Скорее всего, этот сплав окажется незнакомым.
Роботы освободили корабль полностью. Теперь он стоял в уютной пещере, сделанной, казалось, специально для него. Непонятно, где у него вход в шлюзовую камеру.
Капитан пребывал в сомнениях. Самый простой способ попробовать попасть на корабль — это приказать роботам проделать в нем дыру, через которую в него смогли бы пробраться люди, а потом заделать эту пробоину пластоидом. Пусть первые из роботов изломают свои насадки, но они будут вгрызаться в корабль, сменяя друг друга, и в конце концов его вскроют. Вот только сколько времени на это уйдет? Есть ли оно у осажденного экипажа?
Бастиан уже испытывал похожее чувство, когда стоишь перед не видимой для тебя дверью, но точно знаешь, что она есть, что она перед тобой и должна открываться, но тебе неизвестно, что для этого надо сделать. Наугад перебираешь в голове, пока не надоест, сотни слов, тысячи словосочетаний, думая, что одно из них как раз и приведет дверь в движение, как это было в старой сказке, где вход в пещеру открывался после фразы: «Сезам, отворись!» Бастиан произнес-таки эти слова. Раньше корабль Чужаков казался Бастиану мертвым или скорее спящим, а сейчас он чувствовал, что тот медленно просыпается.
Воздух вокруг стал плотнее. Бастиан точно пил его ноздрями и не захлебывался. В голове чуть мутилось, словно от антидепрессанта или легкого нейровозбудителя.
Капитан что-то говорил. Но, пройдя через этот плотный воздух, звуки доходили до Бастиана такими искаженными, что он ничего не понимал.
Медленно, очень медленно он стал протискиваться в узкий проход между бортом корабля и стенкой пещеры, стараясь не задеть ее спиной. Чего он уж там боялся, и ему самому было непонятно. Гладкий камень одежду не разорвет. Он опять испытал легкий приступ клаустрофобии, испугался, что, сдвинься сейчас немного корабль в сторону, и его раздавит, как букашку. Приступ прошел, стоило Бастиану увидеть свое отражение на борту корабля. Поверхность слегка изгибалась, поэтому лицо Бастиана исказилось, расплылось в разные стороны, точно сделанное из резины, которую теперь растягивают, проверяя, какую нагрузку она выдержит. Когда отражение стало мутнеть, точно лицо его растворялось в воздухе, он даже вздернул к нему руки, чтобы его ощупать. Сердце замерло от мысли, что ладони наткнутся на что-то желеобразное. Он обмер от страха, когда пальцы продавили кожу лица и остановились, наткнувшись на кости. Будь у него что-то в желудке, выплеснул бы его содержимое прямо на борт корабля.
С секунду ушло на то, чтобы понять — пальцы не прошли сквозь кожу, не порвали ее, а только прижали к костям. Лицо оставалось прежним. Это с кораблем что-то происходило.
Овальный кусок стены размером метр на два трансформировался. Он не растекался. Нет. Он становился прозрачным, похожим на мембрану, вроде тех, что закрывают входы в подводных поселениях. Они не пропускают воду, но через них можно протащить все что угодно.
Бастиан отшатнулся, не будь за его спиной стены, убежал бы, а так бежать было некуда. Он поднял руку, потянулся вперед и смотрел, как исчезают в мембране пальцы, кисть, при этом на лице его появилось странное выражение, которое бывает у детей, когда они повстречают что-то неведомое.
Ему казалось, что все происходит не с ним, и он со стороны наблюдает за тем, как, человек, похожий на него, словно две капли воды, медленно погружает в борт корабля руку.
Капитан что-то кричал, но Бастиан по-прежнему не понимал слов, а когда тот дернулся, чтобы остановить его, то двигался очень медленно, как будто это была голография, воспроизведенная с многократным замедлением.
Сперва руку по ту сторону мембраны слегка покалывало, потом Бастиан перестал ее чувствовать, но не отдернул в страхе, проверяя, не остался ли вместо руки обрубок, обрезанный точно по линии, до которой она погрузилась в мембрану. От этого места волнами разбегалось голубое, постепенно затухающее свечение.
Бастиан обернулся. Нашел взглядом Капитана. У того на обычно бесстрастном лице было такое выражение, будто он стал свидетелем, как его соплеменник намеревается покончить жизнь самоубийством, а он никак не может этому помешать.
Бастиан шагнул вперед, полностью погружаясь в мембрану. Он почти не ощутил этого перехода, потому что все его тело, за исключением рук и головы, покрывала одежда. На открытые участки тела дохнуло приятной влагой.
Страшная безответственность. В герметичном корабле даже земного происхождения атмосфера без очистки могла испортиться и стать смертельно опасной для человека. Что уж говорить о корабле Чужих. В нем атмосфера изначально должна быть ядовитой. Но Бастиан не позаботился о том, чтобы надеть скафандр, и полез в корабль без средств защиты. Безответственность, граничащая с глупостью или с желанием побыстрее поставить все точки и покончить с жизнью, не дожидаясь, пока за тебя это сделают тепловые орудия пиратского корабля.
Бастиан видел темноту, красные пятна, подумал, что ослеп, а это еще не выжженные до конца нервные окончания посылают в мозг последние картинки, которые вскоре закончатся, и тогда в них останется только кромешная пустота. Страха не было. Биоприставки восстановят зрение, выберись он отсюда. Он просто закрыл глаза и еще задержал дыхание, точно входил в воду без фильтров или имплантированных жабр. Он долго не решался вдохнуть и сделал это, только когда отработанный воздух больно впился в его легкие и готов был их прорвать.
Бастиан думал, что воздух здесь будет застоявшимся, тяжелым, с тучами пыли, которая при каждом вздохе все больнее и больнее начнет щекотать ноздри, пока не расчихаешься. За миллион лет воздух мог сгуститься до консистенции желе, и сквозь него пришлось бы пробиваться, как через огромный пудинг, заполнивший весь корабль. Но воздух был вкусным. Во всем он ошибся. Неужели очистители исправно работали все эти годы?
По ту сторону мембрана была прозрачной, похожей на очень чистую воду, в которой, будь до дна несколько десятков метров, все равно, присмотревшись, увидишь и разросшиеся колонии кораллов, и водоросли, и резвящиеся стаи рыбок. Мембрана чуть волновалась. По ней прокатывались легкие волны, словно от слабых порывов ветра, делая ее еще больше похожей на водную поверхность.
По другую сторону, впритык, стоял Капитан. Кажется, он уже ощупал мембрану, но его руки сквозь нее не прошли. Он навалился на эту преграду плечом, а потом и вовсе прыгнул в нее. Мембрана спружинила, откинув Капитана. Он ударился спиной в стену. На его лице промелькнула боль и обида, словно у ребенка, которого взрослые не взяли смотреть интересное представление, оставив дома. Он только что проверил, сможет ли открыть запертую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Роботы освободили корабль полностью. Теперь он стоял в уютной пещере, сделанной, казалось, специально для него. Непонятно, где у него вход в шлюзовую камеру.
Капитан пребывал в сомнениях. Самый простой способ попробовать попасть на корабль — это приказать роботам проделать в нем дыру, через которую в него смогли бы пробраться люди, а потом заделать эту пробоину пластоидом. Пусть первые из роботов изломают свои насадки, но они будут вгрызаться в корабль, сменяя друг друга, и в конце концов его вскроют. Вот только сколько времени на это уйдет? Есть ли оно у осажденного экипажа?
Бастиан уже испытывал похожее чувство, когда стоишь перед не видимой для тебя дверью, но точно знаешь, что она есть, что она перед тобой и должна открываться, но тебе неизвестно, что для этого надо сделать. Наугад перебираешь в голове, пока не надоест, сотни слов, тысячи словосочетаний, думая, что одно из них как раз и приведет дверь в движение, как это было в старой сказке, где вход в пещеру открывался после фразы: «Сезам, отворись!» Бастиан произнес-таки эти слова. Раньше корабль Чужаков казался Бастиану мертвым или скорее спящим, а сейчас он чувствовал, что тот медленно просыпается.
Воздух вокруг стал плотнее. Бастиан точно пил его ноздрями и не захлебывался. В голове чуть мутилось, словно от антидепрессанта или легкого нейровозбудителя.
Капитан что-то говорил. Но, пройдя через этот плотный воздух, звуки доходили до Бастиана такими искаженными, что он ничего не понимал.
Медленно, очень медленно он стал протискиваться в узкий проход между бортом корабля и стенкой пещеры, стараясь не задеть ее спиной. Чего он уж там боялся, и ему самому было непонятно. Гладкий камень одежду не разорвет. Он опять испытал легкий приступ клаустрофобии, испугался, что, сдвинься сейчас немного корабль в сторону, и его раздавит, как букашку. Приступ прошел, стоило Бастиану увидеть свое отражение на борту корабля. Поверхность слегка изгибалась, поэтому лицо Бастиана исказилось, расплылось в разные стороны, точно сделанное из резины, которую теперь растягивают, проверяя, какую нагрузку она выдержит. Когда отражение стало мутнеть, точно лицо его растворялось в воздухе, он даже вздернул к нему руки, чтобы его ощупать. Сердце замерло от мысли, что ладони наткнутся на что-то желеобразное. Он обмер от страха, когда пальцы продавили кожу лица и остановились, наткнувшись на кости. Будь у него что-то в желудке, выплеснул бы его содержимое прямо на борт корабля.
С секунду ушло на то, чтобы понять — пальцы не прошли сквозь кожу, не порвали ее, а только прижали к костям. Лицо оставалось прежним. Это с кораблем что-то происходило.
Овальный кусок стены размером метр на два трансформировался. Он не растекался. Нет. Он становился прозрачным, похожим на мембрану, вроде тех, что закрывают входы в подводных поселениях. Они не пропускают воду, но через них можно протащить все что угодно.
Бастиан отшатнулся, не будь за его спиной стены, убежал бы, а так бежать было некуда. Он поднял руку, потянулся вперед и смотрел, как исчезают в мембране пальцы, кисть, при этом на лице его появилось странное выражение, которое бывает у детей, когда они повстречают что-то неведомое.
Ему казалось, что все происходит не с ним, и он со стороны наблюдает за тем, как, человек, похожий на него, словно две капли воды, медленно погружает в борт корабля руку.
Капитан что-то кричал, но Бастиан по-прежнему не понимал слов, а когда тот дернулся, чтобы остановить его, то двигался очень медленно, как будто это была голография, воспроизведенная с многократным замедлением.
Сперва руку по ту сторону мембраны слегка покалывало, потом Бастиан перестал ее чувствовать, но не отдернул в страхе, проверяя, не остался ли вместо руки обрубок, обрезанный точно по линии, до которой она погрузилась в мембрану. От этого места волнами разбегалось голубое, постепенно затухающее свечение.
Бастиан обернулся. Нашел взглядом Капитана. У того на обычно бесстрастном лице было такое выражение, будто он стал свидетелем, как его соплеменник намеревается покончить жизнь самоубийством, а он никак не может этому помешать.
Бастиан шагнул вперед, полностью погружаясь в мембрану. Он почти не ощутил этого перехода, потому что все его тело, за исключением рук и головы, покрывала одежда. На открытые участки тела дохнуло приятной влагой.
Страшная безответственность. В герметичном корабле даже земного происхождения атмосфера без очистки могла испортиться и стать смертельно опасной для человека. Что уж говорить о корабле Чужих. В нем атмосфера изначально должна быть ядовитой. Но Бастиан не позаботился о том, чтобы надеть скафандр, и полез в корабль без средств защиты. Безответственность, граничащая с глупостью или с желанием побыстрее поставить все точки и покончить с жизнью, не дожидаясь, пока за тебя это сделают тепловые орудия пиратского корабля.
Бастиан видел темноту, красные пятна, подумал, что ослеп, а это еще не выжженные до конца нервные окончания посылают в мозг последние картинки, которые вскоре закончатся, и тогда в них останется только кромешная пустота. Страха не было. Биоприставки восстановят зрение, выберись он отсюда. Он просто закрыл глаза и еще задержал дыхание, точно входил в воду без фильтров или имплантированных жабр. Он долго не решался вдохнуть и сделал это, только когда отработанный воздух больно впился в его легкие и готов был их прорвать.
Бастиан думал, что воздух здесь будет застоявшимся, тяжелым, с тучами пыли, которая при каждом вздохе все больнее и больнее начнет щекотать ноздри, пока не расчихаешься. За миллион лет воздух мог сгуститься до консистенции желе, и сквозь него пришлось бы пробиваться, как через огромный пудинг, заполнивший весь корабль. Но воздух был вкусным. Во всем он ошибся. Неужели очистители исправно работали все эти годы?
По ту сторону мембрана была прозрачной, похожей на очень чистую воду, в которой, будь до дна несколько десятков метров, все равно, присмотревшись, увидишь и разросшиеся колонии кораллов, и водоросли, и резвящиеся стаи рыбок. Мембрана чуть волновалась. По ней прокатывались легкие волны, словно от слабых порывов ветра, делая ее еще больше похожей на водную поверхность.
По другую сторону, впритык, стоял Капитан. Кажется, он уже ощупал мембрану, но его руки сквозь нее не прошли. Он навалился на эту преграду плечом, а потом и вовсе прыгнул в нее. Мембрана спружинила, откинув Капитана. Он ударился спиной в стену. На его лице промелькнула боль и обида, словно у ребенка, которого взрослые не взяли смотреть интересное представление, оставив дома. Он только что проверил, сможет ли открыть запертую дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96