответила ему далеко не снисходительным взглядом.
Сейчас Риппл испытывала по отношению к водителю то чувство, которое испытывает женщина любой профессии по отношению к мужчине любой профессии в момент катастрофы. Это негодование порождено невежеством и глубоко несправедливо, но оно всегда бывает в таких случаях.
Риппл думала: «Почему он никуда не годится, ничего не смыслит в своем деле? Я так никогда не поступаю в моей работе. Если бы я умела танцевать не лучше, чем он справляется со своим «чинкл-чинкл», мне было бы просто жаль себя».
Водитель добродушно изрек: – Такие вещи случаются. Не стоит вам так расстраиваться из-за того, что вы не попадете в город вовремя. Они обойдутся без вас. Если бы я мог снова завести машину и погнать ее в город с поврежденной коробкой передач! Но это все равно, как если бы вы попробовали танцевать со сломанной ногой. Вы понимаете, что я хочу сказать, мисс? Ничего не поделаешь…
– Но мне необходимо, необходимо! – эти слова замерли на ее устах, холодок глубже проник в сердце. Почему она поддалась своему сумасбродному желанию вырваться за город в день премьеры! Что толкнуло ее на это?
Теперь придется пенять на себя! Она здесь и ничего не может сделать. Для нее, Риппл, пропала премьера.
Сильвия будет танцевать вторую девушку в «Греческой вазе». Кто будет исполнять роль сестры Русалочки? Вероятно, Пандора. Что скажет на все это Мадам?
IV
В Лондоне прима-балерина воскликнула в этот момент: – Что, Риппл нет дома? Вам сказали, куда она ушла? Нет? Никто не знает, где она может быть? Оставьте ей записку, чтобы, как только она появится, шла прямо в театр. Пусть, ни с кем не говоря, поднимется ко мне. Скажите, что это очень спешно…
А Риппл стояла на дороге, беспомощная, рядом с бесполезным автомобилем, и в голове ее засела мысль, мрачная, как падающая на девушку тень придорожных вязов: «Вот само собой все и разрешается; теперь закончится моя сценическая карьера. Это значит, что я выйду замуж за Виктора – у меня больше нет выбора».
Немеркнущий луч вечной надежды блеснул среди этого мрачного отчаяния: «Я не могу пропустить спектакль! Не может быть, чтобы меня постигла такая беда. Что-то должно помочь мне, какое-то чудо…»
Из глубины души выплыли строки, запомнившиеся с детства:
Мольба, высказанная или невысказанная,
Есть искреннее желание души.
Ей вспомнился недавний рассказ Мадам о ее испытании перед комиссией. О том, как она вся сосредоточилась на мысли: «Только бы нога у меня не подвернулась, только бы не подвернулась!»
V
Мадам, беспокойно ворочаясь на диване в своей уборной, кусала губы и в отчаянии спрашивала: – Вы уверены, что они правильно выполнят поручение и пришлют Риппл, как только она вернется? Они знают, что это так спешно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70