Деньги, красивые шелка. Будешь
хорошо жить.
- Я не понимаю, - признался Аршак. - Почему, в таком
случае, ты выбрал меня?
- У меня нет времени долго-долго выбирать. Ты честный и
годишься в слуги. Конан тоже честный, но в слуги не годится.
Другие нечестные. Я понятно говорю?
- Вполне. И чтоб в таком случае, я должен буду делать?
- Охранять меня. Не надо воевать. Если кто-нибудь
приблизится, злой, а я сплю - ты будишь меня. Кричишь:
"Ючэн, вставай!" Этого довольно. И еще надо нести статую.
Ючэн жестом указал на темный продолговатый предмет,
скрытый под покрывалом. Видимо, это и была статуя.
- Я скульптор, - сказал Ючэн. - Я сделаю новое тело для
богини Шан. Она будет смеяться, и у нас выпадет разноцветная
роса. Будет красиво, Она обрадуется. Люди тоже обрадуются.
Аршак боязливо покосился на статую, лежащую на земле.
Она подозрительно напоминала обыкновенный труп. Наконец
он решился.
- Можно посмотреть?
- Конечно, конечно. - Казалось, Ючэна далее позабавила
эта просьба. Он с готовностью снял покрывало, и в лунном
свете перед Аршаком предстала фигура женщины, изваянная
в полный рост. У нее были длинные волосы, уложенные кольцами
надо лбом, большие миндалевидные глаза, изящных очертаний
нос и крупный рот. Сложение женщины было достойно богини:
пышная грудь и непомерно узкая талия. Чуть-чуть широковатыми
казались бедра, но это искупала идеальная форма длинных ног.
Статуя была покрыта тонким слоем позолоты, таким нежным,
точно золотой порошок стряхивали с крыльев бабочки.
- Хороша - прошептал Аршак. Он наклонился поближе,
всматриваясь в ее лицо. - Только... Я как будто видел ее
раньше.
- Да, да, конечно, ты видел. Все видели.
Аршак вскинул глаза на скульптора.
- Ты лепил ее с этой чертовки Зоэ! - воскликнул он в
удивлении. - Неужели она согласилась позировать тебе? Не
мог же ты ухватить ее черты после одной только встречи? Да
и то ты наверняка мог видеть ее только в паланкине,
лежа в грязи на обочине дороги, пока она проезжает ко
дворцу градоправителя...
Кхитаец тихонько засмеялся.
- Я не лепил, - сказал он. - Это сама Зоэ.
Наступило молчание. Потом Аршак переспросил:
- Что значит "сама"? Так это не статуя?
- Это тело для богини. Ты помнишь, как я сделал тебя
неподвижным?
Бывшего солдата передернуло при одном только воспо-
минании.
- Пожалуйста, если ты не хочешь, чтобы я сбежал, не
говори мне об этом. А то я буду тебя бояться.
- Нет, меня неправильно боятся. Я не злодей. Я не
убиваю. Я скульптор. Я могу делать людей неподвижными. На
время. Навсегда. Меня учили.
- Зачем же ты взял именно ее, 3оэ? Она такая скверная
баба...
- Она больше не скверная баба. Зоэ была злая. Такая
злая. Она не знала, что такое истина. Шан войдет
в ее тело, озарит ее своим духом. Зоэ будет другая. Она
увидит, что такое истина. Это правильно. Убить, наказать -
было бы неправильно.
Аршак помолчал, осваиваясь с этой новой, непривычной
для него философией.
- Возможно, ты и прав, - сказал он наконец и покосился
на Зоэ. - И ты хочешь, чтобы я нес ее на себе?
- Да. Она тяжелая. Ты сильный. Я тоже сильный, но
по-другому. Я не умею носить тяжелые статуи. Меня не учили.
- Он поднял с земли плащ, снял кожаные ремни, петлями
свисавшие с его широкого пояса с кистями, и принялся
упаковывать превращенную в изваяние Зоэ. Бережно завернул
ее в плащ, стянул ремни, сделал петли, чтобы можно было
нести ее за плечами, как вязанку хвороста.
- Вот так не повредим, - сказал Ючэн удовлет-
воренно. - Попробуй, удобно ли тебе будет ее нести.
Аршак повиновался. Он плохо соображал, что происходит, -
слишком много событий за такое короткое время. К тому же у
него кружилась голова и он очень хотел есть.
- Мы чего-то ждем? - спросил он у своего нового хозяина.
Тот покивал.
- Да, мы ждем того человека, Конана. Он должен мне
принести одну вещь, за которой меня и отправили в Шадизар.
Мы возьмем эту вещь, мы отнесем ее в джунгли.
Издалека донесся приглушенный удар гонга. Кхитаец поднял
палец.
- Третья стража, - сказал он. - Я правильно понимаю эти
звуки?
- Да, - кивнул Аршак. - Еще две стражи, и наступит утро.
Ты хочешь выйти из города на рассвете?
- Лучше ночью.
- Ночью ворота закрыты. Мы сможем уйти только после
того, как стражники поднимут решетки.
- Они поднимут решетки, потому что я их попрошу, -
уверенно сказал Ючэн. - А теперь я хочу, чтобы ты ел. Ты
голоден.
Аршак улыбнулся.
- Мне начинает нравиться эта служба, - сказал он. - Мой
прежний начальник, покойный Бахтияр, никогда не обращал
внимания на такие мелочи, как голод или жажда подчиненных.
- Как это говорят у вас, на Западе? - задумчиво
проговорил Ючэн, роясь в своей шелковой торбочке,
затянутой витым шнуром с кисточками. - О мертвых или
хорошие слова, или никаких слов.
- А разве у вас, на Востоке, такого не говорят?
Ответ Ючэна заставил Аршака надолго замолчать.
- У нас, на Востоке, нет мертвых. Есть только
реинкарнации. - Последнее слово он выговорил с особым
старанием, стараясь произнести его правильно, без акцента,
чтобы собеседник понял. - О вновь рожденных и возрожденных
можно говорить все что вздумается, лишь бы справедливо.
Кхитаец вынул несколько пресных лепешек и крохотный
сосудик, в котором что-то булькало.
- Это мало, но очень много сил дает. Сначала поесть,
потом вылить. Потом спать. Я разбужу, когда будет пора.
Аршак повиновался. Он чувствовал, что подчиняться этому
человеку будет легко и приятно. Ючэн знал, что говорил.
Все, что делал маленький кхитаец было исполнено глубинного
смысла, что было не всегда понятно с первого взгляда. Но в
том, что такой смысл был, бывший гвардеец больше не
сомневался.
Он действительно утолил голод одной маленькой лепешкой,
после чего проглотил горькую маслянистую жидкость,
заключенную в сосудике, разом напился и согрелся - и сам не
заметил, как заснул крепким, здоровым сном.

Донесся еще один приглушенный удар гонга, и почти
одновременно с тем, словно вырастая из-под земли, перед
Ючэном возникла рослая темная фигура. Низкий голос
прошептал, выговаривая слова со знакомым жестким
акцентом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14