ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Статьи были жутко объемными, полными образов и философии, умных слов и изречений знаменитых людей, и абсолютно не газетными ни по объему, ни по стилю — сейчас смешно, а тогда я ими жутко гордилась. И ни секунды не сомневалась, что за них тут же ухватятся, а меня начнут усиленно зазывать на работу и сулить всяческие блага, опасаясь, что иначе мой талант переманят другие.
Однако, как и следовало, в общем, ожидать, самодеятельность моя пришлась не по вкусу, почти все темы были забракованы, а одобренные — безжалостно исчерканы и отданы мне на переработку. Но тем не менее я легко выслушала отказ и согласилась писать что скажут и как скажут — может, потому, что мной все-таки заинтересовались, пусть и не особенно бурно.
Тогда был сентябрь 87-го — а сейчас апрель 98-го. Если задуматься, срок жуткий — и в редакции я порой ощущала себя старухой. Из тех, с кем я начинала, может, человек десять осталось — остальные по другим изданиям разбрелись или вообще профессию сменили. У нас же молодежная газета — соответственно, всегда платили мало.
Раньше вообще так было — на зарплате минимум нарoдa, остальные за штатом, на гонораре. По меркам 87-го года на этом самом гонораре рублей сорок заработать было можно в месяц, ну пятьдесят — вдвое-втрое меньше средней зарплаты. Тот, кому давали в газете полставки — то есть гонорар плюс шестьдесят рублей, — считался счастливцем. А те, кто был на зарплате, вообще к лику избранных причислялись — хотя вся зарплата сто рублей составляла, уборщица получала больше. И лет пять эти цифры не менялись — хотя в конце восьмидесятых начавшие вовсю разворачиваться предприимчивые люди, еще не именовавшиеся бизнесменами и известные как кооператоры, уже миллионами ворочали.
В принципе на то она и молодежная газета — сделал себе имя и уходи. Ну в каких «Известиях» или «Правде» можно было в конце восьмидесятых написать объемную статью о проститутках, или роке, или гомосексуалистах? А в молодежке можно — шеф за каждый спорный, так сказать, материал с вышестоящими инстанциями бился, может, поэтому у нас тираж все время рос и сейчас он под два миллиона.
Так что вплоть до начала девяностых это несложно было — при наличии головы и умения писать — сделать себе имя. А там остепеняйся, иди в солидное издание и пиши какую-нибудь аналитику. К тому же все больше новых газет стало появляться — которые переманивали из существующих изданий всех, кто готов был уйти, тем более деньги предлагали куда большие, чем в нашей конторе.
В общем, текучка кадров всегда была сильная — и за эти почти одиннадцать лет, что я работаю в редакции, пятьсот человек точно через нашу газету прошло, а может, и тысяча. А я все тут — хотя уж вариантов было…
— Пустышка это. — Женька, которому я дала время на раздумья, решительно отодвинулся от стола, скрипя по кафелю железными ножками стула, явно собираясь уходить. — За кофе спасибо, Юль, — пойду, дел по горло. Ты Наташке так и скажи — нечего там ловить, ничего не нароешь…
Я, конечно, не великий психоаналитик — хотя журналистика сродни психологии. Ну если не репортажи пишешь короткие, а пространные интервью, очерки и зарисовки — о людях, в общем. Если в человека не вдуматься — ни черта не выйдет, он тебе штампами отвечать будет, и не статья получится, а скучный и сухой набор слов. А если поймешь его и раскрутишь на разговор — такое расскажет, что заслушаешься.
Это к тому, что я видела, что он нервничает — не нравился ему наш разговор. Хотя очевидных причин для этого не было.
— Жень, ты пойми — ну скажу я Наташке, и что? Шеф сам заинтересовался — и что она сделает? Ты же знаешь — если ему что интересным покажется, ему вынь да положь, — заметила рассудительно. — Ты же сам писал как-то — что за каждым бизнесменом что-то есть, даже за самым честным, потому что бизнес у нас такой, на грани фола. У тебя же досье на всех, связи — неужели не найдешь фактуру?
— Да сказал же — нет там ничего. — Женька оглянулся на дверь в буфет с таким видом, словно ждал спасения. — Если что — сам к шефу схожу и объясню все…
Я была поражена, признаться. Просто так к шефу ходить любителей нет — он мужик нормальный, но припадки случаются. И уж с таким вопросом — отказываться от темы, которая ему показалась перспективной, — только самоубийца может к нему пожаловать. И если человек предпочитает пойти на риск, вместо того чтобы взяться за материал, — для этого нужен повод. И очень серьезный.
— Памяти у него нет ни хрена, у главного, мать его! — То, что вежливый обычно Алещенко выругался, тоже подтверждало, что с ним не в порядке что-то.
Для газеты неформальная лексика — это норма, и используется она обычно обоими полами, но от Женьки лично я ничего такого никогда не слышала. — Он мне прошлым летом Улитина этого подкидывал. Знаешь же, как бывает — кто-нибудь из улитинских конкурентов счеты с ним свести решил, нашел выход на шефа и понес.
Сенсация мол, только копни, кругом аферы, бабки за рубеж качают — а конкретики никакой. Вот и оказалось, что липовая компра — а если что и есть, все так прикрыто, что ничего не найдешь. Шеф меня озадачил, я давай копать, времени кучу потерял — а там пустышка. Я так шефу и сказал — если бы вам хоть один факт дали, Сергей Олегович, я бы через него и другое вытянул. А тут, похоже, просто счеты хотят свести — и газету нашу вслепую использовать…
Женька округлил глаза, качая головой — видно, вспоминая реакцию главного на такую безрассудно смелую речь.
— Думал, уволит сразу — аж краской налился! И давай мне пихать — что не мне на такие темы рассуждать, и он никому газету использовать в корыстных целях не позволяет, и если я не могу материал сделать, надо в этом честно признаться, а не хамить. И тем, кто работать не умеет, надо заявление писать — а тех, кто джинсой кормится, заказухами, он сам поганой метлой выметет. И еще вопрос, кто газету использует для своей корысти — тот, кто хочет ее интереснее сделать, или тот, кто на джинсе деньги колотит, мобильные телефоны покупает и машины и квартиры. Орет, слюна летит — а потом вообще на визг сорвался…
Приступы бешенства у главного я наблюдала не раз — и потому сейчас отчетливо представила себе эту сцену. Вальяжного, солидного Сережу в хорошем костюме, красного от ярости, визжащего, брызгающего слюной. Не идет ему психовать, очень неприятное впечатление остается. Хотя лично мне его ярость никогда не адресовывалась, но я много раз видела, как он на других орал. А с Алещенко это было один на один, и все отрицательные эмоции предназначались ему.
Так что, похоже, и вправду он не смог ничего найти — раз осмелился заявить шефу, что кто-то из его, так сказать, друзей его использует.
— Ну ты герой! — произнесла с деланным восхищением, показывая Женьке, что оценила его поступок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127