ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– А тебя я хочу попросить еще об одном. Я уже говорил тебе о той тайне, которая отдает махора Паакера в наши руки. Так вот, эта тайна известна старой колдунье Хект, той самой, что взяла к себе жену парасхита. Пошли за ней стражников, вели им арестовать ее и привести сюда. Я сам учиню ей допрос, это позволит мне, не привлекая ничьего внимания, выведать у нее ее тайну.
Амени немедленно послал нескольких вооруженных стражников за старухой, после чего шепотом приказал доверенному слуге зажечь лампы в так называемой комнате для допросов и приготовить ему кресло в соседней комнате, за стеной.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
В то время когда гости Дома Сети еще сидели за столами, а стражники отправились в Долину Царских гробниц, чтобы именем Амени привести в храм старую Хект, с юго-запада неожиданно подул резкий горячий ветер. Он гнал по небу тяжелые черные тучи, а по земле – облака рыжей пыли. Ураган гнул стройные стволы пальм, как воин свой лук; на площади, где происходил праздник, он вырывал из земли колья палаток, срывал их легкие полотняные крыши, и они неслись во мраке, словно огромные белые привидения; ветер хлестал водную гладь Нила, пока его желтоватые воды не вздыбились и по реке не заходили волны, словно по беспокойному соленому морю.
В. эту непогоду Паакер заставил своих дрожавших от страха гребцов перевезти его через реку. Не раз барка едва не опрокидывалась, но он сам уверенно правил рулем здоровой рукой, хотя от качки раздробленные пальцы жестоко болели. После многих неудачных попыток им удалось, наконец, пристать к берегу.
Ураган погасил фонари на мачтах барки, предупреждавшие слуг о возвращении Паакера, а поэтому на берегу не было ни рабов, ни факельщиков. В кромешной тьме, борясь с яростными порывами ветра, добрался он до высоких ворот своего дома. Обычно сиплый лай его пса извещал привратника о появлении хозяина; сегодня же сопровождавшим его матросам долго пришлось стучать в ворота.
Когда Паакер вошел во двор, то и там его встретил непроглядный мрак, так как ураган всюду погасил фонари и факелы. Светились лишь окна его матери.
Вот подали голос собаки в своих открытых клетках, но они не лаяли, а тоскливо скулили, напуганные яростным ветром. Их жалобный вой, как ножом, резанул махора по сердцу, ему невольно вспомнился убитый Дешер.
Когда же Паакер вошел в свои комнаты, старый раб эфиоп вместо приветствия начал громко причитать, оплакивая собаку, которую он вырастил еще для отца Паакера и любил всей душой.
Махор упал на стул и приказал принести холодной воды, чтобы по предписанию врача Небсехта окунуть в нее ноющую руку.
Как только старик увидал раздробленные пальцы хозяина, новый горестный вопль вырвался из его груди, а когда Паакер велел ему замолчать, раб спросил:
– Неужели еще жив тот, кто сделал это и убил Дешера?
Паакер только кивнул головой, молча глядя в пол и погрузив руку в прохладную воду. Он был глубоко несчастен и спрашивал себя: почему ураган не опрокинул его барку, а бурные воды Нила не поглотили его самого! Лютая горечь переполняла его душу, ему хотелось бы быть ребенком, чтобы поплакать вволю. Однако уже очень скоро настроение его переменилось – он начал глубоко и часто дышать, в глазах его засветился зловещий огонь. Он уже больше не думал о своей любви. Нет! Его мысли были полны теперь одной местью, казавшейся ему много слаще любви.
– Проклятое рамсесово отродье! – воскликнул он, заскрежетав зубами. – Я уничтожу вас всех – и фараона, и Мена, и гордых царевичей, всех до единого! Погодите! Дайте только срок!
И высоко подняв правую руку, сжатую в кулак, он погрозил ею своим противникам.
В тот же миг дверь его комнаты отворилась, и вошла Сетхем; ее шаги заглушил вой и свист урагана. Она приблизилась к сыну, погруженному в мысли о мести, и, ужаснувшись при виде дикой злобы, исказившей черты его лица, тихо окликнула его по имени.
Паакер вздрогнул, потом проговорил с напускным равнодушием:
– А, это ты, мать! Скоро уже рассвет, и мне кажется, в эту пору лучше спать, чем бодрствовать.
– Я не могла найти себе места, – сказала она. – Ветер воет так жутко, а на душе у меня тревожно, очень тревожно, совсем как перед смертью твоего отца.
– Ну, что ж, оставайся у меня, ложись на мою кровать, – несколько мягче проговорил Паакер.
– Я пришла сюда не для того, чтобы спать, – решительно сказала Сетхем. – Как это ужасно – все, что случилось с тобой на пристани, я так разволновалась! Нет, нет, сын мой, вовсе не из-за твоей разбитой руки, хотя мне очень тебя жаль. Я думаю о фараоне, о его гневе, когда он узнает об этой ссоре. Он не так благосклонен к тебе, как к твоему покойному отцу, – мне это отлично известно! Ах, как дико ты хохотал, какой у тебя был жуткий вид, когда я вошла сюда. Меня охватил такой страх!
Некоторое время оба они молчали, прислушиваясь к яростно бушующему урагану. Первой нарушила молчание Сетхем:
– И еще одно наполняет тревогой мое сердце. Я никак не могу позабыть сегодняшнего проповедника, молодого Пентаура. Его фигура, его лицо, каждое его движение, даже его голос живо напомнили мне твоего отца в те давние времена, когда он сватался ко мне. Хочется верить, что боги пожелали еще раз лицезреть в его облике того лучшего из людей, которого они взяли из этого мира.
– Ты права, госпожа! – вскричал старик эфиоп. – Такого сходства еще не приходилось наблюдать очам смертного. Я видел, как он дрался перед хижиной парасхита, – даже в этот миг он был как две капли воды похож на покойного!
Да, да! Он размахивал колом, как мой старый господин своей секирой в бою.
– Молчать! – рявкнул Паакер. – Пошел вон, болван! Этот жрец, матушка, действительно, похож на отца, я с этим согласен; но он наглец, он гнусно оскорбил меня, и я должен еще свести с ним счеты, впрочем, как и со многими другими.
– Какой же ты все-таки дикий, – прервала его Сетхем. – И сколько же в тебе ненависти! Твой отец был всегда приветлив и любил людей.
– А они меня разве любят? – спросил махор с горьким смехом. – Даже боги и те неблагосклонны ко мне и рассыпают тернии на моем пути. Но я уберу эти тернии собственными руками и без помощи тех, что там наверху, добьюсь своего, сметая всякого, кто станет мне поперек дороги!
– И пушинки не в силах мы сдуть без помощи богов! – воскликнула Сетхем. – Так говорил твой отец. Он был совсем другой, не такой, как ты. Ты просто внушаешь мне страх теперь, после того как я услыхала, какие страшные проклятия изрыгаешь ты против детей твоего повелителя и фараона, друга твоего отца!
– А мне он враг! – воскликнул Паакер. – Ты еще услышишь от меня кое-что почище проклятий. И пусть рамсесово отродье узнает, позволит ли сын твоего супруга безнаказанно презирать и калечить себя. Я столкну их в пропасть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146