- У нас в Сургуте раз вышка горела, трое так же вот поджарились. Что ни делали, все равно умерли. Только мучились долго. Один чуть не неделю криком кричал.
- А ты что, жил в Сургуте?
- Нет. На месяц ездил, вахтовщиком. Пять лет там оттрубил, потом надоело.
Все помолчали, прислушиваясь к стонам мастера, потом Андрей спросил:
- Что делать-то будем, мужики?
И Андрей рассказал Павлу о сложившейся ситуации. По лицу Павла не было заметно, чтобы он сильно взволновался. Но выслушав Лейтенанта, белорус неожиданно подал хорошую идею:
- А что там радио брешет?
Мы с Андреем переглянулись и чуть ли не бегом кинулись в вагончик. Лишь только Андрей щелкнул тумблером выключателя, как вместе со свистом помех в эфир ворвался глуховатый, монотонный голос:
- Вторая бригада, ответьте... Если вы нас слышите, то сообщаю: в десять часов к вам отправляется борт сто четыре. Мациевич, если меня слышите, то готовьтесь к встрече, буду лично...
Договорив эту фразу до конца, голос чуть выждал, потом начал все сначала. Поняв, что ничего нового не будет, я прошел к Ивановичу. Мастер молча смотрел куда-то вверх, а потом неожиданно сказал:
- Это Бурый, его голос.
Подошел Андрей. Теперь мы втроем вслушивались в монотонный речитатив:
- Ты не ошибаешься? - спросил Лейтенант.
- Три года одни нары делили... Как не узнать? Юр, вколи мне... Там есть еще?
- Последняя ампула, - сообщил я.
- Давай последнюю, - со вздохом согласился мастер.
Пока я делал укол, Андрей, задумавшись, стоял рядом. Наконец он спросил:
- Слушай, Иванович, а вы куда хотели лететь с Витькой после того, как захватили бы вертолет?
- А, это... На запад, пока хватит топлива. Потом Витька пилотов бы замочил... Он про это ни разу не говорил, но я-то его знаю. Ну, а дальше сделали бы плот... Мы и веревки заготовили... И вниз по реке. Ну, а там есть такая деревня, Байда. Там у Витьки баба одна жила. Уж очень она его любила. Прошлый раз он бежал, так она его три месяца от ментов скрывала. Он все смеялся, говорил, убить за него
может. Дом у ней на самой окраине деревни. Почтальонка Варя... Там мы должны были пересидеть зиму, а потом по одному уйти за границу. Витька все хотел через румынскую границу махнуть, родня у него жила где-то рядом с Измаилом. Вот так... Все понял?
- Это-то я понял, - вздохнул Андрей. - Вот чего я не пойму, как это ты с Витькой связался? С ним все понятно, бандюга бандюгой. Ну, а ты-то, работяга... Ты же должен знать цену настоящему, заработанному рублю и такому вот, краденому, да на крови?
- Понять хочешь? - вздохнул мастер. - Тогда принеси мой сундучок.
Я быстро сбегал за его железным ящиком.
- Достань там письма и фотографии. Покажи мне. Вот эта, - кивнул на снимок миловидной женщины лет тридцати с тяжелой русой косой через плечо. Смотрела она серьезно и строго, но это не портило ее чисто русской красоты. Превозмогая дикую
боль, Иванович взял фотографию и долго вглядывался в лицо...
- Из-за нее на все решился. Сорок лет прожил, к бабам как к семечкам относился - разгрыз и бросил. А тут встретил и заболел. Случайно все было. Подружился с одним, на золоте вместе были... Приехал с ним в деревню, а как жену его увидел - с ума сошел. Соседа тогда ее пришиб... Клеился он к ней, пока ее Федька со мной золото мыл. Но она баба строгая, отшила. Федька ему даже морды не набил, а я
нажрался с горя от такой невезухи, пошел по деревне пройтись и этого козла по дороге встретил. Ну, и... переборщил, загремел на пять лет. А за год до конца срока узнал, что муж у ней умер. Я тогда писать ей начал, свататься заранее. Так и так, дескать, сражен с первого взгляда, хочу с самыми серьезными намерениями. Она вроде и не прочь, фотографию вон прислала. Я под амнистию попал, раньше освободился. Чего еще желать? Лети соколом к своей подруге! Да нет, заело меня, что нищим примаком войду в дом жены... Я ведь деньги не привык считать, зарабатывал для того, чтобы тратить. Шикануть любил, по ресторанам, курортам. Бабам такие подарки делал, они ахали. А тут любимую женщину, и удивить нечем! Тут халтурка эта подвернулась. Ну, а как Витька свою идею толкнул, я и представил себе: приезжаю к ней, захожу в дом и с этаким шиком килограммов пять золота к ее ногам высыпаю, прямо на пол. Дурь, конечно, но приклеилось, не вышибить. Так и влез по уши в это дерьмо...
Иванович замолчав, нащупав рядом с собой фотографию, и положил ее себе на грудь. Потом с трудом повернулся к Андрею.
- Бежать вам надо, Андрюха. И подальше. Рядом останетесь, он найдет вас. Только перед уходом пристрели меня. Марафет кончился, а без него я и часу не выдержу, орать начну.
Андрей молча отвел глаза. Мастер понял его.
- Если сам не можешь, дай пистолет. Ну, как?
- Ладно, я подумаю, - тяжело вздохнул Лейтенант и вышел из вагончика. Я поспешил за ним.
Снова устроившись за столом, Андрей опять ткнулся в карту, что-то высчитывая, бормотал под нос какие-то загадочные фразы, и время от времени поглядывал на часы. Наконец он созвал нас на военный совет.
- Значит, так. То, что наши дела хреновые, вы уже знаете. Сейчас девять утра, через час Бурый вылетит со своими людьми, и тогда нам ничего уже не светит... Один вариант решения я вам уже говорил: спрятаться в тайге и, если прилетит милиция, то пойти и заявить. Но боюсь только, что милицию они тоже могут перекупить. Есть у меня одна идея, сумасшедшая, конечно, но в то же время и реальная. Вот смотрите.
Лейтенант склонился над картой, мы с Павлом, как два барана, тоже уставились на нее.
- До ближайшего жилья двести километров, - Андрей ткнул в одну точку на карте. - И это база нашей артели, куда нам соваться нельзя. Можно еще податься на юго-запад, до следующей станции на железке. Это километров на двести дальше, но не это главное. Эта трасса напрашивается сама собой, и я думаю, что именно здесь нас и будут искать. Предлагаю податься на запад, он провел тонкую линию карандашом. - И пойдем мы сначала на вездеходе, по руслу нашей Катуги. Ну, а дальше по обстоятельствам... Тем более что там нас встретят горы. Перебираемся через хребет, проходим вот это плоскогорье, снова горы, минуем их, а вот здесь уже истоки нескольких рек. Можно плыть куда годно. Можем использовать Витькин план: сделаем плот и поплывем на юг, вот по этой реке. И она прямиком выведет нас опять же к Транссибу. И там мы уже смело можем заявить в милицию на всю эту братию. Вообще-то я даже думаю, что стоит ехать со всем этим сразу в Москву. Там золото на стол и всех этих сук к ногтю.
- Ты что, хочешь забрать все золото? - удивился я.
- А ты как думаешь! - также удивился Андрей. - Что же его, этим козлам оставлять? Да хрен им!
Мы с Павлом переглянулись.
- Там тридцать шесть килограммов! - не мог успокоиться Андрей. - Мужики из-за этого желтого говна погибли. И теперь так просто отдать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
- А ты что, жил в Сургуте?
- Нет. На месяц ездил, вахтовщиком. Пять лет там оттрубил, потом надоело.
Все помолчали, прислушиваясь к стонам мастера, потом Андрей спросил:
- Что делать-то будем, мужики?
И Андрей рассказал Павлу о сложившейся ситуации. По лицу Павла не было заметно, чтобы он сильно взволновался. Но выслушав Лейтенанта, белорус неожиданно подал хорошую идею:
- А что там радио брешет?
Мы с Андреем переглянулись и чуть ли не бегом кинулись в вагончик. Лишь только Андрей щелкнул тумблером выключателя, как вместе со свистом помех в эфир ворвался глуховатый, монотонный голос:
- Вторая бригада, ответьте... Если вы нас слышите, то сообщаю: в десять часов к вам отправляется борт сто четыре. Мациевич, если меня слышите, то готовьтесь к встрече, буду лично...
Договорив эту фразу до конца, голос чуть выждал, потом начал все сначала. Поняв, что ничего нового не будет, я прошел к Ивановичу. Мастер молча смотрел куда-то вверх, а потом неожиданно сказал:
- Это Бурый, его голос.
Подошел Андрей. Теперь мы втроем вслушивались в монотонный речитатив:
- Ты не ошибаешься? - спросил Лейтенант.
- Три года одни нары делили... Как не узнать? Юр, вколи мне... Там есть еще?
- Последняя ампула, - сообщил я.
- Давай последнюю, - со вздохом согласился мастер.
Пока я делал укол, Андрей, задумавшись, стоял рядом. Наконец он спросил:
- Слушай, Иванович, а вы куда хотели лететь с Витькой после того, как захватили бы вертолет?
- А, это... На запад, пока хватит топлива. Потом Витька пилотов бы замочил... Он про это ни разу не говорил, но я-то его знаю. Ну, а дальше сделали бы плот... Мы и веревки заготовили... И вниз по реке. Ну, а там есть такая деревня, Байда. Там у Витьки баба одна жила. Уж очень она его любила. Прошлый раз он бежал, так она его три месяца от ментов скрывала. Он все смеялся, говорил, убить за него
может. Дом у ней на самой окраине деревни. Почтальонка Варя... Там мы должны были пересидеть зиму, а потом по одному уйти за границу. Витька все хотел через румынскую границу махнуть, родня у него жила где-то рядом с Измаилом. Вот так... Все понял?
- Это-то я понял, - вздохнул Андрей. - Вот чего я не пойму, как это ты с Витькой связался? С ним все понятно, бандюга бандюгой. Ну, а ты-то, работяга... Ты же должен знать цену настоящему, заработанному рублю и такому вот, краденому, да на крови?
- Понять хочешь? - вздохнул мастер. - Тогда принеси мой сундучок.
Я быстро сбегал за его железным ящиком.
- Достань там письма и фотографии. Покажи мне. Вот эта, - кивнул на снимок миловидной женщины лет тридцати с тяжелой русой косой через плечо. Смотрела она серьезно и строго, но это не портило ее чисто русской красоты. Превозмогая дикую
боль, Иванович взял фотографию и долго вглядывался в лицо...
- Из-за нее на все решился. Сорок лет прожил, к бабам как к семечкам относился - разгрыз и бросил. А тут встретил и заболел. Случайно все было. Подружился с одним, на золоте вместе были... Приехал с ним в деревню, а как жену его увидел - с ума сошел. Соседа тогда ее пришиб... Клеился он к ней, пока ее Федька со мной золото мыл. Но она баба строгая, отшила. Федька ему даже морды не набил, а я
нажрался с горя от такой невезухи, пошел по деревне пройтись и этого козла по дороге встретил. Ну, и... переборщил, загремел на пять лет. А за год до конца срока узнал, что муж у ней умер. Я тогда писать ей начал, свататься заранее. Так и так, дескать, сражен с первого взгляда, хочу с самыми серьезными намерениями. Она вроде и не прочь, фотографию вон прислала. Я под амнистию попал, раньше освободился. Чего еще желать? Лети соколом к своей подруге! Да нет, заело меня, что нищим примаком войду в дом жены... Я ведь деньги не привык считать, зарабатывал для того, чтобы тратить. Шикануть любил, по ресторанам, курортам. Бабам такие подарки делал, они ахали. А тут любимую женщину, и удивить нечем! Тут халтурка эта подвернулась. Ну, а как Витька свою идею толкнул, я и представил себе: приезжаю к ней, захожу в дом и с этаким шиком килограммов пять золота к ее ногам высыпаю, прямо на пол. Дурь, конечно, но приклеилось, не вышибить. Так и влез по уши в это дерьмо...
Иванович замолчав, нащупав рядом с собой фотографию, и положил ее себе на грудь. Потом с трудом повернулся к Андрею.
- Бежать вам надо, Андрюха. И подальше. Рядом останетесь, он найдет вас. Только перед уходом пристрели меня. Марафет кончился, а без него я и часу не выдержу, орать начну.
Андрей молча отвел глаза. Мастер понял его.
- Если сам не можешь, дай пистолет. Ну, как?
- Ладно, я подумаю, - тяжело вздохнул Лейтенант и вышел из вагончика. Я поспешил за ним.
Снова устроившись за столом, Андрей опять ткнулся в карту, что-то высчитывая, бормотал под нос какие-то загадочные фразы, и время от времени поглядывал на часы. Наконец он созвал нас на военный совет.
- Значит, так. То, что наши дела хреновые, вы уже знаете. Сейчас девять утра, через час Бурый вылетит со своими людьми, и тогда нам ничего уже не светит... Один вариант решения я вам уже говорил: спрятаться в тайге и, если прилетит милиция, то пойти и заявить. Но боюсь только, что милицию они тоже могут перекупить. Есть у меня одна идея, сумасшедшая, конечно, но в то же время и реальная. Вот смотрите.
Лейтенант склонился над картой, мы с Павлом, как два барана, тоже уставились на нее.
- До ближайшего жилья двести километров, - Андрей ткнул в одну точку на карте. - И это база нашей артели, куда нам соваться нельзя. Можно еще податься на юго-запад, до следующей станции на железке. Это километров на двести дальше, но не это главное. Эта трасса напрашивается сама собой, и я думаю, что именно здесь нас и будут искать. Предлагаю податься на запад, он провел тонкую линию карандашом. - И пойдем мы сначала на вездеходе, по руслу нашей Катуги. Ну, а дальше по обстоятельствам... Тем более что там нас встретят горы. Перебираемся через хребет, проходим вот это плоскогорье, снова горы, минуем их, а вот здесь уже истоки нескольких рек. Можно плыть куда годно. Можем использовать Витькин план: сделаем плот и поплывем на юг, вот по этой реке. И она прямиком выведет нас опять же к Транссибу. И там мы уже смело можем заявить в милицию на всю эту братию. Вообще-то я даже думаю, что стоит ехать со всем этим сразу в Москву. Там золото на стол и всех этих сук к ногтю.
- Ты что, хочешь забрать все золото? - удивился я.
- А ты как думаешь! - также удивился Андрей. - Что же его, этим козлам оставлять? Да хрен им!
Мы с Павлом переглянулись.
- Там тридцать шесть килограммов! - не мог успокоиться Андрей. - Мужики из-за этого желтого говна погибли. И теперь так просто отдать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124