– Это интересно! Совершенно незнакомый молодой человек? – воскликнула Сильвия. – Это не капитан… Человек, которого ты никогда в жизни не видела?
– Нет, нет. Мой старый близкий друг. Человек, которого я хорошо знаю, – ответила Риппл подруге. Она не знала, что каждое, самое простое слово, сорвавшееся в тот вечер с уст новой знаменитости, будет жадно подхвачено журналистами, собирающими о ней сведения. Теперь балерина была одета и готова пройти через ворвавшуюся к ней толпу и покинуть уборную, где царила атмосфера газа, грима, пудры, сигарного дыма, болтовни и нарядов, если, конечно, ее пропустят.
– Его здесь нет. Дайте мне его цветы. Да, эти. Он, наверное, у выхода, ждет вместе с другими. («Спокойной ночи! Очень вам благодарна. Да, я у телефона… Да, я могу позавтракать с вами завтра… О, это очень любезно. Прощайте… Пожалуйста, простите. Пропустите меня, пожалуйста»). Я должна увидеть его, если вообще еще сегодня кого-нибудь увижу.
II
Узкую боковую улочку, на которую выходил артистический подъезд, разумеется, заполнили молодые люди без шляп или в цилиндрах; все были возбуждены и настроены нетерпеливо, мелькали белые груди рубашек и шарфы.
Тут же находился Джеральд с группой своих товарищей.
– Вот она! – воскликнул он, когда тонкая фигура в простом темно-синем платье и серой шляпе появилась в распахнувшейся двери.
Но в этот момент Риппл, бледной в свете уличных фонарей, бледной и взволнованной своим первым триумфом, было не до брата и его компании. Ей было даже не до того высокого молодого человека, крупного, широкоплечего, с решительным лицом и серьезным взглядом, который стоял за ними и впился своими темными глазами в дверь, откуда она выходила.
Глаза Риппл и вся благодарность, на какую она была способна, обратились в тот момент на молодого человека, который стоял один, по другую сторону двери.
– Стив! Вы здесь! Не знаю, как вас благодарить. Ваши прелестные цветы…
Риппл держала в руках букет цветов из уэльской деревни. Букеты и венки, перевязанные лентами корзины она поручила Анджеле, цветы Стива взяла с собой.
– Я страшно рад, что они вам понравились, – услышала она его слова. – Я заказал их… Я написал той женщине, у которой мы иногда пили чай в былое время. Все, что я смог придумать, Риппл…
– О, Стив, это чудесно с вашей стороны! Вы не знаете, какое это имело для меня значение! Не знаю, что бы я делала иначе! – воскликнула новая прима балерина, и голос ее пресекся от волнения, напряжения и усталости. – Не проводите ли вы меня домой?
Девушка ни о чем теперь не могла думать, кроме того, что сильно устала. Риппл не заметила даже странного выражения, мелькнувшего на знакомом лице ее друга детства, который стоял перед ней, такой стройный, затянутый в вечерний костюм, безукоризненный, как модная картинка, словно ему никогда не приходилось переодеваться в костюм мотоциклиста и быть с головы до пят в грязи, машинном масле и копоти. Она не ожидала, что Стив, всегда такой самоуверенный, внезапно повернется и с не свойственной ему нерешительностью ответит:
– Проводить вас домой? Я очень хочу. Но, Риппл, я с вашим братом… Он был очень любезен… Мередит здесь.
– Хэлло, Риппл! Послушай… – раздался голос Джеральда. – Наконец-то мы добрались до тебя. Это было нелегко. Вот, я хочу тебе представить… Мои друзья. Это мистер…
Он пробормотал ряд имен, из которых Риппл не расслышала ни одного.
– Послушай, дорогая моя, ты не видела Виктора? Он, кажется, устал стоять здесь, без конца тебя ожидая. Вот он здесь.
Виктор? При этом имени Риппл вздрогнула. Виктор Барр? Конечно, он должен был прийти сюда, чтобы отвезти ее домой. А она забыла о нем.
Да, этот вечер страха и триумфа на мгновение заставил ее совершенно забыть о человеке, за которого она собиралась выйти замуж. Не было ли тут еще чего-то? Не предстояло ли ей беседовать с ним о чем-то сегодня, после спектакля?
Риппл слишком устала, чтобы об этом думать. Девушка смущенно сказала: – Ну, конечно, Виктор… – и оглянулась. Он стоял рядом, его крупная темная фигура возвышалась над ней. Она услышала его голос:
– Вы здесь, Риппл? Ну, теперь так поздно, что лучше мне больше не ждать. Я уйду и приду к вам завтра утром. – И все это безразличным, отталкивающим тоном, самым неприятным, какой она только слышала от своего жениха. Затем более мягко, как бы желая сгладить свою нелюбезность, он добавил: – Вы ничего не имеете против, дорогая? Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – смущенно сказала Риппл ему вслед. Имеет ли она что-нибудь против? Конечно, нет! Она была ему очень благодарна за то, что ушел.
«Дорогая?» Почему такой тон? И ни единого слова ободрения, поздравления, похвалы – ведь она с честью вышла из трудного испытания. Все осыпали ее похвалами. Только один Виктор грубо обошелся с ней. «Намеренно ли он это сделал?» – изумленно думала Риппл.
Она не понимала, как глубоко был задет он сам. Ибо капитану Виктору Барру довелось жить в переходную эпоху, к которой подобные ему молодые люди ни умом, ни душой не приспособлены. Он принадлежал к человеческому типу, сформировавшемуся в совсем иных условиях и потому упорно ищущему те же условия в перевернутом вверх ногами мире. Этим людям свойственно твердо укоренившееся представление о будущей жене. Но где ее найти? Идеальную, по их мнению, женщину можно встретить только среди матерей предшествующего поколения. Она всецело посвятила себя своему супругу и господину и ни о чем не думает, кроме собственных детей, вишневых садов и счастливого домашнего очага.
Даже климат изменился со времен молодости их матерей, не говоря уже о домашнем быте. Все меняется вокруг, а значит, должна стать иной и натура людей, похожих на Виктора Барра. Они страдают, не находя в девушках своего поколения качеств, присущих поработавшим раньше девушкам.
Виктор мог бы стать прекрасным возлюбленным и идеальным мужем для девушки, которая была бы вторым изданием миссис Барр – так же расточительна, мило капризна и полностью зависима от него. Такие, как он, стремятся к главенствующему положению в доме. Если бы женщины их семьи занимали первое место и обладали той властью, которую дают деньги и успех, их мужское самолюбие было бы глубоко задето. В вечер триумфа Риппл что-то в глубине души ее жениха протестовало против успеха девушки, и он не смог ее поздравить.
Итак, Риппл стояла у артистического подъезда с братом и его друзьями. Из их слов она уловила только, что они намеревались пригласить ее куда-то ужинать. Балерина стала извиняться, что не одета и что уже поздно. Под конец она пробормотала: – Джеральд, я устала. Усади меня в такси.
– Нет, пожалуйста, позвольте мне подвезти вас. Мой автомобиль стоит здесь, позвольте мне, – умолял один из спутников Джеральда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70