Но если так, то, казалось бы, ей следовало бы отдыхать душой и отвлекаться от грустных мыслей в обществе мужчины, который ее любил и был ей дорог. Разве не всегда был с ней Виктор?
II
Однако что-то тревожное появилось последнее время в ее отношениях с женихом. Встречи с Виктором уже не были для Риппл отдохновением, а нередко вызывали в ней душевное напряжение. Часто, когда она выходила на улицу вместе с ним, ей приходилось успокаивать его, скрывая свою усталость.
– О, дорогой, не целуй меня сейчас, – почти жалобно сказала она ему однажды днем, когда он пригласил ее посмотреть на цветущие нарциссы в Кью. – Сядем здесь, под деревьями. Посмотри, какие красивые желтые цветы, как выделяются на их фоне эти буки!
– Почему? – недовольно спросил Виктор. – Почему моя девочка не хочет меня поцеловать? Что я такого сделал?
– Сделал? Ты ничего не сделал, – успокоила его Риппл. Усталость внезапно охватила ее и как туча заволокла радостный весенний пейзаж. Она была бы очень счастлива, если бы могла на минуту прислониться к крепкому плечу своего возлюбленного и прошептать ему неувядаемые строки:
И тогда сердце мое охватывает восторг,
И вместе с нарциссами танцует оно.
Но Виктор не желал говорить о нарциссах. В тот момент он не хотел и смотреть на них. Молодой человек с упреком заметил: – Ты опять очень устала (Как будто это было преступление!)…
– О, не особенно, – заверила его Риппл. Она знала, что последует дальше. Красивые глаза капитана Барра смотрели угрюмо.
– Это все из-за проклятых репетиций, ты опять выбилась из сил.
– О нет, я не думаю…
– Нет, это так. Ты слишком отдаешься работе. Репетиции отнимают у тебя полдня. Даже то короткое время, когда я могу освободиться и повидаться с тобой! А если между репетициями мы отправляемся куда-нибудь и я хочу тебя обнять, ты вот какая… Слишком утомлена, чтобы говорить со мной. Дело в том, что ты не создана для такой жизни.
– О нет, я именно для этого и создана. Я не настолько устала, я только…
– Ты не хочешь даже поцеловать меня! Оставь все это, дорогая, ведь я не видел тебя с последнего понедельника! И то видел только на секунду. А теперь ты не хочешь даже поцеловать меня…
– О, я поцелую, Виктор. Я поцелую, если ты хочешь, – согласилась Риппл. Странное чувство отчаяния охватило ее, когда она повернулась и покорно подставила свое нежное белое личико Виктору, который покрыл его страстными поцелуями.
Она подавила мысли, готовые возникнуть в ее голове:
«Почему мужчины не в состоянии понять, что мы не всегда можем быть расположены к таким вещам? Или это потому, что я устала после репетиции? Если и устала, то почему он не может оставить меня в покое и не надоедать мне? Как раз в эти полчаса, на солнце, среди нарциссов? Разве не мог бы Виктор просто держать мою руку и не мешать мне спокойно сидеть и вместе с ним наслаждаться окружающим? Почему он не может думать ни о чем другом, кроме того, сколько дней назад целовал меня в последний раз? И что общего между последней пятницей или другим днем, когда мы виделись, и тем, как я чувствую себя теперь?»
Виктор Барр, немного успокоенный, прошептал: – Женщины не созданы для такой жизни.
Риппл удивленно подумала, не начнет ли он снова разговор о ее чувствах, настроениях, о ее привязанности к нему? Но нет, он заговорил о другом: – Женщины не созданы для того, чтобы так работать и уставать. Во всяком случае, не создана для этого ты. Ты чувствовала бы себя гораздо счастливее, если бы была только моей женушкой, жила у себя дома и не имела ничего общего с этой ужасной сценой! О, если бы я мог теперь же увезти тебя отсюда, подальше от всего!
Тогда Риппл нерешительно спросила его:
– Не знаю, вполне ли ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? Буду ли я счастлива? Смогу ли дать тебе счастье, если ты оторвешь меня от моей профессии?
– Дорогая моя, ты знаешь, иногда я ненавижу даже мысль о твоей профессии!
– Я догадывалась об этом, Виктор, но…
– И я ненавижу всех, кто отнимает тебя от меня.
– Я знаю. Я не хочу, чтобы ты испытывал такое чувство… Мадам просто удивительная! Все они необыкновенно интересные люди. Если бы ты постарался понять их и их жизнь…
– Я не хочу ничего о них знать. Я зол на них всех. Тебе бы следовало только радоваться моему отношению к ним. Не доказывает ли оно, как страстно я люблю тебя? Это настоящее обожание!
У Риппл возникло желание ответить словами, которые Виктор произнес в тот вечер, когда она впервые с ним танцевала: «Это фанатизм». К счастью, она вовремя подавила такое желание. Девушка любовалась зелено-золотым убором Кью, этого рая для лондонских влюбленных, когда Виктор сказал ей: – Ты знаешь, что за тебя я готов в огонь и в воду!
Риппл молчала и про себя насмешливо критиковала его слова, так же, как она обычно критиковала наставления тетушки Бэтлшип: «В огонь и в воду? Но я не хочу этого! Не хочу, чтобы кто бы то ни было шел ради меня в огонь. А что касается воды, то я очень просто могу войти в нее сама. Я умею плавать».
Виктор продолжал: – Я готов отдать тебе все свои силы!
Риппл в это время думала: «Что хорошего, если он это сделает? Кому нужны обессиленные люди? И, кроме того, не так уж это тяжело – разъезжать и собирать заказы для кондитерской фирмы. Не похоже, чтобы он очень уставал. Я гораздо больше устаю, танцуя. Часто я чувствую смертельную усталость». К счастью, она не высказала все эти мысли вслух.
Виктор говорил: – Если бы я мог теперь же жениться на тебе и снять подходящий дом где-нибудь в провинции! Ты ведь не хотела бы, чтобы моя мать покинула «Вишневый сад»…
– О, Виктор, конечно! Ты знаешь, что я очень не хотела бы, чтобы твоя мать покинула «Вишневый сад». Конечно, она всегда должна жить там!
– Я знал, что ты так скажешь, любимая! – радостно воскликнул Виктор. – Конечно, я это знал. – Он был теперь в гораздо лучшем настроении и стал нашептывать Риппл, как хорошо было бы, если бы у них был дом в провинции с небольшой лужайкой, на которой могли бы играть дети, с красивым садом и площадкой для тенниса.
– Неужели это не привлекает тебя? И мы были бы всем друг для друга. Риппл, ты не знаешь, сколько счастья я мог бы тебе дать!
– Великолепные летние дни, – продолжал Виктор Барр задушевным тоном, – когда можно ничего не делать и только наслаждаться ими. Зимние вечера, когда в камине ярко горят дрова, и ты удобно сидишь в большом кресле, и не нужно уходить после обеда. Отблески огня дрожат на дубовом потолке, как в «Вишневом саду». Ты сидишь, спокойно читаешь, тихо сидишь со своим мужем, который тебя обожает. Разве это не соблазнительно?
– Да, – сказала растроганная Риппл, – конечно, это кажется соблазнительным.
– Я бы так хотел, – горячо проговорил Виктор, – чтобы это могло осуществиться уже завтра!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
II
Однако что-то тревожное появилось последнее время в ее отношениях с женихом. Встречи с Виктором уже не были для Риппл отдохновением, а нередко вызывали в ней душевное напряжение. Часто, когда она выходила на улицу вместе с ним, ей приходилось успокаивать его, скрывая свою усталость.
– О, дорогой, не целуй меня сейчас, – почти жалобно сказала она ему однажды днем, когда он пригласил ее посмотреть на цветущие нарциссы в Кью. – Сядем здесь, под деревьями. Посмотри, какие красивые желтые цветы, как выделяются на их фоне эти буки!
– Почему? – недовольно спросил Виктор. – Почему моя девочка не хочет меня поцеловать? Что я такого сделал?
– Сделал? Ты ничего не сделал, – успокоила его Риппл. Усталость внезапно охватила ее и как туча заволокла радостный весенний пейзаж. Она была бы очень счастлива, если бы могла на минуту прислониться к крепкому плечу своего возлюбленного и прошептать ему неувядаемые строки:
И тогда сердце мое охватывает восторг,
И вместе с нарциссами танцует оно.
Но Виктор не желал говорить о нарциссах. В тот момент он не хотел и смотреть на них. Молодой человек с упреком заметил: – Ты опять очень устала (Как будто это было преступление!)…
– О, не особенно, – заверила его Риппл. Она знала, что последует дальше. Красивые глаза капитана Барра смотрели угрюмо.
– Это все из-за проклятых репетиций, ты опять выбилась из сил.
– О нет, я не думаю…
– Нет, это так. Ты слишком отдаешься работе. Репетиции отнимают у тебя полдня. Даже то короткое время, когда я могу освободиться и повидаться с тобой! А если между репетициями мы отправляемся куда-нибудь и я хочу тебя обнять, ты вот какая… Слишком утомлена, чтобы говорить со мной. Дело в том, что ты не создана для такой жизни.
– О нет, я именно для этого и создана. Я не настолько устала, я только…
– Ты не хочешь даже поцеловать меня! Оставь все это, дорогая, ведь я не видел тебя с последнего понедельника! И то видел только на секунду. А теперь ты не хочешь даже поцеловать меня…
– О, я поцелую, Виктор. Я поцелую, если ты хочешь, – согласилась Риппл. Странное чувство отчаяния охватило ее, когда она повернулась и покорно подставила свое нежное белое личико Виктору, который покрыл его страстными поцелуями.
Она подавила мысли, готовые возникнуть в ее голове:
«Почему мужчины не в состоянии понять, что мы не всегда можем быть расположены к таким вещам? Или это потому, что я устала после репетиции? Если и устала, то почему он не может оставить меня в покое и не надоедать мне? Как раз в эти полчаса, на солнце, среди нарциссов? Разве не мог бы Виктор просто держать мою руку и не мешать мне спокойно сидеть и вместе с ним наслаждаться окружающим? Почему он не может думать ни о чем другом, кроме того, сколько дней назад целовал меня в последний раз? И что общего между последней пятницей или другим днем, когда мы виделись, и тем, как я чувствую себя теперь?»
Виктор Барр, немного успокоенный, прошептал: – Женщины не созданы для такой жизни.
Риппл удивленно подумала, не начнет ли он снова разговор о ее чувствах, настроениях, о ее привязанности к нему? Но нет, он заговорил о другом: – Женщины не созданы для того, чтобы так работать и уставать. Во всяком случае, не создана для этого ты. Ты чувствовала бы себя гораздо счастливее, если бы была только моей женушкой, жила у себя дома и не имела ничего общего с этой ужасной сценой! О, если бы я мог теперь же увезти тебя отсюда, подальше от всего!
Тогда Риппл нерешительно спросила его:
– Не знаю, вполне ли ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? Буду ли я счастлива? Смогу ли дать тебе счастье, если ты оторвешь меня от моей профессии?
– Дорогая моя, ты знаешь, иногда я ненавижу даже мысль о твоей профессии!
– Я догадывалась об этом, Виктор, но…
– И я ненавижу всех, кто отнимает тебя от меня.
– Я знаю. Я не хочу, чтобы ты испытывал такое чувство… Мадам просто удивительная! Все они необыкновенно интересные люди. Если бы ты постарался понять их и их жизнь…
– Я не хочу ничего о них знать. Я зол на них всех. Тебе бы следовало только радоваться моему отношению к ним. Не доказывает ли оно, как страстно я люблю тебя? Это настоящее обожание!
У Риппл возникло желание ответить словами, которые Виктор произнес в тот вечер, когда она впервые с ним танцевала: «Это фанатизм». К счастью, она вовремя подавила такое желание. Девушка любовалась зелено-золотым убором Кью, этого рая для лондонских влюбленных, когда Виктор сказал ей: – Ты знаешь, что за тебя я готов в огонь и в воду!
Риппл молчала и про себя насмешливо критиковала его слова, так же, как она обычно критиковала наставления тетушки Бэтлшип: «В огонь и в воду? Но я не хочу этого! Не хочу, чтобы кто бы то ни было шел ради меня в огонь. А что касается воды, то я очень просто могу войти в нее сама. Я умею плавать».
Виктор продолжал: – Я готов отдать тебе все свои силы!
Риппл в это время думала: «Что хорошего, если он это сделает? Кому нужны обессиленные люди? И, кроме того, не так уж это тяжело – разъезжать и собирать заказы для кондитерской фирмы. Не похоже, чтобы он очень уставал. Я гораздо больше устаю, танцуя. Часто я чувствую смертельную усталость». К счастью, она не высказала все эти мысли вслух.
Виктор говорил: – Если бы я мог теперь же жениться на тебе и снять подходящий дом где-нибудь в провинции! Ты ведь не хотела бы, чтобы моя мать покинула «Вишневый сад»…
– О, Виктор, конечно! Ты знаешь, что я очень не хотела бы, чтобы твоя мать покинула «Вишневый сад». Конечно, она всегда должна жить там!
– Я знал, что ты так скажешь, любимая! – радостно воскликнул Виктор. – Конечно, я это знал. – Он был теперь в гораздо лучшем настроении и стал нашептывать Риппл, как хорошо было бы, если бы у них был дом в провинции с небольшой лужайкой, на которой могли бы играть дети, с красивым садом и площадкой для тенниса.
– Неужели это не привлекает тебя? И мы были бы всем друг для друга. Риппл, ты не знаешь, сколько счастья я мог бы тебе дать!
– Великолепные летние дни, – продолжал Виктор Барр задушевным тоном, – когда можно ничего не делать и только наслаждаться ими. Зимние вечера, когда в камине ярко горят дрова, и ты удобно сидишь в большом кресле, и не нужно уходить после обеда. Отблески огня дрожат на дубовом потолке, как в «Вишневом саду». Ты сидишь, спокойно читаешь, тихо сидишь со своим мужем, который тебя обожает. Разве это не соблазнительно?
– Да, – сказала растроганная Риппл, – конечно, это кажется соблазнительным.
– Я бы так хотел, – горячо проговорил Виктор, – чтобы это могло осуществиться уже завтра!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70