Мне даже показалось, что кто-то другой, но не я произнес эти слова. Я сделал паузу, дав Саре возможность осмыслить сказанное.
Она кивнула, выражение ее лица при этом оставалось спокойным и безучастным, и я сделал еще одно шокирующее открытие: она нисколько не удивилась тому, что я сказал. Она так же, как и я, знала пределы моих возможностей. Я рассчитывал, что она выскажется, попытается переубедить меня, но она молчала.
– Подумай, какую жизнь мы могли бы обеспечить нашему ребенку, – прошептал я. – Безопасность, привилегии.
Я украдкой взглянул на нее, но она не смотрела на меня. Взгляд ее был устремлен на пачки денег, что лежали на полу. Я продолжал ворошить поленья.
– Эти деньги, считай, канули, Сара. Никто о них не знает. И, если мы захотим, они будут наши.
– Но это же воровство. Если тебя поймают, тебе грозит тюрьма.
– Мы никому не причиним вреда, если оставим их у себя. Ведь это нельзя считать преступлением?
Она покачала головой.
– Это преступление, потому что мы нарушим закон. И не важно, причинил ты кому-нибудь вред или нет, – тебя все равно арестуют. Я не собираюсь оставаться одна с ребенком на руках из-за твоей глупости.
– Но мы же воспользуемся этими деньгами по справедливости. У нас благие намерения. – Речь моя становилась сбивчивой. Эти деньги были нужны мне, и я хотел, чтобы и она прониклась желанием их заполучить.
Она вздохнула и, как мне показалось, сделала это с отвращением. Когда она заговорила, голос ее прозвучал резко. Она начинала злиться.
– Меня не волнует моральная сторона дела, Хэнк. Я боюсь лишь разоблачения. Вот эта угроза как раз реальна, все остальное – пустая говорильня. Если тебя поймают, ты пойдешь в тюрьму. Я бы разрешила тебе оставить эти деньги, если бы не было риска, но он существует, и потому я против.
Я опешил. Начиная этот разговор, я допускал, что встречу сопротивление с ее стороны, но был уверен, что камнем преткновения будут соображения морали. Я был настроен фаталистически, зная, что опровергнуть такие доводы не смогу. Но теперь я видел, что все гораздо проще. Она хотела оставить деньги, но боялась, что нас поймают . Мне бы следовало с самого начала уяснить себе это. Сара, помимо всего прочего, была прагматична – это качество, кстати, я ценил в ней больше всего, – и она всегда смотрела в корень. Для нее решение этой проблемы с деньгами упиралось в соблюдение двух простых условий. Первое – в чем я уже попытался убедить ее – это гарантия того, что наши действия не затрагивают ничьих интересов; второе – что мы избежим неприятностей. Все остальное, как она только что сказала, было пустой говорильней и не имело никакого отношения к делу. Тогда я изложил ей свой план.
– Деньги – единственная улика против нас, – начал я. – Мы спрячем их и проследим, как будут развиваться события. Если выяснится, что кто-то их разыскивает, мы просто сожжем их, и дело с концом.
Сара поджала губы. Наблюдая за ней, я убедился в том, что нащупал точку опоры.
– Никакого риска, – продолжил я. – Мы будем полностью контролировать ситуацию.
– Риск всегда есть, Хэнк.
– Но ты бы решилась на такой шаг, если бы знала, что риск сведен к нулю?
Она не ответила.
– Так решилась бы? – поднажал я.
– Вы уже оставили много улик.
– Улик? Каких улик?
– Ну, скажем, следы на снегу. Они ведут от дороги прямо к самолету и возвращаются обратно.
– Завтра обещают снегопад, – торжествующе парировал я. – Так что к вечеру их занесет.
Сара слегка пожала плечами.
– Ты дотрагивался до пилота.
Я нахмурился, вспомнив, как Джекоб расспрашивал Карла про самолет. Мне опять виделось в этом больше глупости, нежели тонкого расчета.
– Если тебя вдруг заподозрят, – проговорила Сара, – полиции не составит никакого труда вычислить, что ты был там. Достаточно будет волоска с твоей головы, крохотной ниточки из твоей куртки.
Я развел руками.
– Но почему ты думаешь, что кто-то меня заподозрит?
Она тут же ответила, хотя в этом и не было нужды. Я уже знал, что она скажет.
– Из-за Джекоба и Лу.
– С Джекобом проблем не будет, – заверил я, хотя до конца и не был в этом уверен. – Он все сделает так, как я скажу.
– А Лу?
– Пока деньги в наших руках, мы сможем и его контролировать. Всегда можно будет припугнуть его, пообещав сжечь их.
– А потом, когда поделим деньги?
– С ним, конечно, будет связан некоторый риск. Но тут уж никуда не денешься.
Наморщив лоб, она сдвинула брови.
– В общем-то, это не такая уж большая цена, которую придется заплатить, – сказал я.
Она так ничего и не ответила.
– Мы всегда успеем сжечь деньги, Сара. По-моему, глупо отказываться от них сейчас, когда еще ровным счетом ничего не прояснилось.
Сара продолжала молчать, но я чувствовал, что в глубине души она приняла решение. Я поставил кочергу на место, потом вернулся и присел на корточки возле груды денег. Сара на меня не смотрела. Она разглядывала свои руки.
– Ты должен вернуться к самолету, – наконец проговорила она, – и оставить там часть денег.
– Что? – Я не понял, что она имела в виду.
– Только часть. Отправишься завтра рано утром, так, чтобы твои следы к вечеру замело.
– Так мы оставляем деньги? – Я почувствовал, как разливается во мне сладкое волнение.
Она кивнула.
– Мы подложим в самолет пятьсот тысяч, а остальное оставим себе. Таким образом, когда самолет все-таки найдут, никто не заподозрит, что на месте крушения кто-то уже побывал.
– Но это же огромная сумма!
– Тем не менее мы вернем именно столько.
– Полмиллиона долларов!
Сара снова кивнула.
– Зато остаток будет удобнее делить на три части.
– С таким же успехом можно отнести и двести тысяч.
– Этого недостаточно. Пятьсот тысяч – это то, что нужно. Ни один человек не пройдет мимо таких денег. И это отведет от нас любые подозрения.
– Я не думаю… – начал было я, но она оборвала меня.
– Пятьсот тысяч, Хэнк. Или мы возвращаем всю сумму полностью.
Я поднял на нее взгляд, удивленный ее властным тоном.
– Жадность – вот что нас погубит, – проговорила она.
Я на какое-то время задумался над ее словами, потом согласился.
– Хорошо. Пусть будет пятьсот тысяч.
Я тут же отсчитал пятьдесят пачек, словно опасаясь, что она передумает, и сложил их к ее ногам, как подношение к алтарю; остальные деньги убрал в рюкзак. Сара, сидя в кресле, молча наблюдала за мной. Когда рюкзак был полон, я, подтянув веревку, завязал его и улыбнулся ей.
– Ты счастлива? – спросил я.
Она сделала уклончивый жест рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи.
– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы нас поймали, – сказала она. – Вот что крайне важно.
Я покачал головой и потянулся к ней, намереваясь взять ее за руку.
– Нет, – уверенно произнес я. – Мы не допустим этого.
Сара хмуро посмотрела на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Она кивнула, выражение ее лица при этом оставалось спокойным и безучастным, и я сделал еще одно шокирующее открытие: она нисколько не удивилась тому, что я сказал. Она так же, как и я, знала пределы моих возможностей. Я рассчитывал, что она выскажется, попытается переубедить меня, но она молчала.
– Подумай, какую жизнь мы могли бы обеспечить нашему ребенку, – прошептал я. – Безопасность, привилегии.
Я украдкой взглянул на нее, но она не смотрела на меня. Взгляд ее был устремлен на пачки денег, что лежали на полу. Я продолжал ворошить поленья.
– Эти деньги, считай, канули, Сара. Никто о них не знает. И, если мы захотим, они будут наши.
– Но это же воровство. Если тебя поймают, тебе грозит тюрьма.
– Мы никому не причиним вреда, если оставим их у себя. Ведь это нельзя считать преступлением?
Она покачала головой.
– Это преступление, потому что мы нарушим закон. И не важно, причинил ты кому-нибудь вред или нет, – тебя все равно арестуют. Я не собираюсь оставаться одна с ребенком на руках из-за твоей глупости.
– Но мы же воспользуемся этими деньгами по справедливости. У нас благие намерения. – Речь моя становилась сбивчивой. Эти деньги были нужны мне, и я хотел, чтобы и она прониклась желанием их заполучить.
Она вздохнула и, как мне показалось, сделала это с отвращением. Когда она заговорила, голос ее прозвучал резко. Она начинала злиться.
– Меня не волнует моральная сторона дела, Хэнк. Я боюсь лишь разоблачения. Вот эта угроза как раз реальна, все остальное – пустая говорильня. Если тебя поймают, ты пойдешь в тюрьму. Я бы разрешила тебе оставить эти деньги, если бы не было риска, но он существует, и потому я против.
Я опешил. Начиная этот разговор, я допускал, что встречу сопротивление с ее стороны, но был уверен, что камнем преткновения будут соображения морали. Я был настроен фаталистически, зная, что опровергнуть такие доводы не смогу. Но теперь я видел, что все гораздо проще. Она хотела оставить деньги, но боялась, что нас поймают . Мне бы следовало с самого начала уяснить себе это. Сара, помимо всего прочего, была прагматична – это качество, кстати, я ценил в ней больше всего, – и она всегда смотрела в корень. Для нее решение этой проблемы с деньгами упиралось в соблюдение двух простых условий. Первое – в чем я уже попытался убедить ее – это гарантия того, что наши действия не затрагивают ничьих интересов; второе – что мы избежим неприятностей. Все остальное, как она только что сказала, было пустой говорильней и не имело никакого отношения к делу. Тогда я изложил ей свой план.
– Деньги – единственная улика против нас, – начал я. – Мы спрячем их и проследим, как будут развиваться события. Если выяснится, что кто-то их разыскивает, мы просто сожжем их, и дело с концом.
Сара поджала губы. Наблюдая за ней, я убедился в том, что нащупал точку опоры.
– Никакого риска, – продолжил я. – Мы будем полностью контролировать ситуацию.
– Риск всегда есть, Хэнк.
– Но ты бы решилась на такой шаг, если бы знала, что риск сведен к нулю?
Она не ответила.
– Так решилась бы? – поднажал я.
– Вы уже оставили много улик.
– Улик? Каких улик?
– Ну, скажем, следы на снегу. Они ведут от дороги прямо к самолету и возвращаются обратно.
– Завтра обещают снегопад, – торжествующе парировал я. – Так что к вечеру их занесет.
Сара слегка пожала плечами.
– Ты дотрагивался до пилота.
Я нахмурился, вспомнив, как Джекоб расспрашивал Карла про самолет. Мне опять виделось в этом больше глупости, нежели тонкого расчета.
– Если тебя вдруг заподозрят, – проговорила Сара, – полиции не составит никакого труда вычислить, что ты был там. Достаточно будет волоска с твоей головы, крохотной ниточки из твоей куртки.
Я развел руками.
– Но почему ты думаешь, что кто-то меня заподозрит?
Она тут же ответила, хотя в этом и не было нужды. Я уже знал, что она скажет.
– Из-за Джекоба и Лу.
– С Джекобом проблем не будет, – заверил я, хотя до конца и не был в этом уверен. – Он все сделает так, как я скажу.
– А Лу?
– Пока деньги в наших руках, мы сможем и его контролировать. Всегда можно будет припугнуть его, пообещав сжечь их.
– А потом, когда поделим деньги?
– С ним, конечно, будет связан некоторый риск. Но тут уж никуда не денешься.
Наморщив лоб, она сдвинула брови.
– В общем-то, это не такая уж большая цена, которую придется заплатить, – сказал я.
Она так ничего и не ответила.
– Мы всегда успеем сжечь деньги, Сара. По-моему, глупо отказываться от них сейчас, когда еще ровным счетом ничего не прояснилось.
Сара продолжала молчать, но я чувствовал, что в глубине души она приняла решение. Я поставил кочергу на место, потом вернулся и присел на корточки возле груды денег. Сара на меня не смотрела. Она разглядывала свои руки.
– Ты должен вернуться к самолету, – наконец проговорила она, – и оставить там часть денег.
– Что? – Я не понял, что она имела в виду.
– Только часть. Отправишься завтра рано утром, так, чтобы твои следы к вечеру замело.
– Так мы оставляем деньги? – Я почувствовал, как разливается во мне сладкое волнение.
Она кивнула.
– Мы подложим в самолет пятьсот тысяч, а остальное оставим себе. Таким образом, когда самолет все-таки найдут, никто не заподозрит, что на месте крушения кто-то уже побывал.
– Но это же огромная сумма!
– Тем не менее мы вернем именно столько.
– Полмиллиона долларов!
Сара снова кивнула.
– Зато остаток будет удобнее делить на три части.
– С таким же успехом можно отнести и двести тысяч.
– Этого недостаточно. Пятьсот тысяч – это то, что нужно. Ни один человек не пройдет мимо таких денег. И это отведет от нас любые подозрения.
– Я не думаю… – начал было я, но она оборвала меня.
– Пятьсот тысяч, Хэнк. Или мы возвращаем всю сумму полностью.
Я поднял на нее взгляд, удивленный ее властным тоном.
– Жадность – вот что нас погубит, – проговорила она.
Я на какое-то время задумался над ее словами, потом согласился.
– Хорошо. Пусть будет пятьсот тысяч.
Я тут же отсчитал пятьдесят пачек, словно опасаясь, что она передумает, и сложил их к ее ногам, как подношение к алтарю; остальные деньги убрал в рюкзак. Сара, сидя в кресле, молча наблюдала за мной. Когда рюкзак был полон, я, подтянув веревку, завязал его и улыбнулся ей.
– Ты счастлива? – спросил я.
Она сделала уклончивый жест рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи.
– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы нас поймали, – сказала она. – Вот что крайне важно.
Я покачал головой и потянулся к ней, намереваясь взять ее за руку.
– Нет, – уверенно произнес я. – Мы не допустим этого.
Сара хмуро посмотрела на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106