Когда-то он сознательно прекратил дальнейшее свое погружение в магию, так как понял, что тогда он неизбежно оказался бы вовлеченным в разгоравшуюся в то время тайную, скрытую от глаз обычных людей, но беспощадную, кровопролитную войну за влияние на территории Коринфии, которую вели сообщества магов, существующие еще со времен Ахерона и издревле именующиеся Квадратами. Белым, Черным и Серым. Васгрольд предпочел отказаться от большего знания и могущества и уединиться в глуши, дабы дожить оставшееся в тишине и спокойствии. Но он считал, что для этого увечного подростка лучшей участью будет попробовать себя в Большой магии, попробовать овладеть могуществом, только так он сможет перестать ощущать себя никчемным калекой.
Подросток ушел из деревни на следующий день. Начались его странствия.
Прежде чем он добрался до первого человека, к которому направил его Васгрольд, прошло несколько месяцев. Он немало претерпел и испытал. Какое-то время провел среди бродяг, нищенствовал и попрошайничал. Именно тогда он влюбился в женщину, она ответила ему взаимностью. И случилась беда. Ему открылось еще одно ужасное последствие того наезда колеса в раннем детстве. Быть может, самое ужасающее, самое непереносимое. Он не мог любить женщину плотью. Для него мир окрасился в черное. Ему было настолько невыносимо, что оставалось либо спиться, либо покончить с собой. Что-нибудь из этого и случилось бы, не доведись ему так много узнать о магии, о ее возможностях, не имеющих границ. Он понял, его спасение в магии, только она, опять она, она одна в силах вернуть ему полноценность. Но теперь его интересовала лишь одна область магии, та, что изучает тайны плотской и духовной привязанности человека к человеку, движение сердец и тел, потаенные законы страсти и любовной силы.
Его одержимость одной идеей не нравилась тем, к кому он обращался от имени Васгрольда. Им оказался не нужен обостренно односторонне озабоченный ученик. Хватая по крупицам у тех и других, юноша странствовал от мага к магу. Наконец он очутился в одной тайной обители сообщества магов Белого квадрата и там нашел огромное количество старинных пергаментов, хранивших мудрость обо всем, и возможность их спокойного изучения. Два года хождения мысли по истлевшим страницам из телячьей и человеческой кожи, два года с тремя часами сна в день, два года Постижения подарили ему нужное Знание.
Человеческой плотью, человеческой душой, вожделением, влечением, страстью, симпатией, любовью можно управлять так же, как и всем остальным в этом мире. Надо только знать — как. Он узнал многое, очень
многое. Он может стать полноценным мужчиной, таким любовником, о каком женщина может только мечтать, но стоит ему это будет очень дорого. Но он готов заплатить цену. Платить ему придется не женщине за ночь любви, а тому, чье имя не произносится, кто наделяет силой и высасывает силы, Благодетелю и Палачу в одном лице, своему добровольно выбранному Идолу.
Он мог многое: заставить любую красавицу, любую королеву влюбиться в него, заставить любую из них выполнять все его прихоти, а также выполнить сам пришедшие в женские головы самые невероятные желания и причуды. Он мог разбудить чувственность в самой холодной из женщин, мог… многое мог, но не всегда хотел делать, что мог.
* * *
Чудесный порошок продолжал действовать. Снова разгорающийся огонь желания вырвал Конана из объятий неги.
— Идите ко мне, девочки. Я покажу вам, как любят в тех странах, где мужчины привыкли проводить ночь не с одной женщиной, покажу, как надо любить так, чтобы ни одна не скучала, дожидаясь своей очереди.
И он показал, заставив каждую из сестер по несколько раз плакать счастливыми слезами…
* * *
…Выслушав его, прямо из гостиной Кальвия и Рохана провели юношу в спальню. Он попросил вина, прежде чем выпить, бросил в бокал темно-синий кристаллик, прошептал что-то. Затем он зажег от светильников две тонкие высокие палочки, и по комнате стал расползаться фиолетовый дым, щекочущий ноздри ароматом спелых дынь. Дым быстро заполнил спальню.
Не стало хромого юноши. К Рохане приблизился светловолосый, длинноногий, одетый в тунику молодой человек, чем-то напоминающий отца, а Кальвия увидела перед собой приземистого, бочкогрудого и бычьешеего мужчину, голого, с редкостно внушительным атрибутом мужской силы.
Началась любовь. Сестры не обращали внимания друг на друга — у каждой был свой мужчина, такой, какой каждой из них и был нужен.
Рохану любили нежно, осыпая ласками, Кальвию — грубо, причиняя боль.
Они потом не могли точно вспомнить, что с ними делали их любовники, но им не забыть то ощущение, будто исполнились все их желания и им теперь вряд ли что-нибудь когда-нибудь захочется.
Дым рассеялся — утомленные любовью женщины увидели виновника их блаженства.
— Да, это был всего лишь я. Один, — предупреждая их вопросы, сказал юноша-маг. — Такое невозможно объяснить непосвященному, но такое, даже и не такое, — возможно.
И продолжил:
— Мне понравились ваши скрытые помыслы и тайные желания. Они не отличаются примитивностью в отличие от большинства. Ваши знания и умения в области любовной игры тоже порадовали меня. Поэтому не вы мне заплатите, как вы привык ли, за часы удовольствия, а я вам сделаю подарок. Вот в этом пузырьке порошок, какой заставляет любого человека почувствовать желание, забыть обо всем, кроме чувственных переживаний, показать все, на что он способен в постели. А теперь закрывайте глаза и засыпайте, а я уйду, я знаю, вы убиваете даже тех, кто увидит ваши лица, а мне известно про вас все. Но вы не успели уже позвать телохранителей, вы уже почти уснули и будете спать до завтрашнего утра, а до завтрашнего утра я покину этот город…
Сестры ничего не слышали больше и проспали до полудня следующего дня.
А порошок действительно оказался таким чудодейственным, каким представил его странный их гость, — не раз сестры убеждались в том и мысленно благодарили хромого юношу за подарок и жалели, что вряд ли он еще когда-нибудь переступит порог их спальни.
* * *
Мир очень тесен, и судьба однажды свела даже Конана и с Васгрольдом, и с этим магом.
Глава XI
Конан уже больше не открывал глаз — он спал.
— Он видел наши лица, его надо убить, — сказала Кальвия.
— Он не сможет нам навредить, какой-то простолюдин, — возразила Рохана. — За сегодняшнюю ночь он, по-моему, заслужил жизнь.
— Мы не можем рисковать, Рохана!
— Мы не можем быть такими жестокосердными! Этот лохмотник никогда не покажется в нашем квартале, его и близко не подпустят к твоему мужу, а если он и объявится, то мы всегда успеем приказать Дарку и Томаку наказать его.
— Уж не влюбилась ли ты в него, милая?
— Считай, что влюбилась, и если ты будешь настаивать на его смерти — мы поссоримся с тобой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Подросток ушел из деревни на следующий день. Начались его странствия.
Прежде чем он добрался до первого человека, к которому направил его Васгрольд, прошло несколько месяцев. Он немало претерпел и испытал. Какое-то время провел среди бродяг, нищенствовал и попрошайничал. Именно тогда он влюбился в женщину, она ответила ему взаимностью. И случилась беда. Ему открылось еще одно ужасное последствие того наезда колеса в раннем детстве. Быть может, самое ужасающее, самое непереносимое. Он не мог любить женщину плотью. Для него мир окрасился в черное. Ему было настолько невыносимо, что оставалось либо спиться, либо покончить с собой. Что-нибудь из этого и случилось бы, не доведись ему так много узнать о магии, о ее возможностях, не имеющих границ. Он понял, его спасение в магии, только она, опять она, она одна в силах вернуть ему полноценность. Но теперь его интересовала лишь одна область магии, та, что изучает тайны плотской и духовной привязанности человека к человеку, движение сердец и тел, потаенные законы страсти и любовной силы.
Его одержимость одной идеей не нравилась тем, к кому он обращался от имени Васгрольда. Им оказался не нужен обостренно односторонне озабоченный ученик. Хватая по крупицам у тех и других, юноша странствовал от мага к магу. Наконец он очутился в одной тайной обители сообщества магов Белого квадрата и там нашел огромное количество старинных пергаментов, хранивших мудрость обо всем, и возможность их спокойного изучения. Два года хождения мысли по истлевшим страницам из телячьей и человеческой кожи, два года с тремя часами сна в день, два года Постижения подарили ему нужное Знание.
Человеческой плотью, человеческой душой, вожделением, влечением, страстью, симпатией, любовью можно управлять так же, как и всем остальным в этом мире. Надо только знать — как. Он узнал многое, очень
многое. Он может стать полноценным мужчиной, таким любовником, о каком женщина может только мечтать, но стоит ему это будет очень дорого. Но он готов заплатить цену. Платить ему придется не женщине за ночь любви, а тому, чье имя не произносится, кто наделяет силой и высасывает силы, Благодетелю и Палачу в одном лице, своему добровольно выбранному Идолу.
Он мог многое: заставить любую красавицу, любую королеву влюбиться в него, заставить любую из них выполнять все его прихоти, а также выполнить сам пришедшие в женские головы самые невероятные желания и причуды. Он мог разбудить чувственность в самой холодной из женщин, мог… многое мог, но не всегда хотел делать, что мог.
* * *
Чудесный порошок продолжал действовать. Снова разгорающийся огонь желания вырвал Конана из объятий неги.
— Идите ко мне, девочки. Я покажу вам, как любят в тех странах, где мужчины привыкли проводить ночь не с одной женщиной, покажу, как надо любить так, чтобы ни одна не скучала, дожидаясь своей очереди.
И он показал, заставив каждую из сестер по несколько раз плакать счастливыми слезами…
* * *
…Выслушав его, прямо из гостиной Кальвия и Рохана провели юношу в спальню. Он попросил вина, прежде чем выпить, бросил в бокал темно-синий кристаллик, прошептал что-то. Затем он зажег от светильников две тонкие высокие палочки, и по комнате стал расползаться фиолетовый дым, щекочущий ноздри ароматом спелых дынь. Дым быстро заполнил спальню.
Не стало хромого юноши. К Рохане приблизился светловолосый, длинноногий, одетый в тунику молодой человек, чем-то напоминающий отца, а Кальвия увидела перед собой приземистого, бочкогрудого и бычьешеего мужчину, голого, с редкостно внушительным атрибутом мужской силы.
Началась любовь. Сестры не обращали внимания друг на друга — у каждой был свой мужчина, такой, какой каждой из них и был нужен.
Рохану любили нежно, осыпая ласками, Кальвию — грубо, причиняя боль.
Они потом не могли точно вспомнить, что с ними делали их любовники, но им не забыть то ощущение, будто исполнились все их желания и им теперь вряд ли что-нибудь когда-нибудь захочется.
Дым рассеялся — утомленные любовью женщины увидели виновника их блаженства.
— Да, это был всего лишь я. Один, — предупреждая их вопросы, сказал юноша-маг. — Такое невозможно объяснить непосвященному, но такое, даже и не такое, — возможно.
И продолжил:
— Мне понравились ваши скрытые помыслы и тайные желания. Они не отличаются примитивностью в отличие от большинства. Ваши знания и умения в области любовной игры тоже порадовали меня. Поэтому не вы мне заплатите, как вы привык ли, за часы удовольствия, а я вам сделаю подарок. Вот в этом пузырьке порошок, какой заставляет любого человека почувствовать желание, забыть обо всем, кроме чувственных переживаний, показать все, на что он способен в постели. А теперь закрывайте глаза и засыпайте, а я уйду, я знаю, вы убиваете даже тех, кто увидит ваши лица, а мне известно про вас все. Но вы не успели уже позвать телохранителей, вы уже почти уснули и будете спать до завтрашнего утра, а до завтрашнего утра я покину этот город…
Сестры ничего не слышали больше и проспали до полудня следующего дня.
А порошок действительно оказался таким чудодейственным, каким представил его странный их гость, — не раз сестры убеждались в том и мысленно благодарили хромого юношу за подарок и жалели, что вряд ли он еще когда-нибудь переступит порог их спальни.
* * *
Мир очень тесен, и судьба однажды свела даже Конана и с Васгрольдом, и с этим магом.
Глава XI
Конан уже больше не открывал глаз — он спал.
— Он видел наши лица, его надо убить, — сказала Кальвия.
— Он не сможет нам навредить, какой-то простолюдин, — возразила Рохана. — За сегодняшнюю ночь он, по-моему, заслужил жизнь.
— Мы не можем рисковать, Рохана!
— Мы не можем быть такими жестокосердными! Этот лохмотник никогда не покажется в нашем квартале, его и близко не подпустят к твоему мужу, а если он и объявится, то мы всегда успеем приказать Дарку и Томаку наказать его.
— Уж не влюбилась ли ты в него, милая?
— Считай, что влюбилась, и если ты будешь настаивать на его смерти — мы поссоримся с тобой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54