Вся Индия разделена была на пять округов, которыми управляли четыре члена Совета Семи, переходя ежегодно из одного округа в другой, дабы не создать себе особенных привязанностей в стране. Три остальных члена составляли так называемый Комитет Трех, на обязанности которого лежал надзор за браматмой, который не знал никого из них. Комитет этот возобновлялся периодически и управлял пятой провинцией.
Несмотря на то, что организация эта была прекрасно известна англичанам, последние не могли наложить своей руки ни на одного из членов Совета Семи; ни разу не удалось им также узнать, кто были верховные начальники этого страшного общества, которое уничтожало их декреты и отменяло их приговоры о лишении прав, если они были несправедливы.
Как это ни странно, общество «Духов Вод» фактически признавало это правительство и в нормальное время не ставило ему никаких преград, никаких затруднений, ограничиваясь только тем, что запрещало индусам повиноваться тем из актов, которые, по мнению Совета Семи, противоречили праву и справедливости. До великого восстания сипаев, которое неминуемо должно было бы освободить Индию, если бы Нана-Сагиб вместо того, чтобы играть в правители и задавать празднества, двинул войска на Калькутту и Бомбей, общество «Духов Вод» лет двадцать подряд предупреждало Ост-Индскую компанию, какая участь ее ждет, если она не реформирует своей администрации. Оно только тогда разрешило восстание Бенгалии и северных провинций, когда увидело, что все советы его отвергаются.
Даже и в настоящее время* оно является единственным противником безграничной власти вице-короля и губернаторов. Оно преследует больше всего концессионеров, сборщиков налогов, которые несколько раз собирают один и тот же налог, бесцеремонно присваивая большую часть его.
> * Роман «В трущобах Индии» написан в 1888 году.
Влияние общества тем сильнее, что не было еще примера, чтобы оно поразило невинного или чтобы виновный сановник избежал кинжала «Духов Вод» иначе, как покинув свой пост и вернувшись в Англию. По обычаю, укоренившемуся в течение нескольких веков, всякого, кто изменял долгу совести, предупреждали три раза, чтобы он переменил свое поведение, затем ему объявляли приговор письмом, которое попадало к нему неизвестным путем, и по прошествии семи дней приговор этот исполнялся, несмотря ни на какие принятые осужденным предосторожности. Мы должны еще прибавить, что не было ни одного приговора, который не оправдывался бы и общественным мнением.
Способы, посредством которых это общества получало сведения обо всем происходившем, были так искусны и разнообразны, что становится положительно непонятным, как могло оно не знать об измене Дислада: его раз двадцать уже могли бы схватить, не будь он членом общества: последнее давало ему возможность знать, как следует действовать, чтобы не навлечь на себя подозрений. Он переписывался с одним только лицом, директором полиции, и то при помощи шифрованных знаков, понятных только тому, кто знал к ним ключ; а так как пост ночного сторожа вынуждал его иметь иногда сношения с полицией, то никто за это не предъявлял к нему претензий. Мы говорили уже, что в доносах своих он никогда не касался Беджапура. Это оказывало до сих пор большую службу негодяю, но теперь ему приходилось удвоить свою осторожность: учреждение военного суда в древней столице Декана и роль, предназначенная ему при репрессиях, представляли много случаев, чтобы скомпрометировать низкого предателя.
Не успели ввести Дислада-Хамеда в огромный зал, где собрались посвященные первой степени и Совет Семи, как браматма, занимавший председательское место, нарушил благоговейное молчание:
— Брат Хамед, — сказал он вновь пришедшему, — в силу власти, весьма редко употребляемой нашими предшественниками, призвали мы тебя в этот зал, чтобы ты мог присутствовать на собрании, в котором принимают участие одни только жемедары. Желая поручить тебе одно из самых трудных дел, могущественный и верховный Совет Семи нашел, что мы можем дать тебе доказательство нашего доверия. Приблизься и произнеси нашу обычную клятву, что ты никому, даже своей тени, не скажешь того, что увидишь и услышишь сегодня ночью.
Падиал повиновался призыву браматмы и, поблагодарив Совет за оказанную ему высокую честь, отвечал твердым голосом:
«Пусть тело мое, лишенное погребения и брошенное в пустынном месте, сделается добычей вонючих шакалов и ястребов с желтыми ногами, пусть в течение пребывания на земле тысячи тысяч поколений людей душа моя пребудет в образе нечистых животных, пусть имя мое проклинается на всех собраниях „Духов Вод“ как имя клятвопреступника и изменника, если я скажу кому-нибудь и даже своей тени то, что я увижу и услышу сегодня ночью».
— Духи Вод слышали твою клятву, — сказал браматма. — Ты знаешь, какая ужасная смерть ждет тебя, если ты изменишь?
Это мрачное общество не сразу предавало смерти изменников; их подвергали, смотря по степени виновности, целому ряду пыток, из которых многие были поистине ужасны. Падиал невольно вздрогнул при мысли об ужасных пытках, которые он заслужил уже целым рядом своих изменнических поступков; но он ступил на путь, откуда уже не было возврата; решение его было непоколебимо, и, чтобы избежать участи, которая рано или поздно должна была его постигнуть, ему необходимо было при первом же удобном случае выдать англичанам браматму и Совет Семи.
Он давно уже сделал бы это, будь это в его власти; но он вынужден был ждать посвящения в члены первой степени, ибо, как простой субедар, не мог знать ни места, ни времени собраний. Когда его призывали, чтобы дать ему какое-нибудь приказание, он являлся только перед членом-администратором своей провинции, который окружал себя теми же предосторожностями, какие приняты были и сегодня, когда падиала вели на собрание. Не зная, когда его позовут, он не мог предупредить англичан, и дай он им даже возможность арестовать одного из Семи — это нисколько не изменило бы его положения. Чтобы заручиться раз и навсегда спокойствием, ему необходимо было поразить одним ударом весь Верховный Совет и браматму, — этого одного достаточно было, чтобы уничтожить все общество, которое не могло бы восстановиться вновь; предатель оставался бы, следовательно, безнаказанным.
Купив услуги падиала обещанием самой высокой награды, директор полиции, полковник Джемс Ватсон, сделал сильный ход; он с самого начала стремился к уничтожению общества «Духов Вод», организация которого была ему известна. Вице-король и падиал знали, какую важную роль играло это общество во время восстаний, — и мечтою сэра Джона Лауренса стало добиться успеха там, где терпели неудачу все его предшественники, то есть уничтожить это неуловимое общество, всегда стоявшее на пути английского владычества в Индии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Несмотря на то, что организация эта была прекрасно известна англичанам, последние не могли наложить своей руки ни на одного из членов Совета Семи; ни разу не удалось им также узнать, кто были верховные начальники этого страшного общества, которое уничтожало их декреты и отменяло их приговоры о лишении прав, если они были несправедливы.
Как это ни странно, общество «Духов Вод» фактически признавало это правительство и в нормальное время не ставило ему никаких преград, никаких затруднений, ограничиваясь только тем, что запрещало индусам повиноваться тем из актов, которые, по мнению Совета Семи, противоречили праву и справедливости. До великого восстания сипаев, которое неминуемо должно было бы освободить Индию, если бы Нана-Сагиб вместо того, чтобы играть в правители и задавать празднества, двинул войска на Калькутту и Бомбей, общество «Духов Вод» лет двадцать подряд предупреждало Ост-Индскую компанию, какая участь ее ждет, если она не реформирует своей администрации. Оно только тогда разрешило восстание Бенгалии и северных провинций, когда увидело, что все советы его отвергаются.
Даже и в настоящее время* оно является единственным противником безграничной власти вице-короля и губернаторов. Оно преследует больше всего концессионеров, сборщиков налогов, которые несколько раз собирают один и тот же налог, бесцеремонно присваивая большую часть его.
> * Роман «В трущобах Индии» написан в 1888 году.
Влияние общества тем сильнее, что не было еще примера, чтобы оно поразило невинного или чтобы виновный сановник избежал кинжала «Духов Вод» иначе, как покинув свой пост и вернувшись в Англию. По обычаю, укоренившемуся в течение нескольких веков, всякого, кто изменял долгу совести, предупреждали три раза, чтобы он переменил свое поведение, затем ему объявляли приговор письмом, которое попадало к нему неизвестным путем, и по прошествии семи дней приговор этот исполнялся, несмотря ни на какие принятые осужденным предосторожности. Мы должны еще прибавить, что не было ни одного приговора, который не оправдывался бы и общественным мнением.
Способы, посредством которых это общества получало сведения обо всем происходившем, были так искусны и разнообразны, что становится положительно непонятным, как могло оно не знать об измене Дислада: его раз двадцать уже могли бы схватить, не будь он членом общества: последнее давало ему возможность знать, как следует действовать, чтобы не навлечь на себя подозрений. Он переписывался с одним только лицом, директором полиции, и то при помощи шифрованных знаков, понятных только тому, кто знал к ним ключ; а так как пост ночного сторожа вынуждал его иметь иногда сношения с полицией, то никто за это не предъявлял к нему претензий. Мы говорили уже, что в доносах своих он никогда не касался Беджапура. Это оказывало до сих пор большую службу негодяю, но теперь ему приходилось удвоить свою осторожность: учреждение военного суда в древней столице Декана и роль, предназначенная ему при репрессиях, представляли много случаев, чтобы скомпрометировать низкого предателя.
Не успели ввести Дислада-Хамеда в огромный зал, где собрались посвященные первой степени и Совет Семи, как браматма, занимавший председательское место, нарушил благоговейное молчание:
— Брат Хамед, — сказал он вновь пришедшему, — в силу власти, весьма редко употребляемой нашими предшественниками, призвали мы тебя в этот зал, чтобы ты мог присутствовать на собрании, в котором принимают участие одни только жемедары. Желая поручить тебе одно из самых трудных дел, могущественный и верховный Совет Семи нашел, что мы можем дать тебе доказательство нашего доверия. Приблизься и произнеси нашу обычную клятву, что ты никому, даже своей тени, не скажешь того, что увидишь и услышишь сегодня ночью.
Падиал повиновался призыву браматмы и, поблагодарив Совет за оказанную ему высокую честь, отвечал твердым голосом:
«Пусть тело мое, лишенное погребения и брошенное в пустынном месте, сделается добычей вонючих шакалов и ястребов с желтыми ногами, пусть в течение пребывания на земле тысячи тысяч поколений людей душа моя пребудет в образе нечистых животных, пусть имя мое проклинается на всех собраниях „Духов Вод“ как имя клятвопреступника и изменника, если я скажу кому-нибудь и даже своей тени то, что я увижу и услышу сегодня ночью».
— Духи Вод слышали твою клятву, — сказал браматма. — Ты знаешь, какая ужасная смерть ждет тебя, если ты изменишь?
Это мрачное общество не сразу предавало смерти изменников; их подвергали, смотря по степени виновности, целому ряду пыток, из которых многие были поистине ужасны. Падиал невольно вздрогнул при мысли об ужасных пытках, которые он заслужил уже целым рядом своих изменнических поступков; но он ступил на путь, откуда уже не было возврата; решение его было непоколебимо, и, чтобы избежать участи, которая рано или поздно должна была его постигнуть, ему необходимо было при первом же удобном случае выдать англичанам браматму и Совет Семи.
Он давно уже сделал бы это, будь это в его власти; но он вынужден был ждать посвящения в члены первой степени, ибо, как простой субедар, не мог знать ни места, ни времени собраний. Когда его призывали, чтобы дать ему какое-нибудь приказание, он являлся только перед членом-администратором своей провинции, который окружал себя теми же предосторожностями, какие приняты были и сегодня, когда падиала вели на собрание. Не зная, когда его позовут, он не мог предупредить англичан, и дай он им даже возможность арестовать одного из Семи — это нисколько не изменило бы его положения. Чтобы заручиться раз и навсегда спокойствием, ему необходимо было поразить одним ударом весь Верховный Совет и браматму, — этого одного достаточно было, чтобы уничтожить все общество, которое не могло бы восстановиться вновь; предатель оставался бы, следовательно, безнаказанным.
Купив услуги падиала обещанием самой высокой награды, директор полиции, полковник Джемс Ватсон, сделал сильный ход; он с самого начала стремился к уничтожению общества «Духов Вод», организация которого была ему известна. Вице-король и падиал знали, какую важную роль играло это общество во время восстаний, — и мечтою сэра Джона Лауренса стало добиться успеха там, где терпели неудачу все его предшественники, то есть уничтожить это неуловимое общество, всегда стоявшее на пути английского владычества в Индии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182