Я быстро сунул последние дары старого отшельника в рюкзак, закинул его за спину, и Андрей скомандовал:
- А теперь бегом!
Они поднимались вверх по склону осторожно, место было открытое, и четверка во главе с Куцым боялась попасть под прицельный огонь. Сам Куцый был вооружен только пистолетом. Автомат подчиненные ему не доверили: хоть он и числился командиром, но стрелял плохо, в чем они давно уже убедились. Подойдя вплотную, они окружили дом. Илюшка с озабоченным лицом обошел его вокруг и вернулся, сокрушенно качая головой:
- Ушли, однако. Три следа вверх идут.
Куцый разочарованно сплюнул. Он так рассчитывал настигнуть неуловимую троицу именно здесь, тем более что его обнадежил все тот же Илюшка, долго разбиравшийся в следах около убитого медведя.
- Ну пошли тогда в дом, передохнуть надо.
Дед Игнат думал только об одном: не потерять бы сознание. Ружье он положил поперек тела и, повернув голову к порогу, ждал непрошеных гостей. Наконец на крыльце послышались тяжелые шаги сразу нескольких людей, заскрипела дверь, и появилась фигура человека. Стоя на пороге, незванный гость присматривался, есть ли кто в доме. Тучи, набежавшие на солнце, совсем сгустили сумрак внутри заимки, а свеча, стоявшая на полу, освещала только небольшой кусочек пространства. Дед Игнат напряженно всматривался в сторону вошедшего, он не мог понять, тот ли это человек, которого он ждал. А вошедший заговорил:
- Эй, дед Игнат, ты здесь, что ли? Принимай, однако, гостей.
Голос этот, чуть ломающий русскую речь старик узнал сразу, и нахлынувшая последняя радость заставила его улыбнуться. Именно Илюшку он хотел увидеть перед смертью. Приподняв ружье, он поймал на мушку силуэт человека с копной непокрытых волос и одновременно нажал на оба курка.
Грохот дуплета в маленькой комнате прозвучал хлеще взрыва. Картечь, пролетев всего три метра, почти не разлетелась и, ударив в грудь Ильи, уже мертвого вышвырнула его за порог. Все остальные ошалело кинулись из сеней на улицу.
Куцый зверем оглянулся по сторонам, крикнул одному из своих:
- Подсади! - и вырвав у него автомат, передернул затвор.
Он выбил прикладом стекло и начал поливать свинцом все, что находилось внутри дома. Первой же очередью он разнес все бутыли с самогоном, а ружье, выпавшее из уже мертвых рук старика, опрокинуло свечу. Двойной перегонки первач
вспыхнул не хуже бензина. Сразу занялась и лежанка старика, обильно политая самогоном.
- Воды! - крикнул Куцый. Но когда притащили первое ведро с водой и он плеснул его внутрь дома, там как раз рванула коробка с порохом. Взрывом выбило окна, рамы, приподняло и покорежило крышу. Самого Куцего этим же взрывом выбросило из дома, и второе ведро пришлось выливать на орущего от боли бригадира убийц, чтобы загасить его тлеющие волосы и одежду.
Хотя мы уже не видели заимки деда Игната, но эхо далеко разносило по тайге звуки выстрелов и взрыва, а столб дыма от горящего зимовья мы видели до самого вечера.
Мы карабкались все выше в горы. Сбиться с пути мы уже не могли - вот они, перед нами сияют белоснежными гольцами. Легко узнали мы Совиную голову, округлую вершину, действительно чем-то напоминающую голову ночного хищника. Мы бы оторвались от преследования, затерялись бы в этих скалах. Но мужиков снова подвел я. Еще с вечера я почувствовал какой-то озноб и ломоту во всем теле. Утром же я еле поднялся. Меня то бросало в жар, то обдавало холодом. Андрей, приложив ладонь к моему лбу, присвистнул и обескураженным тоном объявил Павлу:
- Температура и высокая.
Первым делом у меня забрали поклажу, разложив имущество в рюкзаки мужиков. И все равно я сильно задерживал своих спутников. Мир словно плавал передо мной, иногда земной шар пытался сбросить меня со своей округлой поверхности. Не помогал и посох, вырубленный Павлом из небольшой березки. Кое-как я дотянул до вечера, а утром не смог встать. Нахлынувшая слабость беспощадно подкашивала ноги. Меня вели, поддерживая с обеих сторон. Я плохо понимал, где я сейчас нахожусь: время, пространство - все смешалось в какой-то мешанине. Придя в себя, я с удивлением понял, что уже вечер и я сижу около горящего костра.
- На, пей. Пей, Юрка. Тебе надо выздороветь, - с этими словами Андрей сунул мне в руки кружку с остро пахнущим горячим чаем с медом. Напиток казался приторным от меда, но я заставлял себя пить его, хотя хотелось мне только одного - лечь и чтобы все оставили меня в покое.
К утру у меня открылся дичайший кашель. Приступы были столь затяжными, что у меня разболелась грудь. А уже пошло высокогорье, здесь лежал снег. Был он еще неглубоким, но на нем так четко отпечатывались наши следы. К этому времени мы уже ползли как черепахи. А тут еще начались невысокие, изрядно разрушенные временем скалы, и Андрею с Павлом приходилось кроме груза втаскивать наверх и меня. Обычно Андрей поднимался на пару шагов вперед, оборачивался и подтаскивал меня словно на буксире. Ну, а сзади меня толкал Павел. Слава Богу, в этот день я хотя по-прежнему чувствовал чудовищную слабость, но по крайней мере не терял сознания. Мы карабкались среди очередных живописных скал, Андрей, как обычно, взобрался повыше, протянул уже мне руку, но глянул вниз, сразу переменился в лице и толкнул меня назад, а затем и сам буквально скатился вниз, прижимая нас с Павлом к земле. В ту же секунду снизу застучал автомат, а над нашими головами со свистом пронеслись пули.
Когда первая очередь замолкла, Андрей проскочил к ближайшему громадному камню и под его прикрытием содрал с плеча карабин и начал стрелять вниз, где уже мелькали три черные фигурки, упорно карабкающиеся вверх. Те сразу залегли.
Несколько минут мы лежали переводя дыхание, затем Андрей выглянул, и снизу сразу же застучали выстрелы.
- Палят, - кивнул в сторону врагов Лейтенант. - Но патроны они все-таки берегут.
Сам он занимался как раз тем, что пересчитывал свой боезапас. Меня поразило, что Андрей казался абсолютно спокойным, даже веселым, как тогда, у реки.
Закончив приготовления, он снял с меня шапку Ивана Жеребы, значительно ушитую мной на стоянке у деда, и отдал ее Павлу.
- Время от времени будешь поднимать ее над камнем.
А сам Лейтенант ящерицей отполз к другому большому камню.
- Давай! - громким шепотом скомандовал он, но когда Павел собрался было выполнить его приказание, резко, с матом остановил его.
- Куда, сучий потрох! Ты что делаешь?! На, палку надень ее, а не на руку!
Чертыхнувшись, белорус насадил шапку Жеребы на свой посох и осторожно высунул из-за камня. Тут же загремели выстрелы, мне показалось, что теперь они гораздо ближе, чем раньше. В ответ грохнул карабин Андрея. Они перенесли огонь на него, но лейтенант перебежал к другому камню и выстрелил оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
- А теперь бегом!
Они поднимались вверх по склону осторожно, место было открытое, и четверка во главе с Куцым боялась попасть под прицельный огонь. Сам Куцый был вооружен только пистолетом. Автомат подчиненные ему не доверили: хоть он и числился командиром, но стрелял плохо, в чем они давно уже убедились. Подойдя вплотную, они окружили дом. Илюшка с озабоченным лицом обошел его вокруг и вернулся, сокрушенно качая головой:
- Ушли, однако. Три следа вверх идут.
Куцый разочарованно сплюнул. Он так рассчитывал настигнуть неуловимую троицу именно здесь, тем более что его обнадежил все тот же Илюшка, долго разбиравшийся в следах около убитого медведя.
- Ну пошли тогда в дом, передохнуть надо.
Дед Игнат думал только об одном: не потерять бы сознание. Ружье он положил поперек тела и, повернув голову к порогу, ждал непрошеных гостей. Наконец на крыльце послышались тяжелые шаги сразу нескольких людей, заскрипела дверь, и появилась фигура человека. Стоя на пороге, незванный гость присматривался, есть ли кто в доме. Тучи, набежавшие на солнце, совсем сгустили сумрак внутри заимки, а свеча, стоявшая на полу, освещала только небольшой кусочек пространства. Дед Игнат напряженно всматривался в сторону вошедшего, он не мог понять, тот ли это человек, которого он ждал. А вошедший заговорил:
- Эй, дед Игнат, ты здесь, что ли? Принимай, однако, гостей.
Голос этот, чуть ломающий русскую речь старик узнал сразу, и нахлынувшая последняя радость заставила его улыбнуться. Именно Илюшку он хотел увидеть перед смертью. Приподняв ружье, он поймал на мушку силуэт человека с копной непокрытых волос и одновременно нажал на оба курка.
Грохот дуплета в маленькой комнате прозвучал хлеще взрыва. Картечь, пролетев всего три метра, почти не разлетелась и, ударив в грудь Ильи, уже мертвого вышвырнула его за порог. Все остальные ошалело кинулись из сеней на улицу.
Куцый зверем оглянулся по сторонам, крикнул одному из своих:
- Подсади! - и вырвав у него автомат, передернул затвор.
Он выбил прикладом стекло и начал поливать свинцом все, что находилось внутри дома. Первой же очередью он разнес все бутыли с самогоном, а ружье, выпавшее из уже мертвых рук старика, опрокинуло свечу. Двойной перегонки первач
вспыхнул не хуже бензина. Сразу занялась и лежанка старика, обильно политая самогоном.
- Воды! - крикнул Куцый. Но когда притащили первое ведро с водой и он плеснул его внутрь дома, там как раз рванула коробка с порохом. Взрывом выбило окна, рамы, приподняло и покорежило крышу. Самого Куцего этим же взрывом выбросило из дома, и второе ведро пришлось выливать на орущего от боли бригадира убийц, чтобы загасить его тлеющие волосы и одежду.
Хотя мы уже не видели заимки деда Игната, но эхо далеко разносило по тайге звуки выстрелов и взрыва, а столб дыма от горящего зимовья мы видели до самого вечера.
Мы карабкались все выше в горы. Сбиться с пути мы уже не могли - вот они, перед нами сияют белоснежными гольцами. Легко узнали мы Совиную голову, округлую вершину, действительно чем-то напоминающую голову ночного хищника. Мы бы оторвались от преследования, затерялись бы в этих скалах. Но мужиков снова подвел я. Еще с вечера я почувствовал какой-то озноб и ломоту во всем теле. Утром же я еле поднялся. Меня то бросало в жар, то обдавало холодом. Андрей, приложив ладонь к моему лбу, присвистнул и обескураженным тоном объявил Павлу:
- Температура и высокая.
Первым делом у меня забрали поклажу, разложив имущество в рюкзаки мужиков. И все равно я сильно задерживал своих спутников. Мир словно плавал передо мной, иногда земной шар пытался сбросить меня со своей округлой поверхности. Не помогал и посох, вырубленный Павлом из небольшой березки. Кое-как я дотянул до вечера, а утром не смог встать. Нахлынувшая слабость беспощадно подкашивала ноги. Меня вели, поддерживая с обеих сторон. Я плохо понимал, где я сейчас нахожусь: время, пространство - все смешалось в какой-то мешанине. Придя в себя, я с удивлением понял, что уже вечер и я сижу около горящего костра.
- На, пей. Пей, Юрка. Тебе надо выздороветь, - с этими словами Андрей сунул мне в руки кружку с остро пахнущим горячим чаем с медом. Напиток казался приторным от меда, но я заставлял себя пить его, хотя хотелось мне только одного - лечь и чтобы все оставили меня в покое.
К утру у меня открылся дичайший кашель. Приступы были столь затяжными, что у меня разболелась грудь. А уже пошло высокогорье, здесь лежал снег. Был он еще неглубоким, но на нем так четко отпечатывались наши следы. К этому времени мы уже ползли как черепахи. А тут еще начались невысокие, изрядно разрушенные временем скалы, и Андрею с Павлом приходилось кроме груза втаскивать наверх и меня. Обычно Андрей поднимался на пару шагов вперед, оборачивался и подтаскивал меня словно на буксире. Ну, а сзади меня толкал Павел. Слава Богу, в этот день я хотя по-прежнему чувствовал чудовищную слабость, но по крайней мере не терял сознания. Мы карабкались среди очередных живописных скал, Андрей, как обычно, взобрался повыше, протянул уже мне руку, но глянул вниз, сразу переменился в лице и толкнул меня назад, а затем и сам буквально скатился вниз, прижимая нас с Павлом к земле. В ту же секунду снизу застучал автомат, а над нашими головами со свистом пронеслись пули.
Когда первая очередь замолкла, Андрей проскочил к ближайшему громадному камню и под его прикрытием содрал с плеча карабин и начал стрелять вниз, где уже мелькали три черные фигурки, упорно карабкающиеся вверх. Те сразу залегли.
Несколько минут мы лежали переводя дыхание, затем Андрей выглянул, и снизу сразу же застучали выстрелы.
- Палят, - кивнул в сторону врагов Лейтенант. - Но патроны они все-таки берегут.
Сам он занимался как раз тем, что пересчитывал свой боезапас. Меня поразило, что Андрей казался абсолютно спокойным, даже веселым, как тогда, у реки.
Закончив приготовления, он снял с меня шапку Ивана Жеребы, значительно ушитую мной на стоянке у деда, и отдал ее Павлу.
- Время от времени будешь поднимать ее над камнем.
А сам Лейтенант ящерицей отполз к другому большому камню.
- Давай! - громким шепотом скомандовал он, но когда Павел собрался было выполнить его приказание, резко, с матом остановил его.
- Куда, сучий потрох! Ты что делаешь?! На, палку надень ее, а не на руку!
Чертыхнувшись, белорус насадил шапку Жеребы на свой посох и осторожно высунул из-за камня. Тут же загремели выстрелы, мне показалось, что теперь они гораздо ближе, чем раньше. В ответ грохнул карабин Андрея. Они перенесли огонь на него, но лейтенант перебежал к другому камню и выстрелил оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124