Я посмотрел на отпечаток ее красных губ и воскликнул:
— Боже мой! Твои губки на салфетке такие восхитительные, совсем как настоящие.
— Знаю я таких, — сказала Келли беззаботно. — Ты всегда говоришь одно и то же в подобных ситуациях.
— Нет, Келли. Я говорю это впервые.
Она сложила салфетку квадратиком и сунула мне в нагрудный карман пиджака, говоря:
— Тогда сохрани это на память. И никогда больше не смотри ни на какие другие губки. С подозрительной Кей Шелдон нельзя играть в кошки-мышки.
Я ухмыльнулся:
— Заметано.
Я вытащил салфетку, взглянул на нее и снова сунул в карман. Временами разум мне изменяет.
Рейген жил на Голливуд-Хиллз в громадном четырнадцатикомнатном доме, таком же роскошном, как «Сады Аллаха». Я знал, что у него имеются также личные самолет, двухмоторный «ДС-3» для «служебного пользования» и тридцативосьмифутовый катер «Крис Крафт». Рейген действительно совершал дальние поездки за казенный счет. Я много раз безрезультатно звонил ему домой, поэтому подъехал по белой подъездной дорожке в форме полумесяца к дому, остановился у белых ступенек, ведущих к большой белой двустворчатой двери, и, не выключая двигателя своего «кадиллака», принялся давить на кнопку звонка рукояткой своего «кольта-спешиал».
Но никто не отозвался на мой настойчивый звонок. Я вырубил двигатель, открыл багажник, достал набор отмычек и пошел к черному ходу. Через две минуты я открыл дверь. Спрятал свой кольт в кобуру и приступил к обыску. Сейф находился в большой комнате на втором этаже, в комнате с панелями из темного дерева на стенах, с массивной мебелью, толстым, кораллового цвета ковровым покрытием и встроенным баром.
Бар располагался в углу комнаты, а сейф, тоже встроенный в стену и скрытый за деревянной панелью, — рядом. Но сейчас тяжелая стальная дверца сейфа косо висела на петлях и была изрядно деформирована. Судя по цвету металла на дверце, взломщик использовал нитроглицерин. Вне всякого сомнения.
Сейф был совершенно пуст.
Теперь я понял, почему в понедельник вечером в своем кабинете Рейген так спокойно разглагольствовал по поводу характера украденных документов. Я ошибочно решил, что Браун залез в здание «Братства грузоперевозчиков», а не в дом к Рейгену.
И Рейгену было на руку, что я стал разрабатывать именно эту ошибочную версию, которую он же и выстроил для меня. Я даже поверил, что Браун наткнулся там на Минка. А то, что Браун столкнулся с Минком здесь, а не в штаб-квартире «Братства», существенно меняет дело.
Таким образом, все начинает проясняться. По крайней мере, я уже знаю: кто, когда, почему и где. Остается только выяснить, что похитил Браун. «Теперь дело за Бисти, — подумал я, — пусть он найдет того парня, который знает это... пока тот еще жив».
Пока я ехал по бульвару Олимпик в Лос-Анджелес, начал сгущаться смог. Смог — это грязная отрыжка Лос-Анджелеса, брызжущая ему же в лицо. И в лица всех его обитателей на сто миль вокруг. Он вгрызался мне в лицо своими острыми гнилыми зубами, проникал в мои легкие, набрасывал безобразную пелену на город. Я проехал Альварадо и повернул на стоянку перед фасадом здания штаб-квартиры профсоюза грузоперевозчиков, припарковался и поднялся по бетонной дорожке песочного цвета к широким стеклянным дверям.
Сразу за дверями, справа, моему взору предстал небольшой кабинет. Войдя в него, я уперся в преграждавшую путь конторку высотой мне по пояс. На фоне двух картотечных шкафов моему взору предстал заваленный бумагами плохонький письменный столик с пишущей машинкой и телефоном, а за ним — огромное вращающееся кресло и в нем — Тутси Меллербам, тоже огромная. И это ее настоящее имя. Тутси Меллербам. Может быть, Тутси — это и прозвище, однако никто и никогда не называл ее как-нибудь иначе.
На протяжении всех тех лет, что я работал в Лос-Анджелесе, мне приходилось время от времени наведываться в штаб-квартиру «Братства грузоперевозчиков». Тутси все время сидела тут, за дверью. Более того, даже когда, несколько лет назад, штаб-квартира размещалась на Мейпл-стрит, у Тутси был точно такой же кабинет, на первом этаже у самого входа.
Джон Рейген всегда заботился о том, чтобы вокруг него наверху обитали такие же закоренелые преступники, как он сам.
И Тутси, естественно, не относилась к их числу. Когда они пришли к власти, Тутси осталась таким же честным и порядочным человеком. Мне она нравилась, и мы неплохо ладили друг с другом.
— Привет, Тутси! — сказал я.
— Шелл! Давненько тебя не было видно.
Она широко улыбнулась — впрочем, ее улыбка и не могла быть иной, потому что Тутси тоже сильно раздалась вширь. Ей было что-то от тридцати до сорока лет, и она была чрезвычайно толстой, однако это ее не портило. Глядя на нее, я всегда думал, что из нее вполне получились бы два очень приятных человека.
— Прошлым вечером здесь кое-что произошло... Разве ты не слыхала?
Тутси покачала головой, ее толстые щеки слегка дрогнули.
— А что, должна была слышать?
— Ну, я заехал Весельчаку Джеку в ухо.
Она уставилась на меня, часто моргая.
— Что?! А почему?
— Я счел, что это он приказал убить Брауна Торна.
После продолжительного молчания Тутси спросила:
— Ты меня не разыгрываешь?
— Да ты что?! Рейген здесь?
Она покачала головой.
— Минк и Кэнди?
— Где он, там и они. Предупредили меня, что их не будет, но где они будут, не сказали. Шелл! Насчет Брауна. Мы слышали, что с ним произошло. Но неужели ты действительно думаешь, что Рейген...
— Ага. Ты когда-нибудь что-нибудь слышала о человеке по имени Гедеон Фрост?
— Нет.
— Проверим еще пару имен?
Тутси кивнула, и я назвал:
— Таунсенд.
Она нахмурилась:
— Что-то знакомое. Но я уверена, что его тут нет, Шелл.
— Тогда еще одно: Честер Драм. Тебе что-нибудь известно о нем? Рейген никогда о нем не говорил?
Поразмыслив немного, она покачала головой.
— Ладно, — сказал я. — Ты — примерная девочка, Тутси.
Да и Браун был неплохим парнем. Если узнаешь или подслушаешь что-нибудь, что поможет мне найти гадов, убивших Брауна, скажешь мне, ладно?
— Сам знаешь.
— Даже если это окажется Рейген?
— Даже если это он. Наверное, в этом случае тем более. И даже если им окажется Чезаре Ломбарди.
Она смотрела его эпопею «Умирающий гладиатор» четыре раза и каждый раз рыдала, когда он умирал.
Для меня все складывалось неплохо.
— Не было ли шума по поводу того, что из штаб-квартиры «Братства» что-то украдено? Или у Рейгена из дома?
Тутси покачала головой:
— Нет. А что было украдено?
— Вот тут-то ты меня и достала. По словам Рейгена, ничего секретного. Но я собираюсь заглянуть еще кое-куда.
— Тут нет никого, кроме Фло.
Тон Тутси выказывал презрение средней степени.
Фло была персональной секретаршей Рейгена, настолько «персональной», насколько только может быть девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Боже мой! Твои губки на салфетке такие восхитительные, совсем как настоящие.
— Знаю я таких, — сказала Келли беззаботно. — Ты всегда говоришь одно и то же в подобных ситуациях.
— Нет, Келли. Я говорю это впервые.
Она сложила салфетку квадратиком и сунула мне в нагрудный карман пиджака, говоря:
— Тогда сохрани это на память. И никогда больше не смотри ни на какие другие губки. С подозрительной Кей Шелдон нельзя играть в кошки-мышки.
Я ухмыльнулся:
— Заметано.
Я вытащил салфетку, взглянул на нее и снова сунул в карман. Временами разум мне изменяет.
Рейген жил на Голливуд-Хиллз в громадном четырнадцатикомнатном доме, таком же роскошном, как «Сады Аллаха». Я знал, что у него имеются также личные самолет, двухмоторный «ДС-3» для «служебного пользования» и тридцативосьмифутовый катер «Крис Крафт». Рейген действительно совершал дальние поездки за казенный счет. Я много раз безрезультатно звонил ему домой, поэтому подъехал по белой подъездной дорожке в форме полумесяца к дому, остановился у белых ступенек, ведущих к большой белой двустворчатой двери, и, не выключая двигателя своего «кадиллака», принялся давить на кнопку звонка рукояткой своего «кольта-спешиал».
Но никто не отозвался на мой настойчивый звонок. Я вырубил двигатель, открыл багажник, достал набор отмычек и пошел к черному ходу. Через две минуты я открыл дверь. Спрятал свой кольт в кобуру и приступил к обыску. Сейф находился в большой комнате на втором этаже, в комнате с панелями из темного дерева на стенах, с массивной мебелью, толстым, кораллового цвета ковровым покрытием и встроенным баром.
Бар располагался в углу комнаты, а сейф, тоже встроенный в стену и скрытый за деревянной панелью, — рядом. Но сейчас тяжелая стальная дверца сейфа косо висела на петлях и была изрядно деформирована. Судя по цвету металла на дверце, взломщик использовал нитроглицерин. Вне всякого сомнения.
Сейф был совершенно пуст.
Теперь я понял, почему в понедельник вечером в своем кабинете Рейген так спокойно разглагольствовал по поводу характера украденных документов. Я ошибочно решил, что Браун залез в здание «Братства грузоперевозчиков», а не в дом к Рейгену.
И Рейгену было на руку, что я стал разрабатывать именно эту ошибочную версию, которую он же и выстроил для меня. Я даже поверил, что Браун наткнулся там на Минка. А то, что Браун столкнулся с Минком здесь, а не в штаб-квартире «Братства», существенно меняет дело.
Таким образом, все начинает проясняться. По крайней мере, я уже знаю: кто, когда, почему и где. Остается только выяснить, что похитил Браун. «Теперь дело за Бисти, — подумал я, — пусть он найдет того парня, который знает это... пока тот еще жив».
Пока я ехал по бульвару Олимпик в Лос-Анджелес, начал сгущаться смог. Смог — это грязная отрыжка Лос-Анджелеса, брызжущая ему же в лицо. И в лица всех его обитателей на сто миль вокруг. Он вгрызался мне в лицо своими острыми гнилыми зубами, проникал в мои легкие, набрасывал безобразную пелену на город. Я проехал Альварадо и повернул на стоянку перед фасадом здания штаб-квартиры профсоюза грузоперевозчиков, припарковался и поднялся по бетонной дорожке песочного цвета к широким стеклянным дверям.
Сразу за дверями, справа, моему взору предстал небольшой кабинет. Войдя в него, я уперся в преграждавшую путь конторку высотой мне по пояс. На фоне двух картотечных шкафов моему взору предстал заваленный бумагами плохонький письменный столик с пишущей машинкой и телефоном, а за ним — огромное вращающееся кресло и в нем — Тутси Меллербам, тоже огромная. И это ее настоящее имя. Тутси Меллербам. Может быть, Тутси — это и прозвище, однако никто и никогда не называл ее как-нибудь иначе.
На протяжении всех тех лет, что я работал в Лос-Анджелесе, мне приходилось время от времени наведываться в штаб-квартиру «Братства грузоперевозчиков». Тутси все время сидела тут, за дверью. Более того, даже когда, несколько лет назад, штаб-квартира размещалась на Мейпл-стрит, у Тутси был точно такой же кабинет, на первом этаже у самого входа.
Джон Рейген всегда заботился о том, чтобы вокруг него наверху обитали такие же закоренелые преступники, как он сам.
И Тутси, естественно, не относилась к их числу. Когда они пришли к власти, Тутси осталась таким же честным и порядочным человеком. Мне она нравилась, и мы неплохо ладили друг с другом.
— Привет, Тутси! — сказал я.
— Шелл! Давненько тебя не было видно.
Она широко улыбнулась — впрочем, ее улыбка и не могла быть иной, потому что Тутси тоже сильно раздалась вширь. Ей было что-то от тридцати до сорока лет, и она была чрезвычайно толстой, однако это ее не портило. Глядя на нее, я всегда думал, что из нее вполне получились бы два очень приятных человека.
— Прошлым вечером здесь кое-что произошло... Разве ты не слыхала?
Тутси покачала головой, ее толстые щеки слегка дрогнули.
— А что, должна была слышать?
— Ну, я заехал Весельчаку Джеку в ухо.
Она уставилась на меня, часто моргая.
— Что?! А почему?
— Я счел, что это он приказал убить Брауна Торна.
После продолжительного молчания Тутси спросила:
— Ты меня не разыгрываешь?
— Да ты что?! Рейген здесь?
Она покачала головой.
— Минк и Кэнди?
— Где он, там и они. Предупредили меня, что их не будет, но где они будут, не сказали. Шелл! Насчет Брауна. Мы слышали, что с ним произошло. Но неужели ты действительно думаешь, что Рейген...
— Ага. Ты когда-нибудь что-нибудь слышала о человеке по имени Гедеон Фрост?
— Нет.
— Проверим еще пару имен?
Тутси кивнула, и я назвал:
— Таунсенд.
Она нахмурилась:
— Что-то знакомое. Но я уверена, что его тут нет, Шелл.
— Тогда еще одно: Честер Драм. Тебе что-нибудь известно о нем? Рейген никогда о нем не говорил?
Поразмыслив немного, она покачала головой.
— Ладно, — сказал я. — Ты — примерная девочка, Тутси.
Да и Браун был неплохим парнем. Если узнаешь или подслушаешь что-нибудь, что поможет мне найти гадов, убивших Брауна, скажешь мне, ладно?
— Сам знаешь.
— Даже если это окажется Рейген?
— Даже если это он. Наверное, в этом случае тем более. И даже если им окажется Чезаре Ломбарди.
Она смотрела его эпопею «Умирающий гладиатор» четыре раза и каждый раз рыдала, когда он умирал.
Для меня все складывалось неплохо.
— Не было ли шума по поводу того, что из штаб-квартиры «Братства» что-то украдено? Или у Рейгена из дома?
Тутси покачала головой:
— Нет. А что было украдено?
— Вот тут-то ты меня и достала. По словам Рейгена, ничего секретного. Но я собираюсь заглянуть еще кое-куда.
— Тут нет никого, кроме Фло.
Тон Тутси выказывал презрение средней степени.
Фло была персональной секретаршей Рейгена, настолько «персональной», насколько только может быть девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86