Ее глаза излучали спокойную безмятежность и мягкое очарование. Жилль Баландри был в спортивном костюме, перед этим он сделал визит к парикмахеру. Неизвестно, то ли короткие волосы, то ли пережитые события сделали его менее инфантильным, выявив в его лице мужественные черты. Эрве Риго угощал своих клиентов.
— Еда была великолепная, дорогой адвокат, но вы заставляете нас умирать от любопытства,— торопил Жилль адвоката.— Мы не можем дальше ждать ваших объяснений. Не говоря уже о том, что неожиданный поворот, благодаря которому мы с Ибрагимом получили свободу, совершенно нас поразил. Причем, меня еще в большей степени, чем его. Я был готов поверить всему, коль речь зашла о дяде Джеймсе. Но такой бойни... Нет!
— Именно,— ответил Риго, внезапно посерьезнев,— я допустил ту же ошибку, что и вы, предположив, что такое зверство можно объяснить только примитивным инстинктом убийства. Оказалось, что эта идея может возникнуть и в изощренном, извращенном уме. Вы хотите более подробных объяснений? Мой дорогой Ибрагим, не обижайтесь, но когда я шесть недель назад отправился в тюрьму на первое свидание с вами, я был абсолютно уверен в вашей виновности. Мои далеко не полные сведения об этом деле не оставляли никаких сомнений в этом. Араб, тряпка, пропитанная кровью его жертв... Да и выглядели вы не очень симпатично — с подбитым глазом, распухшими губами и сломанным носом. У вас было, прошу прощения, лицо профессионального убийцы. А у меня — столько же шансов вытащить вас из-под гильотины, как и получить самый большой выигрыш в государственной лотерее.
Растроганная Полина Мерсье похлопала Ибрагима по руке. Риго закурил новую сигарету.
— Но был один факт. Каким бы вы ни были, но вы стали моим первым клиентом. До того времени я занимался только мало интересными делами, и хотя я стал адвокатом по назначению, но решил выполнить свою работу как можно лучше. Я почти полюбил вас. Мне нравилась история вашей жизни. Те планы устройства мастерской в Сук эль Арба... Я был ими захвачен. Кроме того, в вашем деле были противоречия. Однако, когда я обращал внимание других на эти противоречия, все, начиная с судебного следователя, говорили: «Эти люди думают не так, как мы!..» Меня приперли к стенке. Я не мог вести защиту на смягчающих обстоятельствах, я должен был доказать вашу невиновность. Мне очень помогла Жинетт Гобер. Это она навела меня на след Полины, которая могла обеспечить вам алиби. К несчастью, Полина была простой прислугой. Для судьи Робино ее свидетельство не имело значения. В то же время я обнаружил, что, рассказывая о своей семье, Джеймс Монгарнье не упоминал о существовании тетки, а также Жилля, внука этой женщины.
— Он мало гордился мной, подлец! — пробормотал Жилль.
— Не в этом дело,— возразил Риго.— А вообще, Жилль, скажу вам то же, что Ибрагиму. Когда маленькая Винни и ее друзья так трусливо отступились от вас, я подумал, что вы настоящий убийца. Признайтесь, мой дорогой хиппи, все говорило об этом.
— Однако вы согласились взяться за мою защиту,— улыбнулся
молодой человек.
— Да, так как отдавал себе отчет в том, что, имея доступ к фактам, связанным со следствием против вас, я сумею оправдать Ибрагима, не принеся вреда вам. Все равно вы виноваты.
— Все было не совсем так, но...— Баландри махнул рукой.
— В действительности,— продолжал Риго очень серьезным тоном,— Джеймс страшно забеспокоился, узнав, что вы замешаны в этом деле. Существовал риск, что его идеальное преступление может быть раскрыто. Видя мою активность в защите Ибрагима, он подумал, что, доверяя мне и вашу защиту, он меня обезвредит. Я должен был погубить клиента, которого защищал по назначению, в пользу того, который платит.
— Это еще более запутывало дело,— заметил Слиман.
— Эти люди думают не так, как мы,— ответил иронически Риго.— Изощренный ум Джеймса приписывал мне такой же ход рассуждений, как у него. Но, рассуждая по-своему, я вскоре заметил, что Жилль так же невиновен, как и вы. Тогда...
— Появилась мысль, что должен быть кто-то третий,— догадалась Полина.
— Конечно. Но кто? Я отправился на поиски предполагаемого убийцы. Нужно было еще расспросить Джеймса и Жинетт Гобер. Я поехал в Кошерель, но супруги Монгарнье уехали кататься
на лыжах.
И Риго рассказал трем своим слушателям о своем визите к супругам Трабу.
— Адвокат Симони,— продолжал он,— обещал предоставить в мое распоряжение служебную документацию. Благодаря этому я получил данные, которые бросали совершенно новый свет на положение Джеймса. Прежде всего, капитал его отца, Себастьяна Монгарнье, был гораздо меньше, чем у Дезире, Джеймс очень быстро
растратил его.
— Но ведь он женился на очень богатой шведке,— возразил Жилль Баландри.
— Это родители шведки были богаты,— сказал Риго.— И там четыре сына. Старый Бйорнсен уже сыт по уши выходками своей дочери, поэтому он вручил ей сразу после замужества приданое и лишил наследства. Короче говоря, Джеймс и она были на пороге полного разорения. И тут я все понял. Кошмарность этого преступления была ни чем иным, как камуфляжем. В действительности Джеймс — единственный наследник своего дяди — не хотел больше ждать наследства. Старик был убит не из-за сравнительно небольшой
суммы, которую держал дома, а ради всего имущества. Он был убит наследником.
Жилль, Баландри, Полина Мерсье и Ибрагим Слиман с величайшим напряжением слушали своего собеседника. К этому времени в ресторане они остались почти одни.
Риго продолжал рассказ.
— К сожалению, это была только гипотеза, поскольку в момент совершения преступления в Медоне Джеймс Монгарнье находился в Кошереле. Не могу сказать, в какой момент передо мной как бы разорвалась завеса. В одно мгновение я понял, как все произошло. На следующее утро мне не оставалось уже ничего иного, как самому проверить и по мере возможности найти доказательства. Я был уверен, что Джеймс готовил преступление вместе с Ингеборг. План отвечал увлечениям и характеру этой пары. Мой шеф, Симони, был прав, говоря, что убийца более изощрен, чем я допускаю. Они продумали все детали и дату преступления — среда, четвертого января.
— Почему именно в этот день? — спросил Баландри.
— Это обязательно должна была быть среда, поскольку именно в этот день Ибрагим всегда провожал Полину.
— А почему он прицепился именно ко мне? — удивился марокканец.— Ведь я этому типу ничего не сделал.
— Этот вопрос я себе задавал, а ответ на него мне дала Жинетт Гобер. Джеймс Монгарнье посещал дядю по меньшей мере раз в неделю. Он возил старую Констанцию делать покупки, а уезжал вечером, иногда после ужина, и заметил Ибрагима с Полиной.
Установив дату, супруги перешли к реализации плана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35