Полуян опубликовал в «Известиях» статью «Почему Миронов помилован»:
«Кто такой Миронов? Представитель враждебного советской власти класса? Отнюдь нет, иначе мы не судили бы его, а просто расстреляли. Кто такие мироновцы? Тоже не наши классовые враги. Среди них нет ни одного банкира, помещика или буржуя. Больше того: если вы возьмете любого мироновца, то увидите, что каждый из них так или иначе пострадал от Деникина или Краснова. У одного семья вырезана, другой сам подвергался насилиям, у третьего дом разорен и т. п.
Миронов – типичный представитель середняка, трудового казачества. Он далек от последовательной, выдержанной, кристально ясной идеологии рабочего класса, но он не менее далек от идеологии помещичье-буржуазных классов. В Миронове скрещиваются, переплетаются, порою в неожиданных сочетаниях, самые разнообразные политические влияния, но с явным преобладанием (и это типично для середняка) того из этих влияний, которое можно назвать советским.
Как всякий середняк, Миронов постоянно колебался и метался между двумя крайними лагерями – пролетариатом и буржуазией. Он никогда отчетливо не сознавал той непроходимой пропасти, какая лежит между белыми и красными...
Перед Чрезвычайным трибуналом стояла следующая задача. С одной стороны, Миронов нарушил боевой приказ, вступил в стычки с красноармейскими частями, резал телеграфные провода, одним словом, действовал как мятежник. В условиях гражданской войны за такое преступление может быть положена только одна мера наказания – расстрел. С другой стороны, Миронов совершенно искренне раскаялся в своем преступлении и дал торжественное обещание впредь всю свою жизнь посвятить борьбе за Советскую власть. Кроме того, у Миронова имеются большие заслуги перед революцией. С самых Октябрьских дней он стоял в наших рядах, активно боролся с Красновым, занимал ответственные командные посты, все это говорило за то, чтобы Миронову сохранить жизнь».
ВЫПИСКА из протокола заседания Политбюро ЦК РКП (б) от 23 октября 1919 г.
Вопрос о МИРОНОВЕ.
1. МИРОНОВА от всякого наказания освободить.
2. Ввести его в состав Донского исполкома... Ввиду того, что настоящее постановление принято двумя голосами (КАМЕНЕВА, ЛЕНИНА) против КРЕСТИНСКОГО, предложившего назначить МИРОНОВА на командную должность, при воздержавшемся КАЛИНИНЕ, поручить КРЕСТИНСКОМУ выяснить по телефону мнение ТРОЦКОГО. До переговора с ТРОЦКИМ постановление в исполнение не приводить.
3. Освободить от наказания остальных осужденных по делу МИРОНОВА, поручив СМИЛГЕ как проведение этого в жизнь, так и распределение помилованных по различным войсковым частям и советским организациям.
4. Ввиду заявления МИРОНОВА тов. ДЗЕРЖИНСКОМУ о желании вступить в коммунистическую партию, признать, что он может войти в партию лишь обычным порядком, т. е. пробыв сначала не менее трех месяцев сочувствующим, причем при истечении срока вопрос об окончательном приеме в партию должен рассматриваться в ЦК.
26 октября 1919 года Политбюро снова, уже в третий раз, обсуждало вопрос о МИРОНОВЕ. По предложению Дзержинского оно поручило Государственному издательству напечатать «Обращение МИРОНОВА к казакам»...
Политбюро ЦК РКП (б) одобрило обращение Миронова к казакам, отпечатало и разослало – на фронт борьбы с Деникиным и Врангелем и на Дон: «Донские казаки! Я хочу напомнить вам, братья мои, о прошлом. Не стремился ли я удержать вас от того, чтобы генералы, помещики, капиталисты, вообще буржуазия втянула вас в гражданскую войну за их интересы? Я говорил вам на митингах и в воззваниях: братья-станичники, давайте сами покончим с контрреволюцией, помещиками и генералами, давайте прогоним их с родного Дона, где они свили себе гнездо – на горе казачества. Не допускайте до того, чтобы для борьбы с контрреволюцией Российская Советская Республика послала свои войска из Саратовской, Воронежской, Пензенской и других губерний – тогда пропали ваши хозяйства, ваши хаты, ваши жизни, так как Дон станет ареной жестокой гражданской войны. И кто меня слышал в 1918 году, тот вспоминал не раз в 1919-м, когда мое предчувствие оправдалось. Вспоминал и охал, жалел, что не послушал.
Я обращаюсь к вам, донские казаки, как бы пришедший с того света. ОСТАНОВИТЕСЬ! ОПОМНИТЕСЬ, ЗАДУМАЙТЕСЬ, ПОКА НЕ ПОЗДНО, ПОКА НЕ ВСЕ ПОТЕРЯНО. ПОКА МОЖНО ЕЩЕ НАЙТИ ПУТЬ К МИРУ С ТРУДЯЩИМИСЯ РУССКОГО НАРОДА. Не для нынешнего дня, не для себя вы должны найти мир, а для будущих далеких дней, для своего потомства, для своих детей и внуков. Не готовьте им таких ужасов, какие пережили сами. То, за что борется трудящийся народ, – неизбежно. Этого не остановить никакому генералу, ни помещику, ни капиталисту.
Эти враги трудящихся масс, а следовательно, и ваши враги отлично это сознают, но стараются хоть на десять лет оттянуть свой конец, конец своей праздной буржуазной жизни, хоть на десять лет вернуть свои участки земли и громадные имения, свои капиталы, свои дворцы, свое господство. Напрасно. Им не удастся это! Они будут жестоко разбиты. А вместе с ними и вы, казаки, если будете их поддерживать, за них сражаться. Так не обрекайте же, донские казаки, себя, своего имущества, своих детей на это истребление. Это сейчас в вашей воле.
ОСТАНОВИТЕСЬ! СОВЕТСКАЯ РОССИЯ ГОТОВА ПРИНЯТЬ ВАС, КАК СВОИХ БРАТЬЕВ, ПРОСТИТЬ ВАС, ЧТОБЫ ВЫ В ЕЕ РЯДАХ СКОРЕЕ ПОМОГЛИ ПОКОНЧИТЬ С ПРОКЛЯТЫМ СТАРЫМ МИРОМ РАБСТВА И УГНЕТЕНИЯ ТРУДЯЩИХСЯ МАСС, ЧТОБЫ НАЧАТЬ СТРОИТЬ НОВУЮ СВЕТЛУЮ ЖИЗНЬ, В КОТОРУЮ ВОЙДУТ И ВАШИ ДЕТИ, НЕ БОЯСЬ ЗА СВОЮ СУДЬБУ. ПОГИБШИХ ВАМ НЕ ВЕРНУТЬ, НО ОСТАНОВИТЬ ДАЛЬНЕЙШУЮ ГИБЕЛЬ В НАШИХ И ВАШИХ РУКАХ.
Бросайте ваших генералов и идите к трудовому народу, чтобы с ним рука об руку закончить борьбу труда окончательно.
Я торжественно заявляю, что те ужасы, которые были на Дону, больше не повторятся.
Я не могу умолчать и перед офицерским составом деникинской армии, особенно перед теми из них, которые вышли из рядов того же трудового казачества. Опомнитесь, остановитесь и вы! Вами уже достаточно пролито крови, чтобы с ужасом отвернуться от ее луж. Вы виноваты в этой крови и всех ужасах, пережитых Доном... Граждане офицеры, кровавое дело начинали вы. Вам же, если у вас еще есть остатки чести и совести, может принадлежать более великий почин – почин мира с Советской Россией. Искренне раскаявшихся офицеров, пришедших со своими взводами, полусотнями, сотнями и полками, Советская Россия примет как братьев и предаст забвению их прошлое против нее.
Казак Усть-Медведицкой станицы – Ф. Миронов».
В эти же дни Филипп Козьмич Миронов, доставленный в Москву для решения своей судьбы, начал писать воспоминания.
Пережив все оскорбительные перипетии с формированием Донского корпуса, потом – «изменник, предатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
«Кто такой Миронов? Представитель враждебного советской власти класса? Отнюдь нет, иначе мы не судили бы его, а просто расстреляли. Кто такие мироновцы? Тоже не наши классовые враги. Среди них нет ни одного банкира, помещика или буржуя. Больше того: если вы возьмете любого мироновца, то увидите, что каждый из них так или иначе пострадал от Деникина или Краснова. У одного семья вырезана, другой сам подвергался насилиям, у третьего дом разорен и т. п.
Миронов – типичный представитель середняка, трудового казачества. Он далек от последовательной, выдержанной, кристально ясной идеологии рабочего класса, но он не менее далек от идеологии помещичье-буржуазных классов. В Миронове скрещиваются, переплетаются, порою в неожиданных сочетаниях, самые разнообразные политические влияния, но с явным преобладанием (и это типично для середняка) того из этих влияний, которое можно назвать советским.
Как всякий середняк, Миронов постоянно колебался и метался между двумя крайними лагерями – пролетариатом и буржуазией. Он никогда отчетливо не сознавал той непроходимой пропасти, какая лежит между белыми и красными...
Перед Чрезвычайным трибуналом стояла следующая задача. С одной стороны, Миронов нарушил боевой приказ, вступил в стычки с красноармейскими частями, резал телеграфные провода, одним словом, действовал как мятежник. В условиях гражданской войны за такое преступление может быть положена только одна мера наказания – расстрел. С другой стороны, Миронов совершенно искренне раскаялся в своем преступлении и дал торжественное обещание впредь всю свою жизнь посвятить борьбе за Советскую власть. Кроме того, у Миронова имеются большие заслуги перед революцией. С самых Октябрьских дней он стоял в наших рядах, активно боролся с Красновым, занимал ответственные командные посты, все это говорило за то, чтобы Миронову сохранить жизнь».
ВЫПИСКА из протокола заседания Политбюро ЦК РКП (б) от 23 октября 1919 г.
Вопрос о МИРОНОВЕ.
1. МИРОНОВА от всякого наказания освободить.
2. Ввести его в состав Донского исполкома... Ввиду того, что настоящее постановление принято двумя голосами (КАМЕНЕВА, ЛЕНИНА) против КРЕСТИНСКОГО, предложившего назначить МИРОНОВА на командную должность, при воздержавшемся КАЛИНИНЕ, поручить КРЕСТИНСКОМУ выяснить по телефону мнение ТРОЦКОГО. До переговора с ТРОЦКИМ постановление в исполнение не приводить.
3. Освободить от наказания остальных осужденных по делу МИРОНОВА, поручив СМИЛГЕ как проведение этого в жизнь, так и распределение помилованных по различным войсковым частям и советским организациям.
4. Ввиду заявления МИРОНОВА тов. ДЗЕРЖИНСКОМУ о желании вступить в коммунистическую партию, признать, что он может войти в партию лишь обычным порядком, т. е. пробыв сначала не менее трех месяцев сочувствующим, причем при истечении срока вопрос об окончательном приеме в партию должен рассматриваться в ЦК.
26 октября 1919 года Политбюро снова, уже в третий раз, обсуждало вопрос о МИРОНОВЕ. По предложению Дзержинского оно поручило Государственному издательству напечатать «Обращение МИРОНОВА к казакам»...
Политбюро ЦК РКП (б) одобрило обращение Миронова к казакам, отпечатало и разослало – на фронт борьбы с Деникиным и Врангелем и на Дон: «Донские казаки! Я хочу напомнить вам, братья мои, о прошлом. Не стремился ли я удержать вас от того, чтобы генералы, помещики, капиталисты, вообще буржуазия втянула вас в гражданскую войну за их интересы? Я говорил вам на митингах и в воззваниях: братья-станичники, давайте сами покончим с контрреволюцией, помещиками и генералами, давайте прогоним их с родного Дона, где они свили себе гнездо – на горе казачества. Не допускайте до того, чтобы для борьбы с контрреволюцией Российская Советская Республика послала свои войска из Саратовской, Воронежской, Пензенской и других губерний – тогда пропали ваши хозяйства, ваши хаты, ваши жизни, так как Дон станет ареной жестокой гражданской войны. И кто меня слышал в 1918 году, тот вспоминал не раз в 1919-м, когда мое предчувствие оправдалось. Вспоминал и охал, жалел, что не послушал.
Я обращаюсь к вам, донские казаки, как бы пришедший с того света. ОСТАНОВИТЕСЬ! ОПОМНИТЕСЬ, ЗАДУМАЙТЕСЬ, ПОКА НЕ ПОЗДНО, ПОКА НЕ ВСЕ ПОТЕРЯНО. ПОКА МОЖНО ЕЩЕ НАЙТИ ПУТЬ К МИРУ С ТРУДЯЩИМИСЯ РУССКОГО НАРОДА. Не для нынешнего дня, не для себя вы должны найти мир, а для будущих далеких дней, для своего потомства, для своих детей и внуков. Не готовьте им таких ужасов, какие пережили сами. То, за что борется трудящийся народ, – неизбежно. Этого не остановить никакому генералу, ни помещику, ни капиталисту.
Эти враги трудящихся масс, а следовательно, и ваши враги отлично это сознают, но стараются хоть на десять лет оттянуть свой конец, конец своей праздной буржуазной жизни, хоть на десять лет вернуть свои участки земли и громадные имения, свои капиталы, свои дворцы, свое господство. Напрасно. Им не удастся это! Они будут жестоко разбиты. А вместе с ними и вы, казаки, если будете их поддерживать, за них сражаться. Так не обрекайте же, донские казаки, себя, своего имущества, своих детей на это истребление. Это сейчас в вашей воле.
ОСТАНОВИТЕСЬ! СОВЕТСКАЯ РОССИЯ ГОТОВА ПРИНЯТЬ ВАС, КАК СВОИХ БРАТЬЕВ, ПРОСТИТЬ ВАС, ЧТОБЫ ВЫ В ЕЕ РЯДАХ СКОРЕЕ ПОМОГЛИ ПОКОНЧИТЬ С ПРОКЛЯТЫМ СТАРЫМ МИРОМ РАБСТВА И УГНЕТЕНИЯ ТРУДЯЩИХСЯ МАСС, ЧТОБЫ НАЧАТЬ СТРОИТЬ НОВУЮ СВЕТЛУЮ ЖИЗНЬ, В КОТОРУЮ ВОЙДУТ И ВАШИ ДЕТИ, НЕ БОЯСЬ ЗА СВОЮ СУДЬБУ. ПОГИБШИХ ВАМ НЕ ВЕРНУТЬ, НО ОСТАНОВИТЬ ДАЛЬНЕЙШУЮ ГИБЕЛЬ В НАШИХ И ВАШИХ РУКАХ.
Бросайте ваших генералов и идите к трудовому народу, чтобы с ним рука об руку закончить борьбу труда окончательно.
Я торжественно заявляю, что те ужасы, которые были на Дону, больше не повторятся.
Я не могу умолчать и перед офицерским составом деникинской армии, особенно перед теми из них, которые вышли из рядов того же трудового казачества. Опомнитесь, остановитесь и вы! Вами уже достаточно пролито крови, чтобы с ужасом отвернуться от ее луж. Вы виноваты в этой крови и всех ужасах, пережитых Доном... Граждане офицеры, кровавое дело начинали вы. Вам же, если у вас еще есть остатки чести и совести, может принадлежать более великий почин – почин мира с Советской Россией. Искренне раскаявшихся офицеров, пришедших со своими взводами, полусотнями, сотнями и полками, Советская Россия примет как братьев и предаст забвению их прошлое против нее.
Казак Усть-Медведицкой станицы – Ф. Миронов».
В эти же дни Филипп Козьмич Миронов, доставленный в Москву для решения своей судьбы, начал писать воспоминания.
Пережив все оскорбительные перипетии с формированием Донского корпуса, потом – «изменник, предатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136