Просто размышлял, коли он сам стоит за свободу и права рядовых казаков, значит, это и есть демократия, которую ненавидит правящий класс. Буржуазия... Ну на что же они, социал-демократы, раскрывают людям глаза?
«Обе группы воюющих стран нисколько не уступают одна другой в грабежах, зверствах л бесконечных жестокостях войны, но, чтобы одурачить пролетариат и отвлечь его внимание от единственной действительно освободительной войны, именно гражданской войны против буржуазии, как „своей“ страны, так и „чужих“ стран, для этой высокой цели буржуазия каждой страны ложными фразами о патриотизме старается возвеличить значение „своей“ национальной войны и уверить, что она стремится победить противника не ради грабежа и захвата земель, а ради „освобождения“ всех других народов, кроме своего собственного...»
Выходит, Родина... Отечество... это всего лишь «фраза» для одурачивания людей? Чтобы солдаты в дикой ярости животного страха, разинув рты, кидались на врага, такого же, как и они, бедолагу, которого одурманили лозунгами-призывами – Родина в опасности?.. С ума можно сойти!.. Будто все вдруг перевернулось в сознании Миронова. Будто кто-то крепко стукнул обухом топора по голове... да, но какой же выход они указывают из тупикового положения? Ага, вот и ответ-рекомендация:
«Для нас, русских социал-демократов, не может подлежать сомнению, что с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии, самого реакционного и варварского правительства, угнетающего наибольшее количество наций и наибольшую массу населения Европы и Азии... Обратить оружие против правительств и буржуазии каждой страны. Превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг... Только на этом пути пролетариат сможет вырваться из своей зависимости от шовинистической буржуазии и, в той или иной форме, более или менее быстро сделать решительный шаг по пути действительной свободы народов и по пути к социализму...»
Гражданская война... Понимают ли социал-демократы, что это такое? Значит, брат пойдет на брата? Отец на сына?.. Какие нужны будут лозунги, чтобы натравить одних на других?.. И опять же, «с точки зрений рабочего...». А как все это будет выглядеть с точки зрения казака?.. Ведь рабочий и казак чуть ли не все время враждовали. Рабочие считали казаков цепными псами царей, а казаки по приказу начальства кидались с нагайками на бунтующих рабочих. Если случится революция и победят рабочие, то как они отнесутся к казакам? Которые, кстати сказать, не все были нагаечниками... Об этом почему-то социал-демократы умалчивают. А зря. Казак – это основная боевая сила. Его так просто не проведешь... Ну так уж и не проведешь? Ведь на войну хлынул весь донской край. А сам он, Миронов, разве избежал этого шовинистического угара? Рвался на войну. Просился хоть рядовым пойти. Огорчался. Считал для себя позором оставаться в родном курене и заниматься мирным делом... Ну и ну... Что же такое человек? Значит, куда ветер дунет, туда он и клонится?..
Подперев голову ладонями, Филипп Козьмич, глубоко задумавшись, сидел один в своей землянке. Неярко горела фронтовая коптилка, искусно сработанная Иваном из патронной гильзы от малокалиберного снаряда. Она освещала только стол, оставляя всю землянку в полумраке.
– Ваше благородие!.. – Запыхавшись, в землянку ворвался Иван.
– Что случилось? – недовольный, что его размышления были прерваны, спросил Миронов.
– К нам гости! – обрадованно крикнул Иван и посторонился, пропуская вперед молодого офицера.
– Я ведь, кажется, никого не вызывал, – успел только проговорить Филипп Козьмич, как в полосу света вошел... Никодим, его первенец.
– Папа!..
– Сынок...
– Филипп Козьмич... виноват, ваше благородие, какую?.. – Иван от удовольствия потирал руки. – Походную?.. Служивскую?.. Встречную?.. Стремянную...
– Вот баламут, – добродушно отозвался Миронов, скрывая волнение встречи с сыном. – Как будто ты не знаешь... Докладывай, сынок.
– После реального училища окончил ускоренные краткосрочные курсы и вот – прапорщик. Назначен командиром взвода разведки в ваш 30-й Донской казачий полк. Начну, как и вы, папаня...
От этого детского обращения «папаня» Филипп Козьмич чуть не расплакался... Крохотный комочек, бывало, прижмется, беспомощный, пахнущий молоком матери... Первенец. Когда же он успел вымахать во взрослого казака?.. На войну прибыл. Конечно же, мечтает о подвигах, наградах, славе... А слава, как говорят англичане, – дым. Вот здоровье – это камень... А долго ли до беды... Война...
– Ты хоть чуточку понимаешь, какие трудности предстоят?
– Готов на любые.
– Что тебя привлекает в разведке?
– Собственный отец – герой Тихого Дона. И я не посрамлю фамилию и казачий род Мироновых.
– Я так и знал, что ты излишней горячностью можешь загубить себя, доказывая, что ты достоин отца. Это меня больше всего и беспокоит. Мы же такие разные с тобою. Характер, знаю, у тебя мягкий. Даже волосы русые. А у меня, видишь, черные и жесткие, как конская грива. Да и наполовину уж седые... Мне сорок четыре, тебе – двадцать...
– Отдам все силы за веру, царя и отечество. Не пожалею и самой жизни, – горячо, волнуясь, отвечал молодой прапорщик.
– Ну а невесту-то оставил?
– Какая невеста, когда Отечество в опасности?! Филипп Козьмич Миронов печально смотрел на сына: как спасти его? А себя? О себе, впрочем, как-то не думалось. Вот сын... Кровинушка. Продолжатель рода. Его спасти. Дон. Родимый край... Как спасти?.. Ведь у него еще и невесты нет. И, не желая, чтобы сын увидел на его лице невеселое выражение, отец излишне, может быть, бодро спросил:
– Значит, либо грудь в крестах, либо голова в кустах?
– Так точно, ваше превосходительство войсковой старшина!
Итак, отец и сын с этого момента начали, как говорят казаки, ломать службу разведчиков – сложную, опасную и беспощадную. Им первым приходилось лицом к лицу встречаться с врагом. Им первым раны получать и награды. Славу и погибель...
Командир боевого участка полковник Золотницкий доносил начальству: «...21 и 22 ноября у города Средний Сандец наступление противника с юга остановлено до подхода частей нашей 8-й армии. В ночном бою 22 ноября сотней под командованием подъесаула Миронова было взято в плен три офицера и 93 нижних чина...»
Филипп Козьмич за ночную разведку и бои был награжден орденом Св. Анны второй степени с мечами и получил очередной чин – есаула.
Получил очередной чин и его сын Никодим Миронов – чин хорунжего, и награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами.
Жизнь разведчика скоротечна... Через несколько дней после награждения и присвоения очередных званий Мироновым в распоряжение командира казачьей кавалерийской бригады генерал-майора Кунакова был выслан взвод разведчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
«Обе группы воюющих стран нисколько не уступают одна другой в грабежах, зверствах л бесконечных жестокостях войны, но, чтобы одурачить пролетариат и отвлечь его внимание от единственной действительно освободительной войны, именно гражданской войны против буржуазии, как „своей“ страны, так и „чужих“ стран, для этой высокой цели буржуазия каждой страны ложными фразами о патриотизме старается возвеличить значение „своей“ национальной войны и уверить, что она стремится победить противника не ради грабежа и захвата земель, а ради „освобождения“ всех других народов, кроме своего собственного...»
Выходит, Родина... Отечество... это всего лишь «фраза» для одурачивания людей? Чтобы солдаты в дикой ярости животного страха, разинув рты, кидались на врага, такого же, как и они, бедолагу, которого одурманили лозунгами-призывами – Родина в опасности?.. С ума можно сойти!.. Будто все вдруг перевернулось в сознании Миронова. Будто кто-то крепко стукнул обухом топора по голове... да, но какой же выход они указывают из тупикового положения? Ага, вот и ответ-рекомендация:
«Для нас, русских социал-демократов, не может подлежать сомнению, что с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии, самого реакционного и варварского правительства, угнетающего наибольшее количество наций и наибольшую массу населения Европы и Азии... Обратить оружие против правительств и буржуазии каждой страны. Превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг... Только на этом пути пролетариат сможет вырваться из своей зависимости от шовинистической буржуазии и, в той или иной форме, более или менее быстро сделать решительный шаг по пути действительной свободы народов и по пути к социализму...»
Гражданская война... Понимают ли социал-демократы, что это такое? Значит, брат пойдет на брата? Отец на сына?.. Какие нужны будут лозунги, чтобы натравить одних на других?.. И опять же, «с точки зрений рабочего...». А как все это будет выглядеть с точки зрения казака?.. Ведь рабочий и казак чуть ли не все время враждовали. Рабочие считали казаков цепными псами царей, а казаки по приказу начальства кидались с нагайками на бунтующих рабочих. Если случится революция и победят рабочие, то как они отнесутся к казакам? Которые, кстати сказать, не все были нагаечниками... Об этом почему-то социал-демократы умалчивают. А зря. Казак – это основная боевая сила. Его так просто не проведешь... Ну так уж и не проведешь? Ведь на войну хлынул весь донской край. А сам он, Миронов, разве избежал этого шовинистического угара? Рвался на войну. Просился хоть рядовым пойти. Огорчался. Считал для себя позором оставаться в родном курене и заниматься мирным делом... Ну и ну... Что же такое человек? Значит, куда ветер дунет, туда он и клонится?..
Подперев голову ладонями, Филипп Козьмич, глубоко задумавшись, сидел один в своей землянке. Неярко горела фронтовая коптилка, искусно сработанная Иваном из патронной гильзы от малокалиберного снаряда. Она освещала только стол, оставляя всю землянку в полумраке.
– Ваше благородие!.. – Запыхавшись, в землянку ворвался Иван.
– Что случилось? – недовольный, что его размышления были прерваны, спросил Миронов.
– К нам гости! – обрадованно крикнул Иван и посторонился, пропуская вперед молодого офицера.
– Я ведь, кажется, никого не вызывал, – успел только проговорить Филипп Козьмич, как в полосу света вошел... Никодим, его первенец.
– Папа!..
– Сынок...
– Филипп Козьмич... виноват, ваше благородие, какую?.. – Иван от удовольствия потирал руки. – Походную?.. Служивскую?.. Встречную?.. Стремянную...
– Вот баламут, – добродушно отозвался Миронов, скрывая волнение встречи с сыном. – Как будто ты не знаешь... Докладывай, сынок.
– После реального училища окончил ускоренные краткосрочные курсы и вот – прапорщик. Назначен командиром взвода разведки в ваш 30-й Донской казачий полк. Начну, как и вы, папаня...
От этого детского обращения «папаня» Филипп Козьмич чуть не расплакался... Крохотный комочек, бывало, прижмется, беспомощный, пахнущий молоком матери... Первенец. Когда же он успел вымахать во взрослого казака?.. На войну прибыл. Конечно же, мечтает о подвигах, наградах, славе... А слава, как говорят англичане, – дым. Вот здоровье – это камень... А долго ли до беды... Война...
– Ты хоть чуточку понимаешь, какие трудности предстоят?
– Готов на любые.
– Что тебя привлекает в разведке?
– Собственный отец – герой Тихого Дона. И я не посрамлю фамилию и казачий род Мироновых.
– Я так и знал, что ты излишней горячностью можешь загубить себя, доказывая, что ты достоин отца. Это меня больше всего и беспокоит. Мы же такие разные с тобою. Характер, знаю, у тебя мягкий. Даже волосы русые. А у меня, видишь, черные и жесткие, как конская грива. Да и наполовину уж седые... Мне сорок четыре, тебе – двадцать...
– Отдам все силы за веру, царя и отечество. Не пожалею и самой жизни, – горячо, волнуясь, отвечал молодой прапорщик.
– Ну а невесту-то оставил?
– Какая невеста, когда Отечество в опасности?! Филипп Козьмич Миронов печально смотрел на сына: как спасти его? А себя? О себе, впрочем, как-то не думалось. Вот сын... Кровинушка. Продолжатель рода. Его спасти. Дон. Родимый край... Как спасти?.. Ведь у него еще и невесты нет. И, не желая, чтобы сын увидел на его лице невеселое выражение, отец излишне, может быть, бодро спросил:
– Значит, либо грудь в крестах, либо голова в кустах?
– Так точно, ваше превосходительство войсковой старшина!
Итак, отец и сын с этого момента начали, как говорят казаки, ломать службу разведчиков – сложную, опасную и беспощадную. Им первым приходилось лицом к лицу встречаться с врагом. Им первым раны получать и награды. Славу и погибель...
Командир боевого участка полковник Золотницкий доносил начальству: «...21 и 22 ноября у города Средний Сандец наступление противника с юга остановлено до подхода частей нашей 8-й армии. В ночном бою 22 ноября сотней под командованием подъесаула Миронова было взято в плен три офицера и 93 нижних чина...»
Филипп Козьмич за ночную разведку и бои был награжден орденом Св. Анны второй степени с мечами и получил очередной чин – есаула.
Получил очередной чин и его сын Никодим Миронов – чин хорунжего, и награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами.
Жизнь разведчика скоротечна... Через несколько дней после награждения и присвоения очередных званий Мироновым в распоряжение командира казачьей кавалерийской бригады генерал-майора Кунакова был выслан взвод разведчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136