Спал он плохо, видел тревожные сны, когда просыпался, смотрел, как по комнате мечутся разноцветные огни, отбрасываемые многочисленными рекламными слоганами, периодически проступающими в небесах. Он затонировал стекла окон, но от этого комната наполнилась такой кромешной тьмой, что ему сделалось страшно, и он вернул окнам прозрачность, ну, может, не совсем такую, какой они обладали прежде. Отблески стали тусклыми, уже не пугали и не раздражали глаза. Кажется, он успел-таки заснуть, когда сигнал тревоги вновь разбудил его. Лампочка в браслете, который он носил на левой руке, мигала красным, а сам браслет вибрировал.
— Что случилось? — спросил он.
— Несанкционированное вторжение в мою базу данных, — послышался в ответ голос бортового компьютера, — сигнал был коротким. Источник вторжения хорошо защищен. Я не смог его проследить и зафиксировать месторасположение. Есть подозрение, что часть информации базы данных скопирована. Какая конкретно, сказать не могу. Мне приходится бороться с занесенными вирусами. Они стерли следы вторжения.
— Черт! Черт!
В мозг любого члена экипажа корабля обычно имплантировали декодер — крохотную песчинку, позволявшую чувствовать все, что происходит с кораблем в реальном времени, и получать информацию из его компьютерной базы данных напрямую. При переходе на другой корабль декодер не заменяли, а перепрограммировали. Но Зоран подобным устройством так и не обзавелся. Иначе он сразу узнал бы о вторжении. Может, это были угонщики, в отсутствие хозяина решившие увести корабль со стоянки, а когда они поняли, что их обнаружили, то быстро ушли, оставив после себя вирус. Для простых угонщиков им слишком многое удалось. Они взломали коды доступа и засветились, уже копаясь в базе данных. А вдруг их задача как раз и заключалась в том, чтобы похитить хранящуюся в компьютере информацию. Для них она была важнее, чем сам корабль, ведь узнай Зоран об угоне, он стер бы всю информацию.
Он сидел на кровати, опустив ноги на пол, и думал, что же ему делать дальше. Немедленно возвращаться на корабль или нет. Света он не зажигал. По комнате все ползали тусклые отблески реклам. Ему захотелось, чтобы они стали ярче, тогда он не чувствовал бы себя таким одиноким, но даже верни он стеклам прежнюю прозрачность, этого было уже мало. Он завороженно смотрел в окно и ждал, когда огонь опять вспыхнет, и не мог сдвинуться с места, совсем как кролик, который смотрит на фары приближающегося к нему флаера.
«MARK OFF — сотри все метки», «Симбиот — твой путь к бесконечности».
Это только вершина айсберга. В доброй трети слоганов на одну двадцать пятую секунды возникали совсем другие слова, которые ввинчивались в голову гораздо эффективнее основной рекламы. Это было противозаконно, но правоохранители, сдобренные небольшими прибавками к своей основной зарплате, не обращали на эти нарушения внимания, но не стоило забывать перечислять им эти пожертвования от частных лиц. Они патрулировали улицы в зеркальных шлемах. Закрывая полголовы и все лицо, эти шлемы нейтрализовали любые виды неразличимой визуально рекламы, будь то двадцать пятый кадр или излучение, настроенное на биоритмы мозга. На мордах у копов были респираторы, защищавшие от всякой гадости, распыленной из аэрозольных баллончиков, вдохнув которую, сломя голову помчишься искать в магазинах какую-нибудь абсолютно не нужную тебе вещь. Поймешь это, только когда воздействие аэрозоля ослабеет.
Многие имплантировали в головы антирекламные блоки. В большинстве случаев эти устройства не позволяли запудрить мозги. У Зорана ничего подобного не было. Выходя на улицу, он сильно рисковал.
Все еще не отрывая взгляд от рекламы, он провел рукой по кровати, сдвинулся в сторону, чтобы рука дотянулась до кресла, на подлокотник которого он бросил одежду. Подлокотник оказался пустым. Это удивило Зорана. Он наконец-то высвободился от рекламного гипноза, посмотрел на кресло, но оно казалось ему нечетким силуэтом, ведь и инфракрасные сканеры в зрачки он не вставлял, а поэтому почти ничего в темноте не видел. Какой уже раз он испытывал неудобство оттого, что никогда не модифицировал свое тело.
Песчинка декодера в мозгу, песчинка инфракрасного сканера в зрачках — все это было неощутимо и совсем не изменяло внешне. Так почему же он так долго от них отказывается? Он теперь и сам не мог ответить на этот вопрос. Раньше он боялся, что, начав с песчинок, не сможет остановиться, как это уже случалось со многими, и следом пойдут крылья, перепонки на ногах, стальные когти и прочее, прочее. Конца этому не будет, потому что изменяться можно до бесконечности, прежде чем поймешь, что изначальный вариант был самым лучшим. Мода на тела меняется не реже, чем мода на одежду, и каждый сезон известные косметохирургические фирмы демонстрируют все новые и новые модели.
Комбинезон валялся на полу. Зоран случайно наткнулся на него ногой, а то еще с полминуты размышлял бы над тем, куда тот подевался, ведь он точно помнил, что оставил одежду на подлокотнике кресла.
Быстро натянув комбинезон, бросился прочь из номера, туда, где горела реклама, которая манила его сейчас так же, как манит мотылька огонь. Не обгореть бы.
Недавно прошел дождь, но вода уже либо просочилась в канализационные решетки, либо испарилась. Мостовые были сухими, а воздух — влажным и теплым.
Комбинезон, прилипнув к телу, охлаждал его, всасывая выступавший пот.
«Куда он идет? Что с ним? Как-то неспокойно. Может, надо побыстрее улетать?»
Здесь было много существ, в которых он боялся когда-нибудь превратиться. Их было даже больше, чем людей со стандартной внешностью. Ночью изгоем и выходцем из какого-то нереального странного мира казался как раз Зоран, а не они. Они-то были естественными.
Он шел по улицам, стараясь не отвечать на призывы мелких торговцев, разложивших свои товары на мостовой, прикрыв их кусками прозрачной пленки. Он увертывался, когда кто-то протягивал к нему руки, пробуя схватить за комбинезон. Нищие. Город переполнен попрошайками. У большинства из них отсутствовали ноги. Они, всячески выставляя напоказ свои обрубки, некоторые из которых были обезображены неприглядными язвами, рассчитывали скорее не разжалобить потенциальных благодетелей, а отвлечь видом своих ран их от мысли, что с язвой легко справится даже не очень дорогая профилактическая мазь. Биопротезы, которые были лучше настоящих ног, тоже стоили не так уж много, конечно, если были выполнены в классической форме, а не являли собой какую-нибудь новомодную модель.
Нищие сидели возле забегаловок с быстрой едой или дешевых магазинов, торгующих всяким хламом, хозяева которых уже устали прогонять этих нахалов и смирились с их присутствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Что случилось? — спросил он.
— Несанкционированное вторжение в мою базу данных, — послышался в ответ голос бортового компьютера, — сигнал был коротким. Источник вторжения хорошо защищен. Я не смог его проследить и зафиксировать месторасположение. Есть подозрение, что часть информации базы данных скопирована. Какая конкретно, сказать не могу. Мне приходится бороться с занесенными вирусами. Они стерли следы вторжения.
— Черт! Черт!
В мозг любого члена экипажа корабля обычно имплантировали декодер — крохотную песчинку, позволявшую чувствовать все, что происходит с кораблем в реальном времени, и получать информацию из его компьютерной базы данных напрямую. При переходе на другой корабль декодер не заменяли, а перепрограммировали. Но Зоран подобным устройством так и не обзавелся. Иначе он сразу узнал бы о вторжении. Может, это были угонщики, в отсутствие хозяина решившие увести корабль со стоянки, а когда они поняли, что их обнаружили, то быстро ушли, оставив после себя вирус. Для простых угонщиков им слишком многое удалось. Они взломали коды доступа и засветились, уже копаясь в базе данных. А вдруг их задача как раз и заключалась в том, чтобы похитить хранящуюся в компьютере информацию. Для них она была важнее, чем сам корабль, ведь узнай Зоран об угоне, он стер бы всю информацию.
Он сидел на кровати, опустив ноги на пол, и думал, что же ему делать дальше. Немедленно возвращаться на корабль или нет. Света он не зажигал. По комнате все ползали тусклые отблески реклам. Ему захотелось, чтобы они стали ярче, тогда он не чувствовал бы себя таким одиноким, но даже верни он стеклам прежнюю прозрачность, этого было уже мало. Он завороженно смотрел в окно и ждал, когда огонь опять вспыхнет, и не мог сдвинуться с места, совсем как кролик, который смотрит на фары приближающегося к нему флаера.
«MARK OFF — сотри все метки», «Симбиот — твой путь к бесконечности».
Это только вершина айсберга. В доброй трети слоганов на одну двадцать пятую секунды возникали совсем другие слова, которые ввинчивались в голову гораздо эффективнее основной рекламы. Это было противозаконно, но правоохранители, сдобренные небольшими прибавками к своей основной зарплате, не обращали на эти нарушения внимания, но не стоило забывать перечислять им эти пожертвования от частных лиц. Они патрулировали улицы в зеркальных шлемах. Закрывая полголовы и все лицо, эти шлемы нейтрализовали любые виды неразличимой визуально рекламы, будь то двадцать пятый кадр или излучение, настроенное на биоритмы мозга. На мордах у копов были респираторы, защищавшие от всякой гадости, распыленной из аэрозольных баллончиков, вдохнув которую, сломя голову помчишься искать в магазинах какую-нибудь абсолютно не нужную тебе вещь. Поймешь это, только когда воздействие аэрозоля ослабеет.
Многие имплантировали в головы антирекламные блоки. В большинстве случаев эти устройства не позволяли запудрить мозги. У Зорана ничего подобного не было. Выходя на улицу, он сильно рисковал.
Все еще не отрывая взгляд от рекламы, он провел рукой по кровати, сдвинулся в сторону, чтобы рука дотянулась до кресла, на подлокотник которого он бросил одежду. Подлокотник оказался пустым. Это удивило Зорана. Он наконец-то высвободился от рекламного гипноза, посмотрел на кресло, но оно казалось ему нечетким силуэтом, ведь и инфракрасные сканеры в зрачки он не вставлял, а поэтому почти ничего в темноте не видел. Какой уже раз он испытывал неудобство оттого, что никогда не модифицировал свое тело.
Песчинка декодера в мозгу, песчинка инфракрасного сканера в зрачках — все это было неощутимо и совсем не изменяло внешне. Так почему же он так долго от них отказывается? Он теперь и сам не мог ответить на этот вопрос. Раньше он боялся, что, начав с песчинок, не сможет остановиться, как это уже случалось со многими, и следом пойдут крылья, перепонки на ногах, стальные когти и прочее, прочее. Конца этому не будет, потому что изменяться можно до бесконечности, прежде чем поймешь, что изначальный вариант был самым лучшим. Мода на тела меняется не реже, чем мода на одежду, и каждый сезон известные косметохирургические фирмы демонстрируют все новые и новые модели.
Комбинезон валялся на полу. Зоран случайно наткнулся на него ногой, а то еще с полминуты размышлял бы над тем, куда тот подевался, ведь он точно помнил, что оставил одежду на подлокотнике кресла.
Быстро натянув комбинезон, бросился прочь из номера, туда, где горела реклама, которая манила его сейчас так же, как манит мотылька огонь. Не обгореть бы.
Недавно прошел дождь, но вода уже либо просочилась в канализационные решетки, либо испарилась. Мостовые были сухими, а воздух — влажным и теплым.
Комбинезон, прилипнув к телу, охлаждал его, всасывая выступавший пот.
«Куда он идет? Что с ним? Как-то неспокойно. Может, надо побыстрее улетать?»
Здесь было много существ, в которых он боялся когда-нибудь превратиться. Их было даже больше, чем людей со стандартной внешностью. Ночью изгоем и выходцем из какого-то нереального странного мира казался как раз Зоран, а не они. Они-то были естественными.
Он шел по улицам, стараясь не отвечать на призывы мелких торговцев, разложивших свои товары на мостовой, прикрыв их кусками прозрачной пленки. Он увертывался, когда кто-то протягивал к нему руки, пробуя схватить за комбинезон. Нищие. Город переполнен попрошайками. У большинства из них отсутствовали ноги. Они, всячески выставляя напоказ свои обрубки, некоторые из которых были обезображены неприглядными язвами, рассчитывали скорее не разжалобить потенциальных благодетелей, а отвлечь видом своих ран их от мысли, что с язвой легко справится даже не очень дорогая профилактическая мазь. Биопротезы, которые были лучше настоящих ног, тоже стоили не так уж много, конечно, если были выполнены в классической форме, а не являли собой какую-нибудь новомодную модель.
Нищие сидели возле забегаловок с быстрой едой или дешевых магазинов, торгующих всяким хламом, хозяева которых уже устали прогонять этих нахалов и смирились с их присутствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96