ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я в ней единственная с такой фамилией. Я буду держать ушки на макушке. — Она опять одарила меня своей широкой улыбкой и добавила: — Если я узнаю что-нибудь ценное... что мне за это будет?
Она, конечно, шутила. Не в ее характере было вымогать у меня деньги. Поэтому я охотно подхватил ее шутку и мгновенно парировал:
— Что? Я поведу тебя смотреть «Умирающего гладиатора».
— Ой, неужели? — Она буквально подпрыгнула на месте, ее лицо так и светилось от радости. Неожиданно я понял, что Тутси восприняла это всерьез.
Я колебался всего мгновение, потом подтвердил:
— Конечно, Тутси.
Мой ответ немного удивил меня самого, но я сказал это совершенно искренне.
Я уже подошел к своему «кадиллаку» и собирался открыть дверцу, когда это произошло.
Итак, я вышел из широких стеклянных дверей штаб-квартиры «Братства грузоперевозчиков» и спустился по бетонной дорожке к парковочной площадке. По пути я думал о беседе с Фло и слухах о ее кружевных панталончиках с разрезами по бокам, решив, что все это вздор.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что я не заметил ни автомобиля, ни сидящих в нем ребят, ни их пушек.
Однако я услышал выстрел. И отреагировал на него так, как всегда реагирую, когда слышу оружейную пальбу. Я действую.
И действую быстро. Вот и сейчас я отпустил ручку дверцы своего «кадиллака», отпрыгнул вправо, развернулся, рука скользнула под пиджак, к моему тридцать восьмому. Все это происходило средь бела дня, кругом было полно народу. Я абсолютно ничего не понимал, поэтому резко повернул голову и взглянул на улицу. Выстрел донесся откуда-то сзади, с другой стороны Олимпик, но когда я повернул голову, то мельком заметил автомобиль — темный седан — и сидящих в нем двоих мужчин, и металлический блеск в руке у одного из них. Мои пальцы сомкнулись на дуле моего кольта, я рывком вытащил его и нацелил на машину. И тут я увидел на противоположной стороне улицы, как из дула пистолета вырвалось бледное в свете солнечного дня пламя, и тогда словно взорвалось солнце.
Одновременно с этой яркой вспышкой на голову мне обрушился удар невероятной силы, и вслед за тем я окунулся в темноту, которая становилась все более непроглядной. Я понял, что падаю. Но я так и не узнал, как мне удалось удержаться на ногах.
В подобных ситуациях время сжимается. Мое затмение длилось какой-то миг, однако мне хватило его, чтобы осознать, что я ранен, и даже подумать кое о чем еще.
Казалось, у меня было чертовски много времени, так много, что я мог позволить себе поразмышлять о кружевных панталончиках Фло.
Одураченный Честер Драм
Вашингтон, 14 ч. 15 мин., вторник, 15 декабря
В себя приходишь медленно, постепенно.
Человек приходит в себя так, как из секунд и минут постепенно слагаются годы, как в городе в сумерках зажигаются огоньки и изгоняют страх и одиночество ночи.
Я вдруг ощутил холод во всем теле, я услышал голос, не чей-то определенный голос, а отзвуки разных голосов, понемногу обретавших смысл: «Давайте, давайте же... пожалуйста... какой тяжелый... я не могу вас с места сдвинуть...» Затем холод сконцентрировался на моем лице, и на сей раз это был снег, и я почувствовал, как чьи-то руки растирают им мое лицо. Голос продолжал просить. Он принадлежал Хоуп Дерлет, и она говорила:
— Вы просто обязаны прийти в себя! Я не могу вас сдвинуть с места! Вы весите целую тонну.
Я велел ей убираться. Снег, которым она растирала мне лицо, вызвал жжение, ноги закололо иглами, и я смог ими пошевелить. Боль пока отступила. Она придет потом. Я показал, какой я крутой парень, поднявшись без посторонней помощи, оттолкнув плечо, которое девушка подставила мне для опоры.
Хоуп распахнула передо мной дверцу автомобиля, и я рухнул в машину. Моя голова оказалась на водительском месте. Рукав ее пальто из верблюжьей шерсти коснулся моей головы, и Хоуп помогла мне принять сидячее положение. Через минуту машина уже отъезжала.
— Где мы находимся, Флоренс Найтин-Гуд? — спросил я, непомерно гордый двойной аллюзией.
— В шести или семи милях ниоткуда на объездной дороге вдоль Ширли-Мемориал. Они бросили вас тут. Очкарик и Ровер. — От гнева и возмущения голос у нее сделался хриплым. — Полагаю, для того, чтобы мороз довершил их грязное дело. Я ехала за ними.
У меня было такое ощущение, будто какой-то эфемерный автомобиль скользит в эфемерном мире. Хоуп включила «дворники», и их размеренное движение навевало дрему.
— А тут еще снег пошел. Поймите меня правильно, мистер. Я просто хотела узнать, почему мой брат Чарли не пришел с работы домой сегодня утром. Вот почему я поехала за вами.
— Что случилось с Мари Кэмбриа?
— С кем?
— С женщиной, которая стреляла в Аббамонте.
— Ребята услышали шум и поднялись наверх. Морти отобрал у нее пистолет, и ее отпустили. Сейчас они не могут позволить себе никаких публичных разборок. А все-таки в чем дело?
— Да ни в чем, — сказал я, потому что Хоуп говорила о Мари Кэмбриа с раздражением. — Просто Очкарик с Ровером убили ее мужа прошлой ночью.
Последовало молчание.
— Так почему же те ушлые ребята позволили мне отправиться на прогулку в автомобиле?
— Они вас не видели. Очкарик и Ровер затащили вас в кабинет к Аббамонте, а потом вынесли через черный ход. Как ваше имя?
— Чет Драм.
На этом наш разговор закончился. Ко мне вернулась боль — болели челюсть, шея сбоку, весь торс, бедро, куда Очкарик заехал мне своим кастетом. Снег, пеленой застилавший ветровое стекло, и мерный звук «дворников» снова погрузили меня в дремотное состояние, но, как мне показалось, ненадолго. И я снова услышал голос Хоуп Дерлет:
— Вот мы и приехали.
Мы выбрались из машины. Хоуп посмотрела, как я передвигаюсь, и решила, что ее поддержка мне не требуется. Глотнув холодного воздуха, я почувствовал себя лучше. Я сделал несколько глубоких вдохов, и мы продолжили путь к небольшому, слабо освещенному вестибюлю дома без лифта, где Хоуп жила со своим братом Чарли. Наконец она открыла дверь своей квартиры и с надеждой позвала:
— Чарли?
Ответа не последовало. Мы вошли внутрь и прикрыли за собой дверь. И оказались в удивительно большой гостиной, обставленной в колониальном стиле мебелью из клена. Дерево на креслах было гладко отполировано и блестело, что свидетельствовало об опрятности хозяев. В квартире было очень тепло.
Я снял пальто и посмотрел на часы. Два тридцать пополудни.
Хмурый, снежный день. Вторник, пятнадцатое декабря. Надеюсь, кости у меня не сломаны.
Хоуп Дерлет принесла мне изрядную порцию спиртного. Это был почти неразбавленный скотч, такой же шершавый, как тарантул, да и воды в нем было явно недостаточно, чтобы утопить это насекомое. Я проглотил напиток так поспешно, что у Хоуп от удивления глаза вылезли на лоб. Она принесла мне еще порцию, и я уселся в кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86