Попытка открыть окно не увенчалась успехом: рама не
поднималась. Возможно, это было сделано для того, чтобы не дать обитателю
спальни воспользоваться окном в качестве двери, а может просто потому, что
воздух в комнате освежался кондиционером. В крайнем случае, можно было
попробовать разбить окно, но я не стал этого делать. Стекло в нем
наверняка из тех, что ставят на витрины ювелирных магазинов. Лучше было
выспаться как следует...
Завтрак мне принес в спальню все тот же негр. Было уже восемь,
комнату заливало солнце, и взяв у него из рук поднос, я попытался
встретиться с ним глазами, но мне это не удалось, он все время держал их
опущенными. А жаль, хотелось увидеть их выражение, оценить, что это за
персонаж в нашем спектакле, какую роль он может играть. Очень уж
многоплановыми актерами были те, с кем мне приходилось в последнее время
встречаться.
Я благоразумно не пытался выйти из своей комнаты и скучал до пяти
часов пополудни, когда снова появился негр и с учтивым полупоклоном жестом
пригласил меня следовать за ним.
Миновав небольшой коридор, мы очутились в библиотеке - так, во всяком
случае, определил я по обилию шкафов с книгами назначение этого помещения.
Впрочем, я не удивился бы, если по нажиму какой-нибудь скрытой кнопки оно
превратилось бы в пыточную камеру, центральный зал управления
баллистическими ракетами или еще во что-нибудь, столь же далекое от
академически строгого интерьера хранилища человеческой мудрости и опыта
прошедших поколений. Я давно уже разучился доверять виду помещений, людей
и предметов, какими бы благообразными они не казались на первый взгляд.
Ведь любое отклонение от этой постоянной настороженности могло привести,
как подтвердил случай с Ларри, к самым неприятным последствиям.
Навстречу мне из-за журнального столика поднялся толстяк-хозяин, и в
первый раз со времени нашего знакомства я увидел его во весь рост... Это
был калека с каким-то коротким туловищем и парализованными ногами,
заключенными в жесткие кожаные футляры. Он подсунул под мышки алюминиевые
костыли и довольно бойко заковылял к стоящему в центре комнаты большому
полированному столу.
- Прошу вас, - указал он на поднос с парой бокалов и графином хереса,
превратившись из распорядителя пыток в гостеприимного английского
джентльмена, предлагающего старому знакомому предобеденную порцию
аперитива. Я понимал, что такие резкие переходы преследуют определенную
цель, являются частью продуманной психологической обработки.
- Обед подадут в шесть, вы еще успеете принять душ и переодеться. Я
только хотел бы предупредить вас, что за столом не стоит вести деловые
разговоры. Для всех вы - мой гость, бизнесмен, сотрудник совместного
русско-австралийского предприятия "Ассунта". Подробности нашей сделки мы
обсудим позже. Следует соблюдать коммерческую тайну.
От хереса я отказался, и толстяк удалился, а я принялся рассматривать
книги.
Библиотека свидетельствовала о широте взглядов и интересов ее
владельца. Рядом с увесистым томом "Квазиортогональных фильтров в
доплеровских системах" Дж.Мидлтона на английском стояла тоненькая брошюра
"Методика повышения семяотдачи хряка путем озвучивания искусственной
свиноматки" В.Иванова-Шнайдера, изданная по-русски московским "Колосом" в
1964-м году. На той же полке располагалась "Лолита" В.Набокова лондонского
издания и блистала нарядной обложкой "Бхагавадгита" на языке оригинала.
Да, похоже, что фонды этой библиотеки пополнялись каким-то загадочным, по
крайней мере для для меня, способом.
От рассматривания книг меня оторвал звон часов, пробивших половину
шестого. Пора было отправляться на поиски ванной комнаты.
5
Общались гости на пиру высоком,
И радость озаряла лица их,
И каждый виноградным буйным соком
Соседей потчевал своих.
Э.Верхарн
Обед проходил в непринужденной обстановке. Хотелось бы сказать: "в
дружественной", чтобы этот газетный штамп выглядел совсем законченным, но
поскольку за столом присутствовал Ларри, почему-то дувшийся на меня, такое
определение оказалось бы явной натяжкой.
Впрочем, я мог понять беднягу. Его правая рука висела на груди,
поддерживаемая в полусогнутом состоянии широкой черной лентой, сделанной,
кажется, из галстука. Это обстоятельство мешало ему в полной мере отдавать
должное седлу барашка с гарниром из зеленых бобов. На его месте я тоже
чувствовал бы раздражение.
Кроме нас двоих, толстяка-хозяина и безмолвно прислуживающего негра,
в столовой находилось еще несколько человек, до сих пор совершенно мне
незнакомых. Правда, перед обедом меня им представили (остальные, кажется,
знали друг друга и раньше), но кроме имен, которые мне ничего не говорили,
я не получил никакой информации. Пришлось догадываться, полагаясь на свою
наблюдательность и интуицию.
Справа от хозяина сидел сморщенный старичок с быстрыми маленькими
глазками, остро посверкивающими из-под густых седых бровей. Такие
мумифицированные джентльмены, как и их подрумяненные, расфранченные по
последней молодежной моде сверстницы, массами путешествуют по всем
континентам, живо интересуясь достопримечательностями. Кажется, только
Антарктида пока что избежала их любопытного внимания, но Северный полюс
посещают даже инвалиды на колясках.
Старичок ел мало, но стоило лишь негру оказаться за его спиной,
тотчас протягивал ему свой бокал. Мне его представили как сэра Робинса,
вот и все, что я о нем пока знал.
Слева от толстяка сидел флегматичный доктор Ашборн. Судя по
нескольким фразам, которыми он обменялся перед обедом с хозяином, доктор
был его постоянным врачом. Кроме того, он явно был вегетарианцем, ибо не
притрагивался к мясным блюдам на всем протяжении обеда.
Далее сидели адвокат Гиффорд, мистер Кутер, капитан Модсли, некая
юная особа по имени Дженнифер, а на противоположном от толстяка конце
стола занимала место хозяйки миссис Гай, пышная дама лет шестидесяти. Не
знаю находилась ли она в родственных отношениях с хозяином, к которому
присутствующие обращались - в зависимости от степени близости - то Генри,
то мистер Адамс, но вела себя миссис Гай как всеми признанная
повелительница этого маленького общества, собравшегося вокруг стола, в
центре которого возвышался сверкающий серебряными искрами массивный сосуд
неизвестного мне назначения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
поднималась. Возможно, это было сделано для того, чтобы не дать обитателю
спальни воспользоваться окном в качестве двери, а может просто потому, что
воздух в комнате освежался кондиционером. В крайнем случае, можно было
попробовать разбить окно, но я не стал этого делать. Стекло в нем
наверняка из тех, что ставят на витрины ювелирных магазинов. Лучше было
выспаться как следует...
Завтрак мне принес в спальню все тот же негр. Было уже восемь,
комнату заливало солнце, и взяв у него из рук поднос, я попытался
встретиться с ним глазами, но мне это не удалось, он все время держал их
опущенными. А жаль, хотелось увидеть их выражение, оценить, что это за
персонаж в нашем спектакле, какую роль он может играть. Очень уж
многоплановыми актерами были те, с кем мне приходилось в последнее время
встречаться.
Я благоразумно не пытался выйти из своей комнаты и скучал до пяти
часов пополудни, когда снова появился негр и с учтивым полупоклоном жестом
пригласил меня следовать за ним.
Миновав небольшой коридор, мы очутились в библиотеке - так, во всяком
случае, определил я по обилию шкафов с книгами назначение этого помещения.
Впрочем, я не удивился бы, если по нажиму какой-нибудь скрытой кнопки оно
превратилось бы в пыточную камеру, центральный зал управления
баллистическими ракетами или еще во что-нибудь, столь же далекое от
академически строгого интерьера хранилища человеческой мудрости и опыта
прошедших поколений. Я давно уже разучился доверять виду помещений, людей
и предметов, какими бы благообразными они не казались на первый взгляд.
Ведь любое отклонение от этой постоянной настороженности могло привести,
как подтвердил случай с Ларри, к самым неприятным последствиям.
Навстречу мне из-за журнального столика поднялся толстяк-хозяин, и в
первый раз со времени нашего знакомства я увидел его во весь рост... Это
был калека с каким-то коротким туловищем и парализованными ногами,
заключенными в жесткие кожаные футляры. Он подсунул под мышки алюминиевые
костыли и довольно бойко заковылял к стоящему в центре комнаты большому
полированному столу.
- Прошу вас, - указал он на поднос с парой бокалов и графином хереса,
превратившись из распорядителя пыток в гостеприимного английского
джентльмена, предлагающего старому знакомому предобеденную порцию
аперитива. Я понимал, что такие резкие переходы преследуют определенную
цель, являются частью продуманной психологической обработки.
- Обед подадут в шесть, вы еще успеете принять душ и переодеться. Я
только хотел бы предупредить вас, что за столом не стоит вести деловые
разговоры. Для всех вы - мой гость, бизнесмен, сотрудник совместного
русско-австралийского предприятия "Ассунта". Подробности нашей сделки мы
обсудим позже. Следует соблюдать коммерческую тайну.
От хереса я отказался, и толстяк удалился, а я принялся рассматривать
книги.
Библиотека свидетельствовала о широте взглядов и интересов ее
владельца. Рядом с увесистым томом "Квазиортогональных фильтров в
доплеровских системах" Дж.Мидлтона на английском стояла тоненькая брошюра
"Методика повышения семяотдачи хряка путем озвучивания искусственной
свиноматки" В.Иванова-Шнайдера, изданная по-русски московским "Колосом" в
1964-м году. На той же полке располагалась "Лолита" В.Набокова лондонского
издания и блистала нарядной обложкой "Бхагавадгита" на языке оригинала.
Да, похоже, что фонды этой библиотеки пополнялись каким-то загадочным, по
крайней мере для для меня, способом.
От рассматривания книг меня оторвал звон часов, пробивших половину
шестого. Пора было отправляться на поиски ванной комнаты.
5
Общались гости на пиру высоком,
И радость озаряла лица их,
И каждый виноградным буйным соком
Соседей потчевал своих.
Э.Верхарн
Обед проходил в непринужденной обстановке. Хотелось бы сказать: "в
дружественной", чтобы этот газетный штамп выглядел совсем законченным, но
поскольку за столом присутствовал Ларри, почему-то дувшийся на меня, такое
определение оказалось бы явной натяжкой.
Впрочем, я мог понять беднягу. Его правая рука висела на груди,
поддерживаемая в полусогнутом состоянии широкой черной лентой, сделанной,
кажется, из галстука. Это обстоятельство мешало ему в полной мере отдавать
должное седлу барашка с гарниром из зеленых бобов. На его месте я тоже
чувствовал бы раздражение.
Кроме нас двоих, толстяка-хозяина и безмолвно прислуживающего негра,
в столовой находилось еще несколько человек, до сих пор совершенно мне
незнакомых. Правда, перед обедом меня им представили (остальные, кажется,
знали друг друга и раньше), но кроме имен, которые мне ничего не говорили,
я не получил никакой информации. Пришлось догадываться, полагаясь на свою
наблюдательность и интуицию.
Справа от хозяина сидел сморщенный старичок с быстрыми маленькими
глазками, остро посверкивающими из-под густых седых бровей. Такие
мумифицированные джентльмены, как и их подрумяненные, расфранченные по
последней молодежной моде сверстницы, массами путешествуют по всем
континентам, живо интересуясь достопримечательностями. Кажется, только
Антарктида пока что избежала их любопытного внимания, но Северный полюс
посещают даже инвалиды на колясках.
Старичок ел мало, но стоило лишь негру оказаться за его спиной,
тотчас протягивал ему свой бокал. Мне его представили как сэра Робинса,
вот и все, что я о нем пока знал.
Слева от толстяка сидел флегматичный доктор Ашборн. Судя по
нескольким фразам, которыми он обменялся перед обедом с хозяином, доктор
был его постоянным врачом. Кроме того, он явно был вегетарианцем, ибо не
притрагивался к мясным блюдам на всем протяжении обеда.
Далее сидели адвокат Гиффорд, мистер Кутер, капитан Модсли, некая
юная особа по имени Дженнифер, а на противоположном от толстяка конце
стола занимала место хозяйки миссис Гай, пышная дама лет шестидесяти. Не
знаю находилась ли она в родственных отношениях с хозяином, к которому
присутствующие обращались - в зависимости от степени близости - то Генри,
то мистер Адамс, но вела себя миссис Гай как всеми признанная
повелительница этого маленького общества, собравшегося вокруг стола, в
центре которого возвышался сверкающий серебряными искрами массивный сосуд
неизвестного мне назначения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71