Надо быть осторожным, чтобы не оплошать. Лучше всего пообещать ему деньги, а потом выведать, что он, собственно, собирается делать».
— Не торопитесь, учитель, — произнес Баоюй. — Присядьте, пожалуйста, сейчас матушка распорядится, деньги вам принесут. А пока позвольте спросить: вы пришли из страны Небесных грез?
— Каких еще грез? — удивился монах. — Пришел я оттуда, откуда явился, уйду туда, куда скроюсь. Ведь это я принес тебе яшму! А знаешь, откуда она взялась?
Баоюй ничего не мог ответить.
— Не знаешь, откуда сам появился, — усмехнулся монах, — а еще других спрашиваешь!
Баоюй был умен от природы, кроме того, побывал в стране Небесных грез, узнал судьбы близких, постиг тайну мирской суеты, но о самом себе ничего не знал. Поэтому слова монаха больно его хлестнули, и он сказал:
— Я знаю, деньги вам не нужны! Возьмите яшму обратно!
— Вот это справедливо, — улыбнулся монах. — Яшма должна вернуться ко мне!
Не промолвив ни слова, Баоюй бросился к себе в комнату, схватил яшму и помчался обратно. Но в дверях столкнулся с Сижэнь. Та отпрянула от неожиданности, а потом промолвила:
— Матушка думает, что ты мирно беседуешь с монахом, и собирает для него деньги. А ты убежал!
— Скажи матушке, что никаких денег не надо, — взволнованно ответил Баоюй, — я отдам ему яшму, и делу конец.
— Еще чего выдумал! — закричала Сижэнь. — В этой яшме — твоя жизнь! Если монах ее унесет, ты опять заболеешь!
— Не заболею! — усмехнулся Баоюй. — Зачем мне яшма, если я прозрел?
И, отстранив Сижэнь, он направился во двор.
— Вернись! — закричала Сижэнь, бросаясь за ним вдогонку. — Я тебе что-то скажу!
— Что ты мне можешь сказать? — на ходу обернувшись, бросил Баоюй.
Сижэнь схватила юношу за рукав и запричитала:
— Когда исчезла яшма, меня едва не лишили жизни! Если отдашь ее, не жить ни тебе, ни мне! Я скорее умру, чем позволю тебе это сделать!
Она вцепилась в Баоюя и не отпускала его.
— Не знаю, умрешь ли ты, а яшму придется отдать! — рассердился Баоюй и оттолкнул Сижэнь. Но она снова вцепилась в него и в голос заплакала.
На шум выбежала девочка-служанка.
— Беги скорее к госпоже! — закричала Сижэнь. — Баоюй хочет отдать свою яшму монаху!
Девочка помчалась к госпоже Ван.
Баоюй еще больше рассердился и попробовал вырваться от Сижэнь, но та еще крепче в него вцепилась, до боли сжав пальцы.
Больше всех волновалась Цзыцзюань: забыв о своих обидах, она выбежала из комнаты и тоже стала удерживать юношу.
Девушки вцепились в Баоюя мертвой хваткой, и освободиться не было никакой возможности. Тогда Баоюй со вздохом произнес:
— Вы держите меня из-за куска какой-то яшмы, а ведь я могу уйти без нее! Что вы тогда будете делать?
Сижэнь и Цзыцзюань разразились горестными воплями. Тут, к счастью, прибежали госпожа Ван и Баочай.
— Баоюй! — закричала госпожа Ван. — Опомнись!
— В чем дело? — спросил Баоюй. — Я опять причиняю вам неприятности? Вечно эти служанки поднимают шум из-за пустяков! Монах требовал десять тысяч лянов серебра, и я решил отдать ему яшму, сказав, что она фальшивая. Видя, что мы не дорожим яшмой, он, возможно, сбавил бы цену.
— Так бы и сказал! — с облегчением промолвила госпожа Ван. — Зачем было пугать служанок?
— И все же, — сказала Баочай, — монах этот не простой! Не обрушатся ли на нас несчастья, если отдать ему яшму? А деньги можно найти, заложить, например, мои украшения!
— Так, пожалуй, и сделаем, — согласилась госпожа Ван.
Баоюй молчал. Тогда Баочай взяла у него яшму из рук и сказала:
— Тебе незачем больше встречаться с монахом, мы сами с госпожой отдадим ему деньги!
— Можно не возвращать ему яшму, — покорно произнес Баоюй, — но увидеться с ним еще раз мне просто необходимо!
Сижэнь все не отпускала Баоюя. Баочай подумала и сказала:
— Отпусти его, пусть идет, если хочет!
— Эх вы! — укоризненно покачал головой Баоюй. — Яшма вам дороже меня. Вот возьму и уйду с монахом! Что вы станете тогда делать с этим куском камня?
Сижэнь снова хотела вцепиться в Баоюя, но постеснялась госпожи Ван и Баочай. Воспользовавшись случаем, Баоюй выбежал из комнаты.
Сижэнь, подумав, что у Баоюя снова приступ безумия, велела девочке-служанке передать Бэймину, чтобы наказал слугам у всех трех ворот дворца хорошенько следить за вторым господином.
Девочка вышла, а госпожа Ван и Баочай стали расспрашивать Сижэнь, как все было.
Сижэнь рассказала.
Обеспокоенные госпожа Ван и Баочай велели служанке предупредить слуг, чтобы глаз не спускали с монаха и запомнили каждое его слово. Служанка вернулась и доложила:
— Второй господин и в самом деле не в себе. Он попросил монаха взять его с собой.
— Этого еще не хватало! — воскликнула госпожа Ван. — А что ответил монах?
— Сказал, что ему нужна яшма, а не Баоюй.
— И не требует денег? — удивилась Баочай.
— О деньгах разговора не было, — ответила служанка. — Затем монах и второй господин стали беседовать и смеяться, но никто из слуг их разговора не понял.
— Дураки! — рассердилась госпожа Ван. — Не могли понять всего, так хотя бы запомнили, о чем вообще шла речь. Позови слугу, который слышал их разговор!
Явился слуга, поднялся на террасу, приблизился к окну и почтительно справился о здоровье госпожи Ван.
— Неужели вы не могли хоть что-то запомнить из разговора? — напустилась на слугу госпожа Ван.
— Некоторые слова я помню, — отвечал слуга. — Речь шла о какой-то горе Дахуаншань, утесе Цингэн, стране Небесных грез, нитях, связывающих с суетным миром.
Госпожа Ван тоже не поняла. Зато Баочай испуганно округлила глаза и не могла вымолвить ни слова. Она хотела приказать слугам немедленно позвать Баоюя, но тут он явился сам и, хихикая, сказал:
— Все в порядке! Все в порядке!..
— Что означают твои безумные речи? — спросила госпожа Ван.
— Почему безумные? — удивился Баоюй. — Я давно знаю этого монаха. Он приходил со мной повидаться. Неужели вы думаете, что ему нужны были деньги? Он совершил доброе дело, все объяснил и ушел. Вот я и говорю: все в порядке!
Госпожа Ван не поверила и велела слуге все разузнать у привратников. Вскоре слуга вернулся и доложил:
— Монах и в самом деле ушел и сказал на прощанье: «Передайте госпоже, чтобы не беспокоилась — деньги мне не нужны. Пусть только разрешит второму господину почаще меня навещать. Все свершится, как предопределено судьбой — таков непреложный закон».
— Оказывается, это добрый монах! — воскликнула госпожа Ван. — Где же он живет?
— Привратник его спросил, а он говорит, что второй господин Баоюй знает, — ответил слуга.
— Ты знаешь, где живет монах? — спросила госпожа Ван, немало удивившись.
— Трудно сказать, — ответил Баоюй. — И далеко и близко.
— Что ты болтаешь! — вскричала Баочай. — Сейчас же прекрати! Ведь батюшка и матушка тебя любят, и батюшка велел тебе во что бы то ни стало добиться славы и высокого положения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
— Не торопитесь, учитель, — произнес Баоюй. — Присядьте, пожалуйста, сейчас матушка распорядится, деньги вам принесут. А пока позвольте спросить: вы пришли из страны Небесных грез?
— Каких еще грез? — удивился монах. — Пришел я оттуда, откуда явился, уйду туда, куда скроюсь. Ведь это я принес тебе яшму! А знаешь, откуда она взялась?
Баоюй ничего не мог ответить.
— Не знаешь, откуда сам появился, — усмехнулся монах, — а еще других спрашиваешь!
Баоюй был умен от природы, кроме того, побывал в стране Небесных грез, узнал судьбы близких, постиг тайну мирской суеты, но о самом себе ничего не знал. Поэтому слова монаха больно его хлестнули, и он сказал:
— Я знаю, деньги вам не нужны! Возьмите яшму обратно!
— Вот это справедливо, — улыбнулся монах. — Яшма должна вернуться ко мне!
Не промолвив ни слова, Баоюй бросился к себе в комнату, схватил яшму и помчался обратно. Но в дверях столкнулся с Сижэнь. Та отпрянула от неожиданности, а потом промолвила:
— Матушка думает, что ты мирно беседуешь с монахом, и собирает для него деньги. А ты убежал!
— Скажи матушке, что никаких денег не надо, — взволнованно ответил Баоюй, — я отдам ему яшму, и делу конец.
— Еще чего выдумал! — закричала Сижэнь. — В этой яшме — твоя жизнь! Если монах ее унесет, ты опять заболеешь!
— Не заболею! — усмехнулся Баоюй. — Зачем мне яшма, если я прозрел?
И, отстранив Сижэнь, он направился во двор.
— Вернись! — закричала Сижэнь, бросаясь за ним вдогонку. — Я тебе что-то скажу!
— Что ты мне можешь сказать? — на ходу обернувшись, бросил Баоюй.
Сижэнь схватила юношу за рукав и запричитала:
— Когда исчезла яшма, меня едва не лишили жизни! Если отдашь ее, не жить ни тебе, ни мне! Я скорее умру, чем позволю тебе это сделать!
Она вцепилась в Баоюя и не отпускала его.
— Не знаю, умрешь ли ты, а яшму придется отдать! — рассердился Баоюй и оттолкнул Сижэнь. Но она снова вцепилась в него и в голос заплакала.
На шум выбежала девочка-служанка.
— Беги скорее к госпоже! — закричала Сижэнь. — Баоюй хочет отдать свою яшму монаху!
Девочка помчалась к госпоже Ван.
Баоюй еще больше рассердился и попробовал вырваться от Сижэнь, но та еще крепче в него вцепилась, до боли сжав пальцы.
Больше всех волновалась Цзыцзюань: забыв о своих обидах, она выбежала из комнаты и тоже стала удерживать юношу.
Девушки вцепились в Баоюя мертвой хваткой, и освободиться не было никакой возможности. Тогда Баоюй со вздохом произнес:
— Вы держите меня из-за куска какой-то яшмы, а ведь я могу уйти без нее! Что вы тогда будете делать?
Сижэнь и Цзыцзюань разразились горестными воплями. Тут, к счастью, прибежали госпожа Ван и Баочай.
— Баоюй! — закричала госпожа Ван. — Опомнись!
— В чем дело? — спросил Баоюй. — Я опять причиняю вам неприятности? Вечно эти служанки поднимают шум из-за пустяков! Монах требовал десять тысяч лянов серебра, и я решил отдать ему яшму, сказав, что она фальшивая. Видя, что мы не дорожим яшмой, он, возможно, сбавил бы цену.
— Так бы и сказал! — с облегчением промолвила госпожа Ван. — Зачем было пугать служанок?
— И все же, — сказала Баочай, — монах этот не простой! Не обрушатся ли на нас несчастья, если отдать ему яшму? А деньги можно найти, заложить, например, мои украшения!
— Так, пожалуй, и сделаем, — согласилась госпожа Ван.
Баоюй молчал. Тогда Баочай взяла у него яшму из рук и сказала:
— Тебе незачем больше встречаться с монахом, мы сами с госпожой отдадим ему деньги!
— Можно не возвращать ему яшму, — покорно произнес Баоюй, — но увидеться с ним еще раз мне просто необходимо!
Сижэнь все не отпускала Баоюя. Баочай подумала и сказала:
— Отпусти его, пусть идет, если хочет!
— Эх вы! — укоризненно покачал головой Баоюй. — Яшма вам дороже меня. Вот возьму и уйду с монахом! Что вы станете тогда делать с этим куском камня?
Сижэнь снова хотела вцепиться в Баоюя, но постеснялась госпожи Ван и Баочай. Воспользовавшись случаем, Баоюй выбежал из комнаты.
Сижэнь, подумав, что у Баоюя снова приступ безумия, велела девочке-служанке передать Бэймину, чтобы наказал слугам у всех трех ворот дворца хорошенько следить за вторым господином.
Девочка вышла, а госпожа Ван и Баочай стали расспрашивать Сижэнь, как все было.
Сижэнь рассказала.
Обеспокоенные госпожа Ван и Баочай велели служанке предупредить слуг, чтобы глаз не спускали с монаха и запомнили каждое его слово. Служанка вернулась и доложила:
— Второй господин и в самом деле не в себе. Он попросил монаха взять его с собой.
— Этого еще не хватало! — воскликнула госпожа Ван. — А что ответил монах?
— Сказал, что ему нужна яшма, а не Баоюй.
— И не требует денег? — удивилась Баочай.
— О деньгах разговора не было, — ответила служанка. — Затем монах и второй господин стали беседовать и смеяться, но никто из слуг их разговора не понял.
— Дураки! — рассердилась госпожа Ван. — Не могли понять всего, так хотя бы запомнили, о чем вообще шла речь. Позови слугу, который слышал их разговор!
Явился слуга, поднялся на террасу, приблизился к окну и почтительно справился о здоровье госпожи Ван.
— Неужели вы не могли хоть что-то запомнить из разговора? — напустилась на слугу госпожа Ван.
— Некоторые слова я помню, — отвечал слуга. — Речь шла о какой-то горе Дахуаншань, утесе Цингэн, стране Небесных грез, нитях, связывающих с суетным миром.
Госпожа Ван тоже не поняла. Зато Баочай испуганно округлила глаза и не могла вымолвить ни слова. Она хотела приказать слугам немедленно позвать Баоюя, но тут он явился сам и, хихикая, сказал:
— Все в порядке! Все в порядке!..
— Что означают твои безумные речи? — спросила госпожа Ван.
— Почему безумные? — удивился Баоюй. — Я давно знаю этого монаха. Он приходил со мной повидаться. Неужели вы думаете, что ему нужны были деньги? Он совершил доброе дело, все объяснил и ушел. Вот я и говорю: все в порядке!
Госпожа Ван не поверила и велела слуге все разузнать у привратников. Вскоре слуга вернулся и доложил:
— Монах и в самом деле ушел и сказал на прощанье: «Передайте госпоже, чтобы не беспокоилась — деньги мне не нужны. Пусть только разрешит второму господину почаще меня навещать. Все свершится, как предопределено судьбой — таков непреложный закон».
— Оказывается, это добрый монах! — воскликнула госпожа Ван. — Где же он живет?
— Привратник его спросил, а он говорит, что второй господин Баоюй знает, — ответил слуга.
— Ты знаешь, где живет монах? — спросила госпожа Ван, немало удивившись.
— Трудно сказать, — ответил Баоюй. — И далеко и близко.
— Что ты болтаешь! — вскричала Баочай. — Сейчас же прекрати! Ведь батюшка и матушка тебя любят, и батюшка велел тебе во что бы то ни стало добиться славы и высокого положения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167