За ним в кабак ворвалось десятка два солдат в блестящих
кольчугах. Они выстроились полукругом за спиной своего
командира, как по команде выставив вперед пики с пестрыми
бунчуками.
Абулетес выронил кружку, которую в этот момент
споласкивал в тазу с такой грязной водой, что скорее пачкал,
чем отмывал в ней посуду. С жалобным плеском кружка
погрузилась в воду, и жирные пятна сомкнулись над ней.
- Гвардия... - прошептал хозяин кабака. - Кто же из этих
паразитов затронул государственные интересы? Говорил же им:
грабьте мирных горожан, крадите девственниц из почтенных
семей, убивайте невинных, но избави нас Митра и Варуна
посягать на дворец, хотя вот уж где кишат настоящие злодеи...
- Всем оставаться на местах! - прогремел офицер. - Где
хозяин этой вонючей дыры?
- Я здесь, - дрожащим голосом отозвался Абулетес,
поспешно обтирая руки о засаленный фартук. - Что-нибудь
случилось?
- Нам известно, что вы укрываете краденое, даете приют
всяким бандюгам и расплодили по городу воров.
- Насчет "расплодил" - это явное преувеличение, господин
офицер! - затараторил Абулетес. - Воры, ваше
высокоблагородие, плодятся сами, спросите хоть Семирамис...
- Он вовремя прикусил язык, поймав яростный взгляд Конана.
- Семирамис? - Офицер снял с пояса глиняную табличку и
пошарил по ней взглядом. Он умел читать и очень гордился
этим. - Кто такая? В моем списке нет.
- Это одна... э... почтенная дама, - пролепетал
Абулетес, оказавшись между двух огней: справа его сверлил
взглядом киммериец, слева начальственным взором мерил его
офицер. - У меня с ней нелады, господин офицер, вот я и
брякнул, исключительно чтобы опорочить ее честное имя...
- Ладно, этой потаскушкой займемся в другой раз, -
отрубил офицер. - В настоящее время нас интересует один из
тех ворюг, которые у вас проживают в холе и покое.
- Смею вас уверить, господин офицер, мои клиенты -
почтенные и славные люди, - твердо сказал Абулетес, который
обрел наконец почву под ногами и заговорил увереннее. Такие
диалоги ему приходилось уже вести не раз, правда, не с
представителями королевской гвардии, а с жандармами рангом
пониже.
Офицер с сомнением оглядел "славных людей". На него
настороженно смотрели горбоносые и плосконосые, темноглазые
и светлоглазые, узкие и широкоскулые лица, испещренные
шрамами, расцвеченные клеймами, разукрашенные синяками и
свежими ссадинами, изуродованные морщинами. У двоих или
троих были вырваны ноздри; у пятерых не хватало ушей. Лишь
одно лицо казалось по настоящему красивым - это было лицо
молодого киммерийца. Однако офицер не сомневался, что у
юноши просто не было времени побывать во всех переделках,
которые выпали уже на долю его товарищей по пансиону.
Шрамы, клейма и морщины придут в свой черед и исполосуют эти
правильные черты, изуродуют чистые щеки, избороздят гладкий
лоб.
Качнув головой, офицер сердито сказал:
- У меня нет времени на пустые разговоры с тобой,
трактирщик. А уж тем более - ближе знакомиться с этим
сбродом. Скажу кратко: сегодня ночью какой-то дерзкий вор
обокрал опочивальню сиятельной графини Зоэ, да простит мне
госпожа, что я произношу ее чистое имя в этом поганом месте.
Зоэ была последней любовницей шадизарского
градоправителя, знатного вельможи, состоявшего в кровном
родстве с королем. Это была молодая пышнотелая и белолицая
красавица с длинными белокурыми волосами. Про нее
рассказывали, что она отличалась изощренной жестокостью и
испытывала сладострастное удовольствие, насмерть забивая
слуг длинным кнутом со свинцовыми шариками, зашитыми по
всей длине кнутовища. В городе она вызывала всеобщую
ненависть своим мотовством, высокомерием и почти
неограниченным влиянием на градоправителя. Поэтому известие
о том, что кто-то осмелился обокрасть эту женщину,
послужило поводом для дружной овации и восторженного вопля,
вырвавшегося одновременно из полусотни надорванных хриплых
глоток.
- Молчать! - рявкнул офицер. - Нам известно многое,
трактирщик. Нам известно, например, что была похищена
алмазная диадема, старинная реликвия, привезенная для
сиятельной Зоэ из самого Кхитаи. След привел нас сюда. И что
еще забавнее, друг мой... как бишь тебя?
- Абулетес, - пробормотал хозяин, который начинал
чувствовать, что дело заходит слишком далеко. Опытным
взглядом он смерил расстояние до стойки, прикидывая, успеет
ли убрать бьющиеся предметы до того, как начнется всеобщая
свалка.
- Какая разница, - высокомерно отозвался офицер. -
Словом, этот подонок сейчас скрывается у тебя. Либо ты
выдашь его сам, либо мы найдем его и арестуем.
- Господин, мне неизвестно об этой краже, - сказал
Абулетес. - Я впервые слышу о ней от вас. Если вы
считаете, что виновный скрывается у меня, - прошу.
Он прекрасно понимал, что примитивный обыск ничего не
даст, и потому не очень-то беспокоился. И тут произошла
катастрофа.
Поскольку солдаты вошли очень тихо и ожидаемая потасовка
еще не началась, в верхних комнатах, предназначенных для
ночлега, а также для свиданий с доступными девушками по
доступным ценам, ничего не было слышно. По лестнице, громко
стуча каблуками, сбежала эта проклятая дура Семирамис.
Раскачивая широкими бедрами, еле прикрытыми полупрозрачным
шелком ядовито-фиолетового цвета, она устремилась к Конану.
Абулетес еле слышно застонал сквозь стиснутые зубы. На
длинных черных волосах Семирамис, распущенных по такому
случаю по плечам, возлежала та самая кхитайская диадема, о
которой только что шла речь. Ошибиться было невозможно:
алмазы сверкали далее в полутемном помещении, словно
светились своим собственным светом. Две змеи из белого
золота сплетались хвостами над узким лбом шадизарской пота-
скушки. Продетые сквозь змеиные тела кольца с длинными
подвесками звенели при каждом движении головы, сплетая
странную мелодию.
- Конан! - завопила она своим низким пропитым голосом и
устремилась к молодому варвару. - Какая очаровашка! Ты
просто чудо, и я навечно...
Тут только ее глаза привыкли к полумраку и она
разглядела стоящих у входа солдат, застывших со своими
пиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14