— Ева, успокойтесь! Ну хватит! Лучше скажите, сколько вам капель накапать?
Я её никогда не пила, купила так, на всякий случай.
— Ой, не знаю, накапайте, сколько не жалко. Ольга насчитала двадцать капель, разбавила водой из чайника и подвинула успокоительное средство Еве.
— Откуда вы взяли, что это Гоша? Это совсем другой человек. Или вовсе не человек, а манекен.
— Я знаю, я чувствую, это — мой мальчик! — Едва успокоившись, Ева снова начала рыдать. — Гоша! Гошенька! Что они с тобой сделали?! Скажи мне? Ой, горе, горе!
— Да кто вам это сказал? — почти прикрикнула на неё Ольга. — Может быть, этот художник ничего другого и рисовать-то не умеет! Разрисовывает манекены.
Или мальчишек, если попадутся под руку! Тоже мне, художник от слова «худо»!
Может, он такими татуировками тысячи людей изукрасил! Я просто уверена, что это не Гоша, а самый обыкновенный манекен!
Этот довод на Еву подействовал, и рыдания её сразу прекратились.
— Да? — переспросила она. — Я об этом не подумала.
— Кофе будем пить? — спросила Ольга. — Давайте, я сварю кофе, потом прочитаем, что там, в статье, и решим, как быть. Уверена, что к нашим мальчикам этот журнал отношения не имеет.
— Я статью читала, но почти ничего не поняла…
Пока Ева пила кофе, Ольга читала статью. Однако текст её был таким сумбурным, что Ольга тоже не все поняла. В то, что кожа снята с живых людей, она не поверила: такого просто быть не может'! А вот «с только что умерших, сразу после смерти» можно понять и как «убитых, чтобы снять них кожу с татуировкой». Какой кошмар! Тут Ольга Васильевна вспомнила, как Петя показывал однажды фотографию. Этот полусумасшедший художник собрал вместе парней, которым сделал татуировки, встал между ними и запечатлел все это на снимке.
— Видишь, как интересно, — говорил тогда Петя, — шесть с одной стороны, шесть — с другой, а посередине — он сам. Иисус Христос и двенадцать апостолов.
— А почему двенадцать? — удивилась тогда Ольга. — Апостолов же было тринадцать.
— Мать, ну ты даёшь! — Пётр посмотрел на неё критически. — Апостолов было двенадцать.
— Ну не знаю, а как же тогда на Тайной вечере — тринадцать? Я же про это читала.
— Тринадцать их было вместе со Спасителем, Иисусом Христом, — проговорил Пётр учительским тоном. — А потом, . когда Иуда Искариот повесился, вместо него выбрали двоих, из числа учеников. Те двое бросили жребий, и жребий пал на Матфея. Поняла? Все-таки Библию знать надо. Если живёшь в православной стране.
— Наша страна многоконфессиональная. А вера — глубоко интимное дело личности, — заспорила она. Но сама с удивлением подумала: «Он-то откуда это знает? Все-таки мало я им уделяю времени».
Все это было так давно! А сейчас, вспомнив про фотографию, Ольга решила немедленно её найти.
— Я сейчас, на минутку, — сказала она Еве и пошла в Петину комнату.
У Пети, в отличие от Павлика, порядок был просто клинический. И он обижался, если обнаруживал, что младший брат рылся в его вещах и что-нибудь передвинул. Даже мать не решалась залезть к нему в письменный стол без спросу.
Но сейчас было не до того. Ольга выдвинула нижний боковой ящик, где сын хранил фотографии. В основном Дашины. Причём на каждой карандашом была проставлена дата. Вот ведь аккуратист! Порывшись, Ольга наткнулась наконец на тот снимок, который искала. Все на нем было так, как она помнила. Двенадцать парней совершенно разных, а посередине — автор содеянного. Гоша почему-то стоит рядом не с Петей, а с кем-то иным, незнакомым. А татуировка на Гоше абсолютно такая, как напечатана в журнале.
Хорошо, что она не сказала Еве, зачем пошла. Иначе сейчас бы снова начались жуткие рыдания.
— Знаете, Ева, я думаю, все же завтра надо вам сходить в милицию, — посоветовала она, вернувшись на кухню. — Только этот журнал им не отдавайте.
Хотите, я сделаю вам с него несколько копий на ксероксе? Напишите ещё одно заявление и приложите на всякий случай копию статьи. Это, конечно, не Гоша, но вдруг им все-таки пригодится, — сказала она как можно увереннее.
А саму её такой ужас обуял, что хотелось как можно скорее остаться одной, забыться, не думать ни о чем хотя бы мгновение.
«Только бы Петя пришёл утром! Только бы пришёл! Только бы с ним ничего не случилось!» — молила она непонятно кого, может быть, собственную судьбу, а может быть, некие высшие силы, управляющие Вселенной. Если в святых, изображаемых на иконах, ей как-то не верилось, то в существовании сил, которые ведают миром, она была убеждена.
СТРАННАЯ ОДИНОЧКА
— Ешь сметану, падла, кому говорят!
— Петя отвернулся от просунутого в окошко картонного стакана со сметаной и повторил:
— Пока не дадите свидания с адвокатом, от еды отказываюсь!
— Ну паскуда! Дождёшься ты адвоката! — пообещал охранник и со злобой захлопнул оконце в тяжёлой двери.
Эта была странная камера-одиночка в очень странной тюрьме. Пётр толком не знал, как и за что в ней оказался. Проснулся он с жуткой головной болью и ломотой в суставах, открыл глаза и увидел некое узкое чужое пространство. А когда огляделся, то обнаружил, что лежит на вделанной в стену полке, правда, с мягким матрасом. Окон в его камере совсем не было — только глухие бетонные стены и дверь. В углу — вполне современный унитаз.
Вероятно, за ним наблюдали в какую-нибудь телекамеру. Потому что, едва он сел, сразу за дверью услышал движение, в двери распахнулось оконце и его спросили:
— Пить, есть хочешь?
— Спасибо, — вежливо ответил Пётр. — Где я?
— Это тебе потом объяснят. Я тебя спрашиваю: есть и пить будешь? Значит так, если пить, то могу воду, чай или апельсиновый сок. А из еды есть пирожные со взбитыми сливками, сметана и бутерброды с красной икрой.
Услышав предложенное меню, Пётр подумал, что продолжает спать. Но раз уж ему предоставилась возможность заесть бутерброды с красной икрой пирожными, то он решил не отказываться. Пусть и во сне. Тем более что пирожные со взбитыми сливками он обожал.
— А все можно? — спросил он, удивляясь собственному нахальству.
— Можно все, — подтвердил голос.
— Тогда два бутерброда с икрой, два пирожных, кофе и стакан сока. Сметану — не надо.
— Сметану тоже надо, — ответил охранник. Или официант, который по совместительству работал охранником. — А кофе не будет. Его в рационе нет.
— Ну хорошо и сметану тоже, — миролюбиво согласился Пётр.
Он был уверен, что на этом сон и закончится.
Однако через несколько минут в дверцу было просунуто все, что он заказывал.
— Начать со сметаны, — произнёс повелительно тот же голос.
В этом странном сне Петя выяснил, что заказал многовато, но тот же голос приказал доесть все. Потом Петра потянуло в сон.
Он проснулся, и охранник опять немедленно предложил еду. Тогда только Пётр понял, что это никакой не сон, а самая настоящая явь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105