– Эй, детка, – прокричало одно существо, – иди-ка ко мне.
– Френки, – позвал я, – потом поиграешь с обезьянками. Вот дверь квартиры Филиппе. Она не раскрыта нараспашку – значит, либо он знает что-то о произошедшем убийстве, либо у него кончился запас порошка и он не хочет, чтобы к нему заваливали с просьбой поделиться… Постучим?
Я нажал кнопку звонка и не отпускал ее до тех пор, пока внутри не послышалось какое-то шевеление.
– Майкл, ты не умеешь звонить в дверь, – сообщила Франсуаз. – Надо позвонить чуть-чуть, а потом подождать.
– У меня ничего нет, – сообщила голова, которая высунулась из дверного проема, как тряпичная кукла в детском театре.
Черные волосы, завитые в тугие косички, обрамляли лицо халфлинга, увеличивая сходство; к тому же я мог бы поклясться, что череп его набит ватой.
Я собирался втолкнуть его внутрь, но не успел – Франсуаз уперлась коленом в дверь и сладко проворковала:
– Привет.
– Привет, – согласился Филиппе, который как раз должен был решить небольшую задачку – что случается с человеком, которому сломали шею дверью.
– Я вас не знаю, – сказал он.
– А я и не собираюсь заставлять тебя по суду на мне жениться, – ответила Франсуаз. – Майкл, впихни его внутрь.
По всей видимости, девушка полагала, что я сделаю это до того, как она отпустит дверь; но я сомневался, что наш информатор сумеет говорить, если его голова окажется по одну сторону порога, а тело по другую-без какой-либо связи между ними.
– Я никого не знаю и ничего не видел, – сказал Филиппе, пятясь в комнату.
Дом, милый дом – вот что наверняка говорили между собой тараканы о жилище Филиппе; если в городе Темных Эльфов существуют насекомые-паразиты крупнее таракана (скажем, маленькие мэры), то они здесь тоже наверняка водились.
– Один парень вышел сегодня погулять, – я прошел в квартиру, стараясь ни к чему не прикасаться, – и его съели, Филиппе.
– Это был не я, – быстро ответил тот.
– Да, тебя еще не съели, – подтвердил я. – Поэтому стоит начать говорить.
– Я ничего не знаю, – сказал он. – И ничего не видел. Я уже сказал.
– Слушай, маленький ублюдок, – процедила Франсуаз. – Какая-то тварь ходит по улицам и убивает людей… а по твоей грязной роже я вижу, ты знаешь, где его искать.
Филиппе сник.
Стало видно, что он готов пойти на великое испытание – вымыть свою физиономию, лишь бы по ней больше нельзя было ничего прочитать.
– Я захватила с собой перчатки, – сказала Франсуаз. – Поэтому смогу заняться тобой, не боясь запачкаться. Я стану выдирать у тебя из головы эти крысиные хвосты один за другим – говорят, это оживляет память.
– Не трожьте мою прическу! – закричал Филиппо. – Знаете, как сложно отрастить такую?
– Второй раз уже не получится, – предупредила девушка. – Отрывать, скорее всего, придется с кожей.
– Тише, Френки, – сказал я. – А то наш друг сейчас испачкает штаны и разговаривать с ним станет еще труднее. Итак, Филиппе. Глубоко вдохни и расскажи нам все, что говорят на улицах.
– А деньги? – спросил негр.
– Хватит нянчиться с ним, Майкл, – сказала Франсуаз. – Я быстро развяжу ему язык.
– Ну, Филиппе, – сказал я. – Вот видишь? Это двадцать динаров.
– Этого мало, – авторитетно заявил Филиппо.
– Этого достаточно, – заверил его я.
Он вытер грязной рукой грязные губы, и стало непонятно, которая из частей его тела стала чище, а которая наоборот.
Экономисты называют подобное «равномерным распределением».
– Мне нужно тридцать, – наконец сообщил Филиппо. – Ребята, которые это сделали, они очень, очень плохие ребята.
– Я тоже девочка плохая, – предупредила Франсуаз.
– Вот тридцать динаров, – сказал я и не соврал. – Теперь говори.
На этот раз Филиппо вытер руки о штаны.
– Они приехали из Аспоники, – выдохнул он. – Их трое – два мужика и девчонка. Они бешеные, мистер Эм, просто бешеные.
– Дальше, – сказал я.
– Никто не знает, как их зовут. Они ни с кем не общаются, даже со своими. Живут по подвалам, в заброшенных домах. Они приехали два дня назад, денег с собой немного.
Он громко потянул носом и проглотил сопли.
– Никто и не думал, что они такие, мистер Эм, вот вам крест, никто и не думал. Я бы вам сразу сказал, – что я, жить не хочу? – когда такие выродки по улицам ходят. Говорят, они иногда околачиваются у Вика, это танцульки в северной части квартала. Это все, что я знаю, вот вам крест.
Я отдал ему деньги.
– Если ты узнаешь, где они устроили ночлег… – начал я.
– Если я это узнаю, – сказал Филиппе, – они меня убьют.
– Любишь играть в хорошего полицейского и плохого полицейского? – спросил я. Франсуаз довольно улыбнулась:
– Обожаю быть плохим полицейским.
– Хорошим ты просто не умеешь, – пояснил я.
Шум, который зарождался в недрах заведения Вика, был так же далек от музыки, как и сам Вик от титула почетного жителя города Темных Эльфов.
Вокруг здания толпились люди – подобно тому, как на краях давно не мытой кружки виднеются застывшие капли того, что когда-то в ней разогревали.
Машин вокруг было предостаточно, и я начал всерьез опасаться, что их владельцы могут разбить нашу из зависти.
– Погляди-ка вон туда. – Франсуаз показала пальцем, перекрыв мне все ветровое стекло. – Когда я была маленькая, то мечтала заняться сексом на заднем сиденье такого вот кадиллака.
– И что же случилось? – спросил я. – Не выдержали задние рессоры?
– Я поняла, что в дорогих машинах это делать интереснее.
– Звучит двусмысленно.
Я подрулил к обочине и переждал, пока у парнишки-гнома, присматривавшего за машинами, глаза приобретут свои естественные размеры.
– Я не прошу многого, – сказал я, всовывая ему в руку банкноту. – Но я хочу уехать на ней после того, как мы тут закончим.
– Если что-то случится с моей машиной, – добавила Франсуаз, – твои кусочки можно будет подклеивать в альбом и коллекционировать. Ты понял?
Он понял.
– Так почему двусмысленно? – спросила девушка, ускоряя шаг, чтобы нагнать меня.
Два огра стояли у входа, и они не собирались туда входить; напротив, им платили деньги за то, чтобы внутрь не попадали те, кому не положено.
– Нет ничего более забавного, – заметил я, подходя к ним, – чем бедные люди, которые ведут себя как богатые.
– Что-то ты не похож на местного, мистер, – произнес один из охранников.
Я не мог не подивиться его проницательности; я не красил волосы в розовый цвет, не клеил их гребнем, не носил серег в ухе, а мой скромный пиджак в неброскую серую полоску не был украшен цепями под золото.
Правда, в галстуке я ношу заколку.
– Дружок, – сказал я, памятуя о том, что с низкоорганизованными формами жизни необходимо объясняться при помощи простых слов, – ты можешь выбрать одно из двух.
Я запнулся, раздумывая, не слишком ли сложную предлагаю ему задачу, но потом решил, что он справится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90