ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— ехидно спросил я.
Скотт исхитрился подняться на ноги, постоял, покачиваясь, несколько секунд, а потом бросился на меня. Я успел откатиться в сторону. Он упал ничком, а я навалился ему на спину и получил огромное удовольствие, ткнув его несколько раз физиономией в мокрый цемент.
Тут он вывернулся из-под меня и принялся размахивать руками, наподобие лопастей ветряной мельницы в шторм. Я ощутил спиной холодный цемент. Скотт решил использовать меня в качестве шанцевого инструмента для прокладывания дороги вперед. Я вцепился в лацканы его плаща и рванул на себя так, что плащ затрещал по швам. Я замолотил ногами. Скотт отстал от меня. Тогда мы оба поползли друг к другу на четвереньках, а потом стали подниматься на ноги. На этот раз гораздо медленнее. С каждым разом подниматься становилось все труднее и труднее.
Я вложил всю свою силу в удар правой руки. Удар был точным, но недостаточно сильным. Тяжесть руки, вобравшая в себя вес всего тела, оказалась не пропорциональной силе удара, снова отбросившего Скотта на землю.
«Вот так-то», — самодовольно подумал я, с трудом переводя дыхание. Я был абсолютно уверен, что на сей раз он уже не поднимется, что с ним покончено навсегда.
Однако Скотт мгновенно вскочил на ноги. Он пребывал в такой ярости, что, казалось, сейчас схватит мой «крайслер» и швырнет его в меня. Но вместо этого он использовал один из любимых своих приемов — левый хук в плечо с разворотом на сто восемьдесят градусов. И аккуратный удар мне в челюсть справа.
И я снова оказался на земле.
ШЕЛЛ СКОТТ
Когда Драм снова поднялся, я нанес ему удар правой, а потом и левой. Он слегка потряс головой, а потом врезал мне кулаком по носу. Из глаз у меня полились слезы, и я не разглядел нацеленного на меня кулака. На сей раз он пришелся мне по подбородку, свернув мою голову под углом в сорок градусов. Это было слишком, но я в конце концов понял, что больше ударов не последует. И их не последовало.
Когда зрение вернулось ко мне и снова стало ясным, как прежде, я увидел Драма сидящим на заднице, бессильно опустив руки на колени. Рот у него был открыт, и он прерывисто дышал. Я стоял на четвереньках и тоже глотал воздух ртом.
Тяжелые капли стекали у меня с губ и падали на цемент. В какой-то момент мне показалось, что истекает сама плоть губы, но это была всего лишь кровь. Я даже подумал с удовлетворением, что, видимо, во мне осталось еще вполне достаточно крови.
С неба снова посыпалась крупа, и ветер буквально валил меня с ног, особенно если учесть мое нынешнее состояние.
Когда мне удалось снова поднять голову, Драм тупо смотрел на меня. Я провел языком по зубам. Они пока были на месте. Видно, у меня чрезвычайно крепкие зубы.
— Драм, — сказал я, — ты — старый ублюдок. Ты — старый ублюдок, Драм.
— Угу, — сказал он. — А ты — сукин сын. У тебя вид умирающего, побитый сукин сын.
— Не питай таких надежд. Я выживу. Я так думаю.
— У тебя нет ни единого шанса.
— Не исключено, что у меня внутреннее кровотечение, но я вижу, что и у тебя тоже, только наружное. — Я помолчал. — Послушай, Драм.
— Ну?
— Не думаю, чтобы из этого что-то получилось.
Он согласно кивнул, слегка поморщился, но некоторое время не мог ничего сказать. Наконец произнес:
— Я же тебе говорил. Я тоже так думаю.
— Нет, мне это первому пришло в голову.
Он осклабился.
До нашей потасовки, подумал я, он казался довольно приятным на вид парнем. Хотя, конечно, не таким, как я.
Я ощупал рукой свое волевое лицо. Черт, да я сам на себя не похож! Теперь колокола у меня в голове звонили тише, почти тикали, как часы.
— Драм, старый ублюдок, — сказал я примирительным тоном, — нам придется выяснять отношения другим путем. Но послушай. Я все понял, когда Эрик Торгесен выпустил тебя из тюрьмы во Фронт-Ройале. После того как ты размозжил голову Таунсенду Хольту. Поэтому теперь, пока я не вышиб из тебя дух, скажи мне: почему ты убил Хольта? Зачем это тебе понадобилось?
Драм закрыл глаза, а затем медленно открыл их. Насколько они смогли открыться. И устало проговорил:
— Ты — балда. Я тебе вот уже целый час толкую. Это ты по уши в дерьме. Я никого не убивал. Просто я защищал интересы миссис Сэнд...
— Ну да! Это я защищал интересы миссис Сэнд. В понедельник утром она поручила мне заняться поисками ее отца. Вот ты и попался, Драм!
— И кроме того, веду расследование по поручению Хартселльской комиссии.
Конечно же он лжет, подумал я и снова почувствовал, как во мне нарастает праведный гнев. К сожалению, ничего, кроме гнева. Сидит тут и нагло врет! Пока он нес этот бред, я улегся поудобнее.
Не могу сказать точно, когда это произошло. Возможно, полежав на холодном цементе, подставив лицо дождю и снегу, я слегка образумился. Во всяком случае, голова у меня явно прояснилась, и я начал улавливать в его словах определенный смысл. На меня вдруг накатила дурнота, словно меня окатили расплавленным шербетом. Некоторые из его фраз прочно врезались мне в память: «...Хольт наверняка звонил Рейгану, чтобы сообщить ему, что он все устроил. Инсценированное похищение, в котором Хольт должен был выступить в роли спасителя Алексис и заполучить находившиеся при ней бумаги отца. Но Хольт так и не появился. А вместо него появился я. Я разделался с этими двумя мерзавцами...»
Я припомнил, как Алексис рассказывала мне о принце Чете, который появился откуда ни возьмись, словно ракета, и набросился на них, и еще что-то в этом роде. Все сходится.
Чувствуя подступающую тошноту, я приподнялся сначала на одном, к тому же саднящем локте, потом с трудом заставил себя подняться на ноги.
— Драм, — сказал я загробным голосом.
— Да?
— Кто натравил полицейских на меня с Рейгеном? Я думал, это ты.
— Это действительно был я. Все сходилось к тому, что ты действуешь заодно с Рейгеном. Черт, я же видел тебя с ним!
Мне стало еще хуже.
— Нет, это я видел тебя с ним, Драм... Я думаю... мы оба сейчас потеряем сознание.
ЧЕСТЕР ДРАМ
Возможно, в этом Скотт оказался прав. Может быть, мы и в самом деле были на грани потери сознания. Вам никогда не доводилось видеть борцов-тяжеловесов, сражающихся за приз «Золотая перчатка»? Они выступают в перчатках, каждая из которых весит шестнадцать унций, то есть целый фунт, и после пары раундов — если им удается продержаться — этот вес становится для борца непомерным, он просто не может поднять рук. Мы со Скоттом сейчас походили на этих борцов. Судя по тому, что мне удалось разглядеть в темноте, вид у него был не слишком-то бравый. Должно быть, я тоже выглядел не лучше, а может, даже и хуже.
Я, подобно борцу-тяжеловесу, не мог поднять руки. Что же касается Скотта, честно признаюсь, я был им восхищен. Он смог бы вступить в единоборство с сильнейшими из них. Кроме того, пару раз он запросто мог меня прикончить, но не сделал этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86