Вы пришли бы и отдали себя в руки правосудия?
– Без всякого колебания, – твердо ответил Жоам Дакоста. – Повторяю: у меня не было иной цели, когда я уезжал из Икитоса в Манаус.
Это было сказано с такой искренностью, что судья Жаррикес почувствовал, как в том уголке сердца, где складываются наши убеждения, у него что-то дрогнуло. Однако он еще не сдался.
Впрочем, тут нечему удивляться. Этот судья, ведущий допрос, не знал того, что известно всем, кто следил за Торресом с начала нашего рассказа. Читатели не могут сомневаться, что у Торреса в руках находится письменное доказательство невиновности Жоама Дакосты. Они твердо знают, что документ существует, что в нем содержится нужное доказательство и, возможно даже, что судья Жаррикес проявил бездушие, отнесясь к Жоаму с таким недоверием. Но пусть они вспомнят, что судья Жаррикес находился в трудном положении: он привык, что обвиняемые постоянно уверяют суд в своей невиновности; документа, о котором говорил Жоам Дакоста, ему не представили, он даже не знал, существует ли такой документ, и, вдобавок ко всему, перед ним стоял человек, виновность которого уже была установлена судом.
И он решил, быть может просто из любопытства, попытаться сбить Жоама Дакосту с его позиций.
– Стало быть, – сказал он, – вы возлагаете теперь все ваши надежды на заявление, сделанное вам Торресом?
– Да, сударь, – ответил Жоам Дакоста, – если вся моя жизнь не говорит в мою пользу.
– А как вы думаете, где сейчас этот Торрес?
– Думаю, он должен быть в Манаусе.
– И вы надеетесь, что он заговорит и согласится по доброй воле отдать вам документ, за который вы отказались дать ему то, что он потребовал?
– Да, надеюсь. Теперь положение изменилось. Торрес донес на меня, и, следовательно, у него не осталось никакой надежды заключить со мной сделку на прежних условиях. Но за этот документ он еще может получить целое состояние, которое, буду ли я осужден или буду помилован, он потеряет навсегда. Итак, продать мне этот документ – в его интересах и не может пойти ему во вред, а потому я думаю, что, исходя из своих интересов, он его продаст.
На рассуждение Жоама Дакоста было нечего возразить. Судья Жаррикес это понял. Он сделал лишь одно замечание:
– Пусть так; продать вам этот документ, несомненно, в интересах Торреса… если только документ существует!
– Если он не существует, – ответил Жоам Дакоста, и голос его дрогнул, – тогда мне остается положиться на правосудие человеческое в ожидании правосудия божьего!
Тут судья Жаррикес встал и сказал уже менее равнодушным тоном:
– Жоам Дакоста, допрашивая вас, слушая подробности вашей жизни и заверения в вашей невиновности, я превысил данные мне полномочия. Следствие по вашему делу было закончено, вы предстали перед судом в Билла-Рике, приговор был вам вынесен единогласно, и присяжные не нашли никаких смягчающих вину обстоятельств. Как подстрекателя и соучастника убийства солдат охраны и кражи алмазов в Тижоке вас приговорили к смертной казни, и только побег спас вас от смерти. Но собирались ли вы после двадцатитрехлетнего отсутствия отдаться в руки правосудия или нет, вас захватила полиция. Отвечайте в последний раз: вы тот самый Жоам Дакоста, осужденный по делу о краже алмазов?
– Да, я Жоам Дакоста.
– Вы готовы подписать это заявление?
– Да, готов.
И недрогнувшей рукой Жоам Дакоста подписал свое имя под протоколом и докладом, который судья Жаррикес велел немедленно составить своему секретарю.
– Доклад министру юстиции будет послан в Рио-де-Жанейро, – сказал судья. – Пройдет несколько дней, пока мы получим приказ привести в исполнение вынесенный вам приговор. Если, как вы говорите, у этого Торреса есть доказательство вашей невиновности, постарайтесь сами или через ваших близких – словом, пустите в ход все средства, чтобы получить этот документ вовремя. Когда придет приказ, я не смогу дать никакой отсрочки, и приговор свершится!
Жоам Дакоста поклонился.
– Будет ли мне теперь позволено повидаться с женой и детьми? – спросил он.
– Сегодня же, если хотите, – ответил судья Жаррикес. – Вы уже не подследственный, и их впустят к вам, как только они придут.
Судья позвонил. Вошла стража и увела Жоама Дакосту.
Жаррикес посмотрел ему вслед и покачал головой.
– Гм, гм!.. А дело-то, оказывается, куда сложней, чем я думал! – пробормотал он.
6. Последний удар
Пока Жоам Дакоста был на допросе, Якита через Маноэля узнала, что ей и ее детям разрешено свидание с заключенным в четыре часа дня.
Со вчерашнего вечера Якита не покидала комнаты, ожидая, когда ей разрешат повидать мужа. Минья и Лина не отходили от нее. Как бы ее ни звали – Якита Гарраль или Якита Дакоста, Жоам найдет в ней верную жену, стойкую подругу до конца его жизни.
В тот же день, часов в одиннадцать, Бенито подошел к Маноэлю, беседовавшему с Фрагозо на носу жангады.
– Маноэль, – проговорил он, – я хочу попросить тебя об услуге.
– Какой?
– И вас тоже, Фрагозо.
– Я всегда к вашим услугам, господин Бенито, – ответил цирюльник.
– В чем дело? – спросил Маноэль, всматриваясь в друга, по лицу которого было видно, что он принял непоколебимое решение.
– Вы по-прежнему верите в невиновность моего отца, ведь правда?
– Да я скорей поверю, что преступление совершил я сам! – воскликнул Фрагозо.
– Так вот, мы должны сегодня же выполнить составленный мною вчера план.
– Отыскать Торреса?
– Да! И выяснить у него, как он узнал, где скрывается отец. Во всем этом деле много непонятного. Знал ли он отца раньше? Мне кажется, это невозможно, ведь отец не выезжал из Икитоса свыше двадцати лет, а этому негодяю не больше тридцати. Но я узнаю все не позже чем сегодня или горе Торресу!
Бенито был настроен так решительно, что не допускал никаких возражений. Поэтому ни Маноэлю, ни Фрагозо не пришло в голову его отговаривать.
– Я прошу вас обоих сопровождать меня, – продолжал Бенито. – Мы отправимся тотчас же. Медлить нельзя, а то как бы Торрес не уехал из Манауса. Он уже не может продать свое молчание и теперь, вероятно, вздумает скрыться. Идем!
Все трое высадились на берегу Риу-Негру и направились в город.
Манаус не так велик, решили они, чтобы его нельзя было обшарить за несколько часов. Если понадобится, они будут ходить из дома в дом, пока не разыщут Торреса. Но прежде всего надо обратиться к хозяевам гостиниц и постоялых дворов, где мог остановиться авантюрист. Наверно, бывший лесной стражник поостерегся назвать свое имя, и, возможно, у него были свои причины избегать встречи с блюстителями правосудия. Но если только он не уехал из Манауса, ему не удастся ускользнуть от разыскивающих его молодых людей! Во всяком случае, им никак нельзя обращаться в полицию, ибо весьма вероятно – а мы знаем это уже достоверно, – донос был анонимный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Без всякого колебания, – твердо ответил Жоам Дакоста. – Повторяю: у меня не было иной цели, когда я уезжал из Икитоса в Манаус.
Это было сказано с такой искренностью, что судья Жаррикес почувствовал, как в том уголке сердца, где складываются наши убеждения, у него что-то дрогнуло. Однако он еще не сдался.
Впрочем, тут нечему удивляться. Этот судья, ведущий допрос, не знал того, что известно всем, кто следил за Торресом с начала нашего рассказа. Читатели не могут сомневаться, что у Торреса в руках находится письменное доказательство невиновности Жоама Дакосты. Они твердо знают, что документ существует, что в нем содержится нужное доказательство и, возможно даже, что судья Жаррикес проявил бездушие, отнесясь к Жоаму с таким недоверием. Но пусть они вспомнят, что судья Жаррикес находился в трудном положении: он привык, что обвиняемые постоянно уверяют суд в своей невиновности; документа, о котором говорил Жоам Дакоста, ему не представили, он даже не знал, существует ли такой документ, и, вдобавок ко всему, перед ним стоял человек, виновность которого уже была установлена судом.
И он решил, быть может просто из любопытства, попытаться сбить Жоама Дакосту с его позиций.
– Стало быть, – сказал он, – вы возлагаете теперь все ваши надежды на заявление, сделанное вам Торресом?
– Да, сударь, – ответил Жоам Дакоста, – если вся моя жизнь не говорит в мою пользу.
– А как вы думаете, где сейчас этот Торрес?
– Думаю, он должен быть в Манаусе.
– И вы надеетесь, что он заговорит и согласится по доброй воле отдать вам документ, за который вы отказались дать ему то, что он потребовал?
– Да, надеюсь. Теперь положение изменилось. Торрес донес на меня, и, следовательно, у него не осталось никакой надежды заключить со мной сделку на прежних условиях. Но за этот документ он еще может получить целое состояние, которое, буду ли я осужден или буду помилован, он потеряет навсегда. Итак, продать мне этот документ – в его интересах и не может пойти ему во вред, а потому я думаю, что, исходя из своих интересов, он его продаст.
На рассуждение Жоама Дакоста было нечего возразить. Судья Жаррикес это понял. Он сделал лишь одно замечание:
– Пусть так; продать вам этот документ, несомненно, в интересах Торреса… если только документ существует!
– Если он не существует, – ответил Жоам Дакоста, и голос его дрогнул, – тогда мне остается положиться на правосудие человеческое в ожидании правосудия божьего!
Тут судья Жаррикес встал и сказал уже менее равнодушным тоном:
– Жоам Дакоста, допрашивая вас, слушая подробности вашей жизни и заверения в вашей невиновности, я превысил данные мне полномочия. Следствие по вашему делу было закончено, вы предстали перед судом в Билла-Рике, приговор был вам вынесен единогласно, и присяжные не нашли никаких смягчающих вину обстоятельств. Как подстрекателя и соучастника убийства солдат охраны и кражи алмазов в Тижоке вас приговорили к смертной казни, и только побег спас вас от смерти. Но собирались ли вы после двадцатитрехлетнего отсутствия отдаться в руки правосудия или нет, вас захватила полиция. Отвечайте в последний раз: вы тот самый Жоам Дакоста, осужденный по делу о краже алмазов?
– Да, я Жоам Дакоста.
– Вы готовы подписать это заявление?
– Да, готов.
И недрогнувшей рукой Жоам Дакоста подписал свое имя под протоколом и докладом, который судья Жаррикес велел немедленно составить своему секретарю.
– Доклад министру юстиции будет послан в Рио-де-Жанейро, – сказал судья. – Пройдет несколько дней, пока мы получим приказ привести в исполнение вынесенный вам приговор. Если, как вы говорите, у этого Торреса есть доказательство вашей невиновности, постарайтесь сами или через ваших близких – словом, пустите в ход все средства, чтобы получить этот документ вовремя. Когда придет приказ, я не смогу дать никакой отсрочки, и приговор свершится!
Жоам Дакоста поклонился.
– Будет ли мне теперь позволено повидаться с женой и детьми? – спросил он.
– Сегодня же, если хотите, – ответил судья Жаррикес. – Вы уже не подследственный, и их впустят к вам, как только они придут.
Судья позвонил. Вошла стража и увела Жоама Дакосту.
Жаррикес посмотрел ему вслед и покачал головой.
– Гм, гм!.. А дело-то, оказывается, куда сложней, чем я думал! – пробормотал он.
6. Последний удар
Пока Жоам Дакоста был на допросе, Якита через Маноэля узнала, что ей и ее детям разрешено свидание с заключенным в четыре часа дня.
Со вчерашнего вечера Якита не покидала комнаты, ожидая, когда ей разрешат повидать мужа. Минья и Лина не отходили от нее. Как бы ее ни звали – Якита Гарраль или Якита Дакоста, Жоам найдет в ней верную жену, стойкую подругу до конца его жизни.
В тот же день, часов в одиннадцать, Бенито подошел к Маноэлю, беседовавшему с Фрагозо на носу жангады.
– Маноэль, – проговорил он, – я хочу попросить тебя об услуге.
– Какой?
– И вас тоже, Фрагозо.
– Я всегда к вашим услугам, господин Бенито, – ответил цирюльник.
– В чем дело? – спросил Маноэль, всматриваясь в друга, по лицу которого было видно, что он принял непоколебимое решение.
– Вы по-прежнему верите в невиновность моего отца, ведь правда?
– Да я скорей поверю, что преступление совершил я сам! – воскликнул Фрагозо.
– Так вот, мы должны сегодня же выполнить составленный мною вчера план.
– Отыскать Торреса?
– Да! И выяснить у него, как он узнал, где скрывается отец. Во всем этом деле много непонятного. Знал ли он отца раньше? Мне кажется, это невозможно, ведь отец не выезжал из Икитоса свыше двадцати лет, а этому негодяю не больше тридцати. Но я узнаю все не позже чем сегодня или горе Торресу!
Бенито был настроен так решительно, что не допускал никаких возражений. Поэтому ни Маноэлю, ни Фрагозо не пришло в голову его отговаривать.
– Я прошу вас обоих сопровождать меня, – продолжал Бенито. – Мы отправимся тотчас же. Медлить нельзя, а то как бы Торрес не уехал из Манауса. Он уже не может продать свое молчание и теперь, вероятно, вздумает скрыться. Идем!
Все трое высадились на берегу Риу-Негру и направились в город.
Манаус не так велик, решили они, чтобы его нельзя было обшарить за несколько часов. Если понадобится, они будут ходить из дома в дом, пока не разыщут Торреса. Но прежде всего надо обратиться к хозяевам гостиниц и постоялых дворов, где мог остановиться авантюрист. Наверно, бывший лесной стражник поостерегся назвать свое имя, и, возможно, у него были свои причины избегать встречи с блюстителями правосудия. Но если только он не уехал из Манауса, ему не удастся ускользнуть от разыскивающих его молодых людей! Во всяком случае, им никак нельзя обращаться в полицию, ибо весьма вероятно – а мы знаем это уже достоверно, – донос был анонимный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70