Глаза Робино начали метать молнии.
— Адвокат... было бы хорошо, если бы вы больше заботились о соблюдении формальностей. В зале суда вас бы уже призвали к порядку.
— Господин судья, я не в зале суда,— мгновенно парировал Риго.— Я говорил о работе полиции. Во всяком случае, имею честь сообщить вам, что намерен незамедлительно обратиться от имени Ибрагима Слимана с просьбой об освобождении из тюрьмы до суда.
Когда он выходил из кабинета, судебный следователь Робино сидел бледный от злости. Риго был убежден, что несмотря ни на что, дело теперь начнет быстро продвигаться вперед. В субботу он отправился в тюрьму, чтобы получить у своего клиента подпись на прошении о временном освобождении.
Марокканец не мог в это поверить. На прошлой неделе ему казалось, что он упал на дно глубокой пропасти и нет ни малейших шансов выбраться оттуда. И вот общество, от которого он уже ничего хорошего не ожидал, дает ему защитника, активного и решительного, чтобы вдохнуть в него надежду. Надежду, в реальность которой сам Риго почти не верил. Когда Слиман подписал документ, Риго предупредил его, что не следует ожидать немедленного освобождения из тюрьмы. Но напрасно он тратил слова. Подписанная бумага означала для механика предприятия Брессанда действительность.
В понедельник, двадцать девятого января, судебный следователь Робино ожидал Полину Мерсье. Риго смог увидеться с девушкой только когда она вышла из кабинета. Сегодня Мерсье тщательно оделась. Она была бы прелестна, если бы не постоянная грусть на лице. Судья Робино произвел на нее огромное впечатление.
— Он пытался убедить меня признаться, что я совершила клятвопреступление,— сказала Мерсье.— Заставил рассказать о мельчайших подробностях моих отношений с Ибрагимом, о его обещаниях, о том, чего я ожидала от нашего знакомства...
— Но вы четко рассказали, что случилось в ту среду, четвертого января?
— Да, конечно. И прежде чем подписать, я внимательно прочла все, что было в протоколе.
— Это великолепно,— весело сказал Риго.— С этого момента в деле фигурирует документ, доказывающий, что Ибрагим невиновен. Верьте мне. Я постараюсь систематически информировать вас о ситуации. Возникли еще и другие обстоятельства.
— В таком случае,— сказала Мерсье,— лучше будет, если я дам вам мой новый адрес. Когда полицейский из комиссариата принес мне повестку с вызовом к судебному следователю, мои хозяева выгнали меня со службы.
— Почему? — возмутился Риго.— Они считают, что вы замешаны в дело об убийстве?
— Пожалуй, да,— сказала она.— Я объяснила им, что Ибрагим не способен на убийство, но хозяйка заявила, что так или иначе, а она не желает иметь прислугу, которая водится с... козлами.
Девушка сунула ему в руку листок с адресом и убежала, чтобы адвокат не увидел ее слез. В четверг полицейские арестовали Жилля Баландри, разыскав его в настоящей норе, на чердаке дома на улице Гаите в квартале Монпарнас. Парень, видно, был обречен на житье в нищенских
мансардах. Он трясся в лихорадке на кровати сердобольного товарища из лицея, которому боялся открыть правду о своем положении. Жилль был в таком состоянии, что инспекторы полагали, что он находится под воздействием наркотиков. В действительности же у него был грипп и серьезное истощение. Доставленный на набережную Орфевр, он сразу же сознался, что четвертого января вечером был в Медоне на улице дес Розес шесть, но с почти истерической энергией отрицал обвинение в двойном убийстве.
Инспектор Перно, злой из-за необходимости заново начинать следствие, считал Жилля Баландри опасным анархистом и приказал взять у него отпечатки пальцев, прежде чем его отправили в тюремный госпиталь для лечения. На следующий день эксперты дали заключение, что отпечатки пальцев Баландри найдены среди следов в доме номер шесть по улице дес Розес.
Эта чрезвычайно важная информация попала к Риго первого февраля. Его первым шагом было ходатайство о встрече с судьей Робино. К огромному удивлению Риго чиновник отклонил прошение о временном освобождении Ибрагима Слимана из тюрьмы. — Но господин судья,— возразил в полном недоумении молодой адвокат.— Ведь Жилль Баландри знал лучше, чем кто бы то ни было, дом на улице дес Розес. Он систематически бывал там, чтобы, как он говорил, «надувать» деда. Он сам признался, что поехал туда четвертого января вечером. Стало быть, есть у него и мотив, и возможность. Найдены отпечатки его пальцев...
— Подождите, господин адвокат. Зачем повторять обвинения против Жилля Баландри? Я знаю их так же хорошо, как и вы, а может быть, и лучше. Молодой человек имел возможность совершить это преступление. Действительно, у него был повод, чтобы его совершить, особенно если дед отказал ему в деньгах. Я даже утверждаю, что на меня лично этот молодой хиппи произвел очень плохое впечатление. Есть и доказательства преступления: отпечатки пальцев, хотя с ними как раз еще не все ясно. Следы Баландри остались на дверях, бюро, но не на ящиках и не в комнате, в которой был найден господин Монгарнье.
— А в комнате экономки?
— Только на двери. Видите, я добрый дядя. Я информирую вас обо всем, что знает полиция и о чем, собственно, я не обязан вам говорить.
— Можно тогда допустить, что молодой человек, только совершив преступление, сообразил, что надо надеть перчатки.
— Такое объяснение возможно, но мне оно кажется несколько искусственным.
— Не более предположения, что Слиман действовал в перчатках, а потом оставил окровавленную тряпку в багажнике своего автомобиля! — вспыхнул адвокат.
Судья Робино жестом успокоил его.
— Именно, господин адвокат, вы попали в самую суть. С одной стороны, у нас есть человек — ваш клиент,—- который находился на месте преступления. Есть у него и мотив: желание добыть деньги. Есть против него и доказательства, хотя, может быть, и несколько спорные.
— Но он их отрицает, господин судья. Он упорно говорит о своей невиновности.
— Именно. Обвиняемый отрицает. С другой стороны, мы имеем молодого человека, Жилля Баландри. Он тоже находился на месте преступления. И он имел тот же мотив: желание добыть деньги. И против него есть доказательства: отпечатки пальцев, хотя и расположение делает это доказательство проблематичным. Он также, к вашему сведению, господин адвокат, упорно отстаивает свою невиновность. И делает это все время с момента ареста и до сих пор.
Риго минуту молчал, но затем быстро нашелся:
— Господин судья, я начинаю понимать необычность ситуации. Но у Слимана есть нечто большее. У него алиби. Показания Полины Мерсье совершенно оправдывают его.
По лицу судьи пробежала тень.
— Дорогой господин адвокат,— сказал он,— моей задачей, так же, как и вашей, является истина, поэтому я вынужден быть подозрительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35