Кляп заставлял несчастного держать рот все время раскрытым и не давал ему кусать губы; иначе вампир начал бы пить собственную кровь. Тюремный кляп был больше, чем тот, что используется в психиатрии, и сделан был так, чтобы заключенный мог говорить.
Двое охранников остались в гнетущей полутьме коридора.
Шериф, нагнув голову и придерживая фуражку, вошел первым.
Франсуаз шагнула следом и остановилась. Лицо ее стало суровым. Скользнув взглядом по фигуре узника, она мрачно посмотрела на нашего проводника.
– Так вот как у вас обращаются с заключенными, шериф, – жестко произнесла она.
Тот не ответил; по-видимому, условия, в которых пленник был принужден проводить последние часы своей жизни, вовсе не казались ему жестокими.
– Как ты провел эту ночь, Сальвадор? – спросил шериф. – Тебе удалось поспать?
Затуманенный взгляд прикованного к стене человека остановился на шерифе, тусклые глаза прояснились – он узнал его.
– Я хочу пить… – чуть слышно прошептал узник.
– Конечно, как же, – отвечал служитель закона. – Тебе бы сейчас наброситься на меня и высосать из меня всю кровь. Но только ты тупая, безмозглая скотина, Сальвадор; у тебя даже не хватило ума как следует спрятаться.
Заключенный смотрел на шерифа, на его шевелившиеся губы, когда тот говорил; по его виду можно было понять, что он уже успел привыкнуть к оскорблениям и свыкся с мыслью, что ему уже никогда не выйти из этой камеры, лишенной окон.
– Ты даже не сумел найти убежище получше, чем подвал мельницы, – продолжал шериф. – Вот почему ты сейчас прикован к этой стене, а потом умрешь, как собака.
– Вы арестовали его, когда он прятался? – спросила Франсуаз, но не получила ответа.
Теперь несчастный смотрел уже не на шерифа, его взгляд был направлен на нас. Появление новых людей, впервые за долгие дни, проведенные здесь, возбудило его внимание, огонек жизни, почти погасший, снова загорелся в глубине его глаз. И не потому, что наш приход мог возродить надежду в его душе; не потому даже, что он ожидал скорого окончания своих страданий. Легкой ноты разнообразия оказалось достаточно, чтобы человек, прикованный в стене, на мгновение забыл о том, что с ним происходит.
– Я забыл представить тебе этих господ, Сальвадор, – продолжал шериф. – Они приехали сюда из Высокого анклава специально, чтобы посмотреть на такого тупого недоумка, как ты. А теперь ты станешь отвечать на мои вопросы – так же, как мы делали с тобой в прошлые разы. Ты помнишь?
Слова служителя закона вызвали ужас на лице заключенного; его тело дернулось, точно он надеялся перервать удерживавшие его цепи. Сдавленный крик вырвался из его груди и затих.
– О чем вы собираетесь спрашивать? – осведомился я.
– Сальвадор – тупая скотина, – безразлично ответил шериф. – Он сам не знает, что важного ему известно. Его приятели, те, что спрятались где-то в городе Дроу, наверняка имели какие-то планы. Шаг за шагом я вытрясу это из недоумка.
– Нет! – закричал несчастный, и его жалобный крик резанул меня по ушам. – Я больше ничего не скажу. Я ничего не знаю. Чем больше я говорю, тем больше вы меня допрашиваете. Я больше ничего не знаю. Просто убейте меня, дайте мне умереть.
– Я же говорил, что он – тупая скотина, – проворчал шериф. – Ладно, Сальвадор, мы с тобой начнем. Дамочка, если у вас слабые нервы, то вам лучше выйти.
Франсуаз коротко кивнула мне и подошла к заключенному.
– Эй! – воскликнул шериф. – Нельзя этого делать. Он может быть опасен.
– Он не опасен, – вмешался я. – Он не пил крови по крайней мере пятеро суток. Его безумие давно прошло, и вы это знаете.
– Все хорошо, – ласково произнесла Франсуаз, дотрагиваясь до обезображенной руки Сальвадора. – Мы пришли, чтобы вызволить вас отсюда.
– Что? – с недоумением выкрикнул шериф. Узник закрыл глаза, потом с тяжелым вздохом открыл снова.
– Вы меня убьете, леди? – свистящим шепотом спросил он. – Убьете, верно?
– Какого черта, – пробормотал шериф. Он хотел было подойти к моей партнерше, но я мягко удержал его.
– Позвольте ей, – тихо произнес я.
– Убейте меня побыстрее, леди, – быстро проговорил Сальвадор. – Я очень устал. У меня нет уже больше сил.
Его голова дернулась, из горла вырвался сдавленный всхлип.
– Я давно умер бы сам, леди, – прошептал он. – Я так хочу умереть. Но они не дают мне; они хотят, чтобы я отвечал на вопросы. Но я больше ничего не знаю, леди; я в самом деле ничего не знаю, поверьте мне.
Франсуаз провела рукой по плечу заключенного, потом приподняла его голову за подбородок и заглянула в глаза.
– Ты вовсе не хочешь умирать, Сальвадор, – проговорила она. – Ты хочешь уйти отсюда, и тебе кажется, что для этого есть только один путь.
Шериф был в замешательстве; он стоял, переминаясь с ноги на ногу, готовый в любое мгновение броситься вперед и прекратить то, что творилось на его глазах, но в то же время он допускал, что таким путем от заключенного можно будет добиться большего, чем пыткой.
– Я выведу тебя отсюда, – сказала Франсуаз. – Ты больше не останешься здесь. Никто не причинит тебе вреда, и никто не станет задавать вопросов.
Голова заключенного вновь поникла.
– Вы обманываете меня, – прошептал он. – Так же, как они. Они уже говорили, что отпустят меня, если я все им расскажу. Я рассказал все, что знал, а они приковали меня к этой стене, и я знаю, что уже больше никогда не выйду отсюда.
– Ты мне не веришь? – спросила девушка. – Это не страшно. Просто смотри.
Длинные пальцы Франсуаз пробежали по руке заключенного, пока не остановились на обруче кандалов.
– Позволь, – тихо сказала Франсуаз. Она осторожно приподняла руку несчастного и быстро осмотрела замок.
– Мой партнер справился бы лучше, – пробормотала она. – Ну да ладно.
С этими словами девушка достала из-за манжеты длинную толстую иглу, изогнутую на конце несколько раз, и запустила ее в замок.
– Что она делает? – озадаченно спросил, оборачиваясь ко мне, шериф.
– Открывает замок, – флегматично пояснил я. – Это я ее научил.
Франсуаз провозилась секунд на семь дольше, чем следовало бы моей ученице; заключенный следил за ее действиями, все еще уверенный, что это какая-то новая хитрость, чтобы заставить его говорить.
Перейдя ко второму обручу, Франсуаз на мгновение задумалась, потом пробормотала:
– Ни к чему, чтобы ты упал на меня, мальчонка.
Она нагнулась и отомкнула ножные кандалы пленника, а уж потом освободила его руку. Шериф вполголоса произнес:
– Я говорил вам, что полицейские методы здесь не помогут. Вы можете пообещать этому придурку свободу, но он слишком глуп, чтобы поверить. Мне все равно придется поработать с ним, а с вами я только теряю время.
Сальвадор был свободен; он пошатнулся, готовый упасть и не способный сделать ни одного шага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Двое охранников остались в гнетущей полутьме коридора.
Шериф, нагнув голову и придерживая фуражку, вошел первым.
Франсуаз шагнула следом и остановилась. Лицо ее стало суровым. Скользнув взглядом по фигуре узника, она мрачно посмотрела на нашего проводника.
– Так вот как у вас обращаются с заключенными, шериф, – жестко произнесла она.
Тот не ответил; по-видимому, условия, в которых пленник был принужден проводить последние часы своей жизни, вовсе не казались ему жестокими.
– Как ты провел эту ночь, Сальвадор? – спросил шериф. – Тебе удалось поспать?
Затуманенный взгляд прикованного к стене человека остановился на шерифе, тусклые глаза прояснились – он узнал его.
– Я хочу пить… – чуть слышно прошептал узник.
– Конечно, как же, – отвечал служитель закона. – Тебе бы сейчас наброситься на меня и высосать из меня всю кровь. Но только ты тупая, безмозглая скотина, Сальвадор; у тебя даже не хватило ума как следует спрятаться.
Заключенный смотрел на шерифа, на его шевелившиеся губы, когда тот говорил; по его виду можно было понять, что он уже успел привыкнуть к оскорблениям и свыкся с мыслью, что ему уже никогда не выйти из этой камеры, лишенной окон.
– Ты даже не сумел найти убежище получше, чем подвал мельницы, – продолжал шериф. – Вот почему ты сейчас прикован к этой стене, а потом умрешь, как собака.
– Вы арестовали его, когда он прятался? – спросила Франсуаз, но не получила ответа.
Теперь несчастный смотрел уже не на шерифа, его взгляд был направлен на нас. Появление новых людей, впервые за долгие дни, проведенные здесь, возбудило его внимание, огонек жизни, почти погасший, снова загорелся в глубине его глаз. И не потому, что наш приход мог возродить надежду в его душе; не потому даже, что он ожидал скорого окончания своих страданий. Легкой ноты разнообразия оказалось достаточно, чтобы человек, прикованный в стене, на мгновение забыл о том, что с ним происходит.
– Я забыл представить тебе этих господ, Сальвадор, – продолжал шериф. – Они приехали сюда из Высокого анклава специально, чтобы посмотреть на такого тупого недоумка, как ты. А теперь ты станешь отвечать на мои вопросы – так же, как мы делали с тобой в прошлые разы. Ты помнишь?
Слова служителя закона вызвали ужас на лице заключенного; его тело дернулось, точно он надеялся перервать удерживавшие его цепи. Сдавленный крик вырвался из его груди и затих.
– О чем вы собираетесь спрашивать? – осведомился я.
– Сальвадор – тупая скотина, – безразлично ответил шериф. – Он сам не знает, что важного ему известно. Его приятели, те, что спрятались где-то в городе Дроу, наверняка имели какие-то планы. Шаг за шагом я вытрясу это из недоумка.
– Нет! – закричал несчастный, и его жалобный крик резанул меня по ушам. – Я больше ничего не скажу. Я ничего не знаю. Чем больше я говорю, тем больше вы меня допрашиваете. Я больше ничего не знаю. Просто убейте меня, дайте мне умереть.
– Я же говорил, что он – тупая скотина, – проворчал шериф. – Ладно, Сальвадор, мы с тобой начнем. Дамочка, если у вас слабые нервы, то вам лучше выйти.
Франсуаз коротко кивнула мне и подошла к заключенному.
– Эй! – воскликнул шериф. – Нельзя этого делать. Он может быть опасен.
– Он не опасен, – вмешался я. – Он не пил крови по крайней мере пятеро суток. Его безумие давно прошло, и вы это знаете.
– Все хорошо, – ласково произнесла Франсуаз, дотрагиваясь до обезображенной руки Сальвадора. – Мы пришли, чтобы вызволить вас отсюда.
– Что? – с недоумением выкрикнул шериф. Узник закрыл глаза, потом с тяжелым вздохом открыл снова.
– Вы меня убьете, леди? – свистящим шепотом спросил он. – Убьете, верно?
– Какого черта, – пробормотал шериф. Он хотел было подойти к моей партнерше, но я мягко удержал его.
– Позвольте ей, – тихо произнес я.
– Убейте меня побыстрее, леди, – быстро проговорил Сальвадор. – Я очень устал. У меня нет уже больше сил.
Его голова дернулась, из горла вырвался сдавленный всхлип.
– Я давно умер бы сам, леди, – прошептал он. – Я так хочу умереть. Но они не дают мне; они хотят, чтобы я отвечал на вопросы. Но я больше ничего не знаю, леди; я в самом деле ничего не знаю, поверьте мне.
Франсуаз провела рукой по плечу заключенного, потом приподняла его голову за подбородок и заглянула в глаза.
– Ты вовсе не хочешь умирать, Сальвадор, – проговорила она. – Ты хочешь уйти отсюда, и тебе кажется, что для этого есть только один путь.
Шериф был в замешательстве; он стоял, переминаясь с ноги на ногу, готовый в любое мгновение броситься вперед и прекратить то, что творилось на его глазах, но в то же время он допускал, что таким путем от заключенного можно будет добиться большего, чем пыткой.
– Я выведу тебя отсюда, – сказала Франсуаз. – Ты больше не останешься здесь. Никто не причинит тебе вреда, и никто не станет задавать вопросов.
Голова заключенного вновь поникла.
– Вы обманываете меня, – прошептал он. – Так же, как они. Они уже говорили, что отпустят меня, если я все им расскажу. Я рассказал все, что знал, а они приковали меня к этой стене, и я знаю, что уже больше никогда не выйду отсюда.
– Ты мне не веришь? – спросила девушка. – Это не страшно. Просто смотри.
Длинные пальцы Франсуаз пробежали по руке заключенного, пока не остановились на обруче кандалов.
– Позволь, – тихо сказала Франсуаз. Она осторожно приподняла руку несчастного и быстро осмотрела замок.
– Мой партнер справился бы лучше, – пробормотала она. – Ну да ладно.
С этими словами девушка достала из-за манжеты длинную толстую иглу, изогнутую на конце несколько раз, и запустила ее в замок.
– Что она делает? – озадаченно спросил, оборачиваясь ко мне, шериф.
– Открывает замок, – флегматично пояснил я. – Это я ее научил.
Франсуаз провозилась секунд на семь дольше, чем следовало бы моей ученице; заключенный следил за ее действиями, все еще уверенный, что это какая-то новая хитрость, чтобы заставить его говорить.
Перейдя ко второму обручу, Франсуаз на мгновение задумалась, потом пробормотала:
– Ни к чему, чтобы ты упал на меня, мальчонка.
Она нагнулась и отомкнула ножные кандалы пленника, а уж потом освободила его руку. Шериф вполголоса произнес:
– Я говорил вам, что полицейские методы здесь не помогут. Вы можете пообещать этому придурку свободу, но он слишком глуп, чтобы поверить. Мне все равно придется поработать с ним, а с вами я только теряю время.
Сальвадор был свободен; он пошатнулся, готовый упасть и не способный сделать ни одного шага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90