ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Любовь к нему давно прошла — а вот фраза осталась. И я ее часто повторяла, и сейчас повторила, чтобы напомнить себе, что за каждым что-то есть — в том числе и за хозяином этого кабинета, и за Женькой Алещенко, и даже за мной. И уж тем более за господином Удитиным, имевшим отношение к очень большим деньгам. Если он, конечно, не святой и не вознесется на собственных похоронах, которые были назначены на субботу, то есть на завтра.
— А я уж думал, ты ушла! — Голос вернувшегося наконец Зайцева был довольно скучен — видно, он озвучил тайную свою и несбывшуюся надежду. — Я начальству говорю — корреспондент у меня, а все равно час продержали почти.
Сижу там и думаю — вот ведь неудобно получилось, ведь точно ушла, не дождавшись. Думаю, раз ничего такого срочного у тебя нет — ничего ведь не стряслось нигде такого? — значит, точно уйдешь. А ты дождалась, видишь. Ну так что, Юль, зачем пожаловала? Что за вопрос такой серьезный, раз почти час ждала?
Я помнила, что, будучи молоденьким лейтенантом, нынешний майор строил мне глазки, пытался неумно острить и проявлял прочие знаки милицейского внимания. Довольно кондовые и странные, с моей точки зрения. Например, подарил мне наручники на Восьмое марта — и густо покраснел, когда я заметила, что пока мазохистских наклонностей в себе не замечала. Тем не менее на следующее Восьмое марта он подарил мне милицейскую дубинку — и я чудом удержалась, чтобы не сказать, что в секс-шопе можно купить вибратор и поудобнее. А живой половой орган я предпочитаю имитации. И сдержалась-то только потому, что подумала, что органу Зайцева, каким бы он ни оказался, предпочла бы все же дубинку.
Но Зайцев не знал о моем отношении к его подаркам, и пусть относился ко мне не так, как раньше — что по прошествии стольких лет вполне понятно, — но все же с симпатией. И потому я улыбнулась ему кокетливо.
— А что, разве я просто так не могу заехать? Мы с вами, товарищ майор, столько лет знакомы — разве не можем без повода пообщаться? Вот хотела вас на чашку кофе пригласить. Может, в саду «Эрмитаж» бар какой-нибудь есть — нам же с вами только дорогу перейти. Посидели бы в приятной обстановке — все равно ведь пятница, не работать же рам, в самом деле…
Я знала, что Зайцеву это польстит — и мое обращение к нему на вы, и мое приглашение. Он маленький такой, щупленький, и мне всегда казалось, что у него комплекс неполноценности по этому поводу, — по крайней мере в день нашего знакомства представился он мне по имени-отчеству, что было очень комично, и в дальнейшем ни разу не предложил перейти на ты. Хотя сам перешел — в одностороннем порядке. И держаться всегда старался очень важно и начальственно.
Это смешно смотрелось — но я не смеялась. Я все рассчитывала, что от него хоть какая-то польза будет. Хотя пользы, признаться, было как от козла молока — несмотря на мое подчеркнуто уважительное отношение и его симпатию ко мне, ничего такого ценного он мне ни разу не сообщил. Ничего такого не шепнул на ухо с просьбой на него не ссылаться. А если что и выдавал под видом эксклюзива, так буквально на следующий день выяснялось, что не я одна это знаю.
Так что и сейчас особой надежды не было. Но я была готова выложить энную сумму за пару чашек кофе — с нашими московскими ценами кофе стоит порой на уровне спиртного, — чтобы в этом убедиться.
— Это можно. — Зайцев задумчиво посмотрел на часы, показывая мне всем видом, насколько он занят. И как хорошо ко мне относится, коль скоро готов ради меня нарушить свой напряженнейший график работы. — А что, можно. Ты мне вот скажи только — тебя что интересует? А то выражаешься так туманно — есть разговор, хотела кое-что уточнить. Ты мне конкретно скажи, может, бумаги какие надо поднять, коллег поспрашивать — чтоб не возвращаться потом, пропуск тебе заново не заказывать…
Это было разумно. Хотя, признаться, говорить с ним в его кабинете я не хотела — я вообще хотела поиграть. А вопрос свой задать как бы между прочим, прикрыв его другими, абсолютно для меня незначимыми, но зато обожаемыми Зайцевым. Поинтересоваться, например, как идет борьба с оргпреступностью, — он на эту тему часами может говорить. Соврать, что хочу большой материал написать — а через какое-то время как бы невзначай вставить свой вопрос насчет Улитина.
Но если он и вправду ничего не знал о нем сам, то получилось бы, что я зря потеряла несколько Д часов, и придется возвращаться сюда в понедельник, а то и-Д во вторник — а я бы хотела все знать сейчас.
— Да, в общем, мелочь, — кинула небрежно, улыбаясь ему с прежней кокетливостью. — Можно сказать, придумала повод для того, чтобы вас, товарищ майор, увидеть. А то вы же без дела встречаться не захотите — вот и придумала кое-какую ерунду…
Зайцев покосился на меня недоверчиво, вытаскивая из кармана пачку «Явы», и, оправдывая худшие мои предположения, закурил, обдавая меня дымом, по сравнению с которым дым моего «Житана» — натуральное благовоние.
— Хотела насчет человека одного уточнить, — продолжила, наблюдая, как Зайцев нейтрально смотрит в окно. — Позавчера банкир один умер, Улитин, и…
— Ну журналисты, ну народ! — Зайцев, поперхнувшийся дымом, прокашлялся наконец, энергично мотая головой со страдальческим выражением на слишком взрослом для его подросткового тела лице. — Ну что вам неймется — ну умер человек и умер! Ладно «Сенсация» эта — «желтая пресса», с. нее чего взять, — но ты-то, Юль, серьезный же человек, статьи умные такие пишешь, взвешенные! Ну не ждал — ей-богу не ждал!
— Значит, насчет него из «Сенсации» уже звонили, констатировала, спрашивая себя, чем вызван интерес самой, «желтой» из всех существующих у нас «желтых» газет к покойному. Если уж у Алещенко нет на него никакой фактуры то у них ее точно не может быть.
Хотя, с другой стороны, им фактура не нужна — у ниx сенсации дешевые.
Взял какой-нибудь факт типа смерти банкира, приляпал к нему слух, выдуманный скорее всего, — есть гвоздь номера. Например, «Кто отравил банкира Улитина?» — с фантастической историей о том, как в редакций пришел человек, назвавшийся одним из поваров престижного ресторана, в который часто ходил банкир Улитин. И рассказавший, как в день смерти Улитина у них появился новый официант, который вел себя очень странно, подозрйтельно долго возился с бутылкой вина, прежде чем отнести ее за стол, а сразу после того, как обслужил Улитина, исчез.
Может, я утрирую, но это вполне в их стиле — состряпать вот такую дешевую муть, выдавая ее за сенсацию. А чтобы не притянули за язык, придумывают человека, якобы давшего им эту информацию, — и поди докажи, что его не было.
— Да не звонили они — вчера у дома покойника сшивались. А там как раз наши люди были… — Зайцев осекся, бросив На меня обеспокоенный взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127