Он сможет
узнать тебя при встрече, даже если ты переоденешься.
- Ну и что? - проворчал Конан. - Ну и пусть узнает. У
меня нет привычки таиться по углам. Я не крыса.
- Конечно, ты - Лев, и безумием было бы спорить, -
подхватила Семирамис. - И все же его нужно было прирезать.
Покойник не проболтается. Или ты, быть может, пожалел его?
- Вот еще, - сказал Конан, опрокидывая в раскрытый рот
остатки вина из кувшина. - Я никого никогда не жалею,
разве что детей или беспомощных женщин. Просто не видел
смысла марать руки. Неудачникам нет места в жизни, и они
сами уступают дорогу тем, кто сильнее и ловчее.
- И удачливее, - вставила Семирамис.
Конан кивнул.
- Удача приходит к тем, кто не страшится испытаний, -
сказал варвар. Он изрядно захмелел. - Вот почему, например,
мне повезло? Да очень просто! Боги благоволят к таким, как
я. Я встречаю опасности грудью, с высоко поднятой головой! Я
не рассчитываю ни на чью помощь и доверяю только силе своих
рук и крепости своего старого меча! Когда в заброшенной
гробнице я дрался с мумией древнего царя...
К столику, где выхвалялся подвыпивший варвар, стали
стекаться благодарные слушатели. Некоторые из них откровенно
потешались, внимая его наивной похвальбе, но большинство
знали, что Конан говорит правду, и кивали, соглашаясь.
Среди знакомых физиономий Конан вдруг различил нечто
совершенно странное. На него не мигая смотрел какой-то
желтокожий человек с круглым и плоским лицом. Пухлый рот и
округлые безбородые щеки делали его похожим на ребенка.
Однако это был взрослый мужчина, маленького роста,
худощавый, узкоплечий. Что он делает в этом жутком обществе
рослых крепышей?
- Эй ты, - крикнул ему Конан поверх голов, - недомерок...
Ты кто такой, а? Я тебя что-то раньше не видел.
Две узкие черные щелки под пушистыми бровями тут же
моргнули. Человек понял, что обращаются к нему. Странным
ломким голосом, от которого у Абулетеса мурашки побежали
по коже, он ответил:
- Моя имя Ючэн из Кхитаи. Ючэн. Ты Конан, ты запоминай
это имя. Я хочу быть знаком с тобой.
Киммериец пожал тяжелыми плечами.
- Если тебе этого хочется, Ючэн. Но сперва объясни мне,
что толку мне в таком друге, как ты? Я могу свернуть тебе
шею одной рукой и сомневаюсь, что в бою ты мог бы быть мне
полезен. Что до краж и воровства... Может быть, ты и ловок,
но разве кто-нибудь в Шадизаре может сравниться в этом деле
с Конаном-киммерийцем?
- Ты Конан, ты очень высоко думать о себе, - бесстрастно
ответил маленький человек. - Но ты хорошая мальчик. Я буду
помогать.
Все в кабаке, включая Семирамис и Абулетеса, застыли.
Худших слов этот заморыш и придумать не мог. Если он желал
подружиться с Конаном, ему следовало превозносить его силу и
ловкость и уж ни в коем случае не нужно было предлагать
помощь.
Конан побледнел от ярости и сжал кулак.
- Ты хочешь сказать, что я могу нуждаться в помощи?
Кхитаец покосился по сторонам, как показалось Абулетесу,
с хитрецой, но когда он заговорил, он был само простодушие.
- Нет, Конан, конечна нет. Я Ючэн, - я нуждаться в
помощи. В твоей помощи. Ючэн - слабый, Конан - сильный.
Ючэн - бедный кхитаец. Конан - самый-самый ловкий.
Удовлетворенный, Конан кивнул, и, к удивлению Абулетеса,
дело обошлось без кровопролития.
- Учти, Ючэн, я терпеть не могу слабаков, - сказал Конан.
- Ючэн - не слабак. Ючэн просто маленького роста, -
успокоительно заметил кхитаец и, не дожидаясь приглашения,
уселся за столик. - Конан, пусть твоя женщина уходит. Нада
говорить. Нада секретна говорить.
Семирамис вспыхнула от гнева.
- Да как ты смеешь, грязная желтолицая обезьяна... -
начала она.
Неуловимым движением кхитаец схватил ее за руку, и
Семирамис неожиданно замерла и замолчала. На ее лице
проступило недоумение. Она раскрыла рот, но не смогла больше
произнести ни звука.
Улыбнувшись Конану, Ючэн спросил:
- Так пусть твоя женщина уходит?
- Семирамис, - обратился к своей возлюбленной варвар, -
ты же видишь, что тут мужской разговор. Так что тебе лучше
уйти.
- Пусть твоя женщина скажет, кто такой Ючэн. Не
обезьяна. Пусть скажет по-настоящему.
Кхитаец выпустил руку Семирамис. Женщина с трудом
перевела дыхание, метнула на Конана злобный взгляд и выпалила:
- Свинья! Ленивая свинья! На твоих глазах меня
подвергают пытке...
- Какой пытке? - Конан недоумевал. - Я что-то не
заметил, чтобы тебе сделали больно. Он просто взял тебя за
руку...
- Просто? Да я слова не могла вымолвить, пока он не
убрал свои лапы!
- Для женщина это пытка - не говорить, - сказал Ючэн. -
Но теперь пусть говорит. Кто такой Ючэн по-настоящему?
- Да не обезьяна ты, не обезьяна! - закричала Семирамис,
готовая разрыдаться. - Хоть и похож.
Ючэн рассмеялся.
- Теперь уходи, - сказал он. - Я буду говорить с твой
хозяин.
Последнее было уже чересчур для вспыльчивой девицы,
однако взгляд неподвижных черных глазок-щелок не сулил ей
ничего хорошего, поэтому она, скрипнув зубами, повернулась
к мужчинам спиной и гордо удалилась, раскачивая бедрами.
- Напрасно ты так, - сказал Конан. - Для начала запомни:
я ей не хозяин.
Ючэн удивился.
- Ты платил, она делала для тебя хорошее. Ты - хозяин.
Разве не так? Кто платит, тот хозяин. Я хочу быть хозяином.
Я плачу тебе, ты делаешь для меня что-то хорошее.
Абулетес, краем уха подслушивающий их разговор,
помертвел. Сейчас точно начнется членовредительство.
Возможно, придется соскабливать мозги кхитайца с потолка...
Сделать киммерийцу ТАКОЕ предложение! Этот Ючэн, должно
быть, сошел с ума.
Однако ничего не произошло. Спустя несколько секунд
Абулетес, облегченно переводящий дух и вытирающий со лба
холодный пот, сообразил: варвар был настолько дик и далек от
восточной развращенности, что даже не слыхивал о том, чтобы
мужчины делали любовные предложения другим мужчинам. Видимо,
непролазное невежество Конана и спасло Ючэна от немедленной
расправы.
Прошло еще несколько минут, и выяснилось, что кхитайца
могло подвести лишь скверное владение заморанским языком,
на котором он изъяснялся хоть и бойко, но с чудовищными
ошибками. Речь шла об услуге, весьма далекой от той, которую
оказывала Копану пылкая Семирамис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14