Все им и достанется.
— Но ты ведь хочешь лишить их такой находки. Они и так продемонстрировали тебе превосходный ритуал. Довольствуйся тем, что у тебя уже есть.
— Нет уж, извините.
— Ты ведь знаешь поговорку о том, что случается, когда погонишься за двумя зайцами.
— Да, но за двумя зайцами я не гонюсь. Корабль один.
— Как знаешь, я тебя предупредил.
— Более того, я забочусь об аборигенах. Вы догадываетесь, что произойдет, когда кто-нибудь из них обнаружит этот корабль.
— Ты говоришь о том, что у них уже будет государственность и они передерутся за обладание кораблем.
— Да.
— О, ты хоть представляешь себе, что произойдет с аборигенами, когда об этом корабле узнают на других планетах?
— Да.
— И все-таки готов его откапывать.
— Да.
— Из скромного научного сотрудника ты превращаешься в авантюриста.
— Любой на моем месте стал бы авантюристом, когда в руки идет такой куш.
— Ой, какие слова ты начал употреблять. Куш. Ха. Прежде я ничего подобного от тебя не слышал. В разговоре со мной ты все больше сыпал совсем другими формулировками. Дай-ка припомню. Ага. Вот. Слушай. «При всей схожести культур на Гренге и Соседате природные факторы послужили...»
— Не надо, — прервал его Зоран, — не надо все это мне повторять, а то меня стошнит. Вы ведь прекрасно знаете, что я могу ожидать за научные исследования. Очередное звание, то есть доктора наук, и прибавку к жалованью, которого, если долго копить, экономя на всем, хватит на подержанную яхточку. Годика через три-четыре, думаю. Это в том случае, если не покупать дом побольше.
— А документальный фильм? Права на его прокат тебе тоже кое-что принесут.
— Да, хватит на то, чтобы раз в неделю посещать недорогой ресторан, а если делать это вдвое реже, то удастся еще и угостить деликатесами не очень притязательную спутницу.
— Помнится, ты рассказывал, что большинство твоих спутниц привлекают в тебе не деньги или физические данные, а мозги.
— Бывало, бывало. Мозги, и думаю, что физические данные тоже, но точно не деньги. Однако все-таки очень хочется, чтобы мечта о яхте стала реальностью побыстрее, когда еще молодость не ушла, есть силы и я еще не успел превратиться в старика, которому сохранять неплохую форму помогают омолаживающие добавки да искусственные органы.
— Нахал. Пользоваться в споре со мной подобными аргументами — нетактично. Ты ведь знаешь, сколько у меня всевозможных киберзаменителей. Они работают превосходно, но упоминание о них в том тоне, который ты позволяешь себе, — оскорбительно.
— Извините, учитель. Я и в мыслях не держал задеть вас. Я совсем не имел вас в виду, говоря об искусственных органах, но если вы восприняли мои слова на свой счет, то прошу прощения.
Зоран встал с кресла и поклонился.
— Принимается, — сказал фантом, — но впредь будь осмотрительнее, а то ты начинаешь напоминать мне туземцев. Налет цивилизации стирается, словно пудра, а что же проступает под ним? Под ним проступает боевая окраска дикаря. У тебя в роду случайно не было пиратов? Или еще кого-нибудь, кто зарабатывал на жизнь на большой дороге?
— Не знаю, но думаю, что были, потому что веков десять назад иначе заработать на жизнь было невозможно, да и сейчас тоже, только формы сильно изменились. Суть осталась прежней. Одни грабят других.
— Браво. Я вижу, как твой далекий предок, только что спустившийся с дерева, сидит возле допотопного компьютера, лазает по сети и вскрывает банковские коды. В тебе заговорили гены таких пиратов, до сей поры не проявлявшиеся никак, ну разве что во время научных дискуссий, когда ты с таким пылом разносил позиции своих оппонентов, что будь у тебя в руках не указка, а сабля, ты вначале бы порубил обзорный экран, а затем и самих оппонентов, не успей они встать на твою точку зрения. Эти гены из рецессивного состояния перешли в доминантное, а катализатором этого процесса стал корабль Чужаков. Это мое наблюдение может стать отличной темой для научного исследования. Как меняется характер человека в зависимости от тех или иных условий.
— Нет, — закричал Зоран, театрально закрывая лицо ладонями, будто защищаясь от удара, — мне надоело быть подопытной крысой!
— Подопытным кроликом. Этот грызун вызывает у меня более положительные эмоции.
— Пусть так. Подопытным кроликом, — согласился Зоран, — но все равно надоело. Суть проблемы не меняется.
— Тебе надоели постоянные разъезды? Ведь тебе они нравились.
— И сейчас нравятся, и, возможно, я буду продолжать их, но в свое удовольствие, не думая о том, сколько мне за это заплатят, не думая о том, что для покупки хорошего костюма мне надо написать статью в научно-популярный журнал, причем языком попроще, чтобы ее смогли прочитать и понять те, кто после букваря читал не очень-то и много. Вы ведь тоже писали ради денег?
— Не всегда. Но бывало.
— Вот видите. Значит, вы меня поймете.
— Конечно. Я не буду тебя отговаривать. Я и не хотел. Но пока ты делишь шкуру неубитого медведя.
— Верно: Знаете, что я сейчас подумал, — если вести игру честно, то выигрывают другие.
— Правил не было даже в рыцарских турнирах, только некоторые поняли это гораздо раньше, чем ты.
— Надо улетать.
— Валяй.
Они сидели вот так друг напротив друга и что-нибудь пили каждый день, когда по корабельному времени приходил вечер, в течение трех недель, пока корабль добирался до ближайшего портала. Темы разговоров варьировались, но у Зорана был такой замечательный собеседник, что он и о способах приготовления особо стойкого цемента говорил бы так интересно, что мог заворожить любую аудиторию.
В высоком стакане писателя был коктейль под названием «Дайкири». Зоран пил то же самое. Много лет назад прототип фантома попробовал этот напиток, поскольку в ту пору увлекался творчеством одного писателя, которого сейчас помнят разве что специалисты. Года через два увлечение это прошло, а вот пристрастие к коктейлю осталось, а еще Балуев стал придерживаться мысли, что борода — это практично и красиво.
— Тебе не осточертела эта каюта? — спросил фантом, вытянул вперед руку с коктейлем и, чуть покачав его, так, чтобы кусочки льда застучали по стеклу, продолжил: — Ты ведь мог бы сделать что-то более соответствующее этому напитку.
— Конечно. Конечно.
Теперь они сидели на веранде небольшой хижины, укрытой пальмовыми листьями и державшейся на сваях, заколоченных в зыбкий песок. Высокие океанские волны с пенными гребнями, добегая до берега, теряли свои силы, ползли по нему, цепляясь за песок, а потом откатывались, оставляя отшлифованные камешки, ракушки и монетки со стершимися поверхностями. Волны думали, что людям понравятся эти подарки. Воздух наполнился влагой. Одежда их изменилась. Теперь на них были легкие рубашки и короткие штаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Но ты ведь хочешь лишить их такой находки. Они и так продемонстрировали тебе превосходный ритуал. Довольствуйся тем, что у тебя уже есть.
— Нет уж, извините.
— Ты ведь знаешь поговорку о том, что случается, когда погонишься за двумя зайцами.
— Да, но за двумя зайцами я не гонюсь. Корабль один.
— Как знаешь, я тебя предупредил.
— Более того, я забочусь об аборигенах. Вы догадываетесь, что произойдет, когда кто-нибудь из них обнаружит этот корабль.
— Ты говоришь о том, что у них уже будет государственность и они передерутся за обладание кораблем.
— Да.
— О, ты хоть представляешь себе, что произойдет с аборигенами, когда об этом корабле узнают на других планетах?
— Да.
— И все-таки готов его откапывать.
— Да.
— Из скромного научного сотрудника ты превращаешься в авантюриста.
— Любой на моем месте стал бы авантюристом, когда в руки идет такой куш.
— Ой, какие слова ты начал употреблять. Куш. Ха. Прежде я ничего подобного от тебя не слышал. В разговоре со мной ты все больше сыпал совсем другими формулировками. Дай-ка припомню. Ага. Вот. Слушай. «При всей схожести культур на Гренге и Соседате природные факторы послужили...»
— Не надо, — прервал его Зоран, — не надо все это мне повторять, а то меня стошнит. Вы ведь прекрасно знаете, что я могу ожидать за научные исследования. Очередное звание, то есть доктора наук, и прибавку к жалованью, которого, если долго копить, экономя на всем, хватит на подержанную яхточку. Годика через три-четыре, думаю. Это в том случае, если не покупать дом побольше.
— А документальный фильм? Права на его прокат тебе тоже кое-что принесут.
— Да, хватит на то, чтобы раз в неделю посещать недорогой ресторан, а если делать это вдвое реже, то удастся еще и угостить деликатесами не очень притязательную спутницу.
— Помнится, ты рассказывал, что большинство твоих спутниц привлекают в тебе не деньги или физические данные, а мозги.
— Бывало, бывало. Мозги, и думаю, что физические данные тоже, но точно не деньги. Однако все-таки очень хочется, чтобы мечта о яхте стала реальностью побыстрее, когда еще молодость не ушла, есть силы и я еще не успел превратиться в старика, которому сохранять неплохую форму помогают омолаживающие добавки да искусственные органы.
— Нахал. Пользоваться в споре со мной подобными аргументами — нетактично. Ты ведь знаешь, сколько у меня всевозможных киберзаменителей. Они работают превосходно, но упоминание о них в том тоне, который ты позволяешь себе, — оскорбительно.
— Извините, учитель. Я и в мыслях не держал задеть вас. Я совсем не имел вас в виду, говоря об искусственных органах, но если вы восприняли мои слова на свой счет, то прошу прощения.
Зоран встал с кресла и поклонился.
— Принимается, — сказал фантом, — но впредь будь осмотрительнее, а то ты начинаешь напоминать мне туземцев. Налет цивилизации стирается, словно пудра, а что же проступает под ним? Под ним проступает боевая окраска дикаря. У тебя в роду случайно не было пиратов? Или еще кого-нибудь, кто зарабатывал на жизнь на большой дороге?
— Не знаю, но думаю, что были, потому что веков десять назад иначе заработать на жизнь было невозможно, да и сейчас тоже, только формы сильно изменились. Суть осталась прежней. Одни грабят других.
— Браво. Я вижу, как твой далекий предок, только что спустившийся с дерева, сидит возле допотопного компьютера, лазает по сети и вскрывает банковские коды. В тебе заговорили гены таких пиратов, до сей поры не проявлявшиеся никак, ну разве что во время научных дискуссий, когда ты с таким пылом разносил позиции своих оппонентов, что будь у тебя в руках не указка, а сабля, ты вначале бы порубил обзорный экран, а затем и самих оппонентов, не успей они встать на твою точку зрения. Эти гены из рецессивного состояния перешли в доминантное, а катализатором этого процесса стал корабль Чужаков. Это мое наблюдение может стать отличной темой для научного исследования. Как меняется характер человека в зависимости от тех или иных условий.
— Нет, — закричал Зоран, театрально закрывая лицо ладонями, будто защищаясь от удара, — мне надоело быть подопытной крысой!
— Подопытным кроликом. Этот грызун вызывает у меня более положительные эмоции.
— Пусть так. Подопытным кроликом, — согласился Зоран, — но все равно надоело. Суть проблемы не меняется.
— Тебе надоели постоянные разъезды? Ведь тебе они нравились.
— И сейчас нравятся, и, возможно, я буду продолжать их, но в свое удовольствие, не думая о том, сколько мне за это заплатят, не думая о том, что для покупки хорошего костюма мне надо написать статью в научно-популярный журнал, причем языком попроще, чтобы ее смогли прочитать и понять те, кто после букваря читал не очень-то и много. Вы ведь тоже писали ради денег?
— Не всегда. Но бывало.
— Вот видите. Значит, вы меня поймете.
— Конечно. Я не буду тебя отговаривать. Я и не хотел. Но пока ты делишь шкуру неубитого медведя.
— Верно: Знаете, что я сейчас подумал, — если вести игру честно, то выигрывают другие.
— Правил не было даже в рыцарских турнирах, только некоторые поняли это гораздо раньше, чем ты.
— Надо улетать.
— Валяй.
Они сидели вот так друг напротив друга и что-нибудь пили каждый день, когда по корабельному времени приходил вечер, в течение трех недель, пока корабль добирался до ближайшего портала. Темы разговоров варьировались, но у Зорана был такой замечательный собеседник, что он и о способах приготовления особо стойкого цемента говорил бы так интересно, что мог заворожить любую аудиторию.
В высоком стакане писателя был коктейль под названием «Дайкири». Зоран пил то же самое. Много лет назад прототип фантома попробовал этот напиток, поскольку в ту пору увлекался творчеством одного писателя, которого сейчас помнят разве что специалисты. Года через два увлечение это прошло, а вот пристрастие к коктейлю осталось, а еще Балуев стал придерживаться мысли, что борода — это практично и красиво.
— Тебе не осточертела эта каюта? — спросил фантом, вытянул вперед руку с коктейлем и, чуть покачав его, так, чтобы кусочки льда застучали по стеклу, продолжил: — Ты ведь мог бы сделать что-то более соответствующее этому напитку.
— Конечно. Конечно.
Теперь они сидели на веранде небольшой хижины, укрытой пальмовыми листьями и державшейся на сваях, заколоченных в зыбкий песок. Высокие океанские волны с пенными гребнями, добегая до берега, теряли свои силы, ползли по нему, цепляясь за песок, а потом откатывались, оставляя отшлифованные камешки, ракушки и монетки со стершимися поверхностями. Волны думали, что людям понравятся эти подарки. Воздух наполнился влагой. Одежда их изменилась. Теперь на них были легкие рубашки и короткие штаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96