Их навыки высоко ценились у морского братства, хотя, разумеется, сам я не имел возможности это проверить.
Вот так я остался сиротой без гроша в кармане, без ремесла и особых талантов, если не считать некоторой гибкости языка. Не сочти за хвастовство, ибо я гляжу на свои детство и юность с высоты прожитых лет, стараясь быть беспристрастным.
– Не сомневаюсь, что твоя оценка юношеских задатков подтверждается плодами, вызревшими в твои зрелые годы, – вежливо заметил Ториан.
Я искренне поблагодарил его.
– Разумеется, моя непутевая голова полна была мечтами о любви, героических подвигах и славе. Я ничего не мог больше сделать ни для моих несчастных родителей, ни для сестер, поэтому я просто улизнул и нанялся матросом на купеческий корабль «Душистая фиалка», ходивший к Киноварным островам.
Я пошарил рукой в поисках кувшина с вином. Промочив пересохшее горло, я продолжал свой рассказ:
– Каждый из нас, сдается мне, рано или поздно прощается с юношескими иллюзиями и встречается с суровой прозой взрослой жизни. Что до меня, я обнаружил, что матросская жизнь лишена той романтики и тех приключений, которых я от нее ждал. Вместо этого я столкнулся лишь с монотонностью, лишениями и изнурительной работой. Ослепительно красивых городов с башнями было так же мало, как крепкогрудых дев, что шепчут слова любви, сбрасывая с себя шелка и драгоценности. Платою же за труд мне были плохая еда и тухлая вода.
Да, конечно, были еще необычайные морские чудища и несколько стычек с пиратами, в которых я показал себя, кажется, не так уж плохо. Да и очаровательные красотки все-таки иногда встречались. Однако рассказы об этих исключительных событиях могут дать несколько превратное представление о тех нескольких неделях, что я провел на борту.
Когда «Душистая фиалка» разбилась в шторм о скалы Даунтлесса – потеряв при этом, боюсь, большую часть экипажа, хоть мне и удалось спасти несколько человек, – я воспользовался этой возможностью, чтобы заняться другим ремеслом, и в конце концов остановил свой выбор на профессии рассказчика.
– Весьма разумный выбор, – заметил Ториан.
– Впрочем, одну вещь я усвоил уже тогда. Все эти моряцкие истории, что я слышал в детстве, были, конечно, достаточно увлекательными, и никто не ставил под сомнение описываемые в них события, но я заметил, что эти истории повторяются от раза к разу, в то время как сами события произошли только раз. Можно иметь в запасе сотню разных историй, но девяносто девять из них ты будешь знать понаслышке и только одну переживешь сам. Осознание этого стало для меня потрясающим открытием!
Короче говоря, рассказы – жалкое подобие реальности. Увидев это, я пришел к заключению, ставшему с тех пор путеводной звездой моей жизни.
– Кажется, и эту цепь уже можно рвать, – сказал Ториан. – Ну, может, еще немного.
– В любой момент, когда ты будешь готов. Так вот, мой основной принцип, мое кредо, если хочешь, заключается вот в чем: рассказы – развлечение для смертных, но события – развлечение для богов.
– Теперь, когда ты сказал, это представляется само собой очевидным, но я не помню, чтобы раньше кто-то приходил к такой мысли.
– Я тоже. Но я увидел, что подлинное призвание менялы историй в том, чтобы видеть исторические события своими глазами – дабы искусство рассказчика соединялось с неопровержимостью истины. Я решил, что должен идти туда, куда направят меня боги, и видеть то, что боги позволят мне видеть. Они знают, что я – достойный доверия свидетель. Я не надоедаю им ни мольбами, ни жалобами, ни пререканиями. Я равно спокойно принимаю лишения и роскошь, не позволяя ни тому, ни другому заставить меня свернуть с пути.
И за это, – закончил я, – боги часто позволяют мне присутствовать при важных событиях. Порой они немного облегчают мою задачу, помогая мне последовательностью незначительных событий, – ты и сам видел это сегодня вечером. В конце концов то, что тебе представляется чудом, для них так, пустяк. Цепь, которую ты так ловко перебросил через забор, все равно должна была на что-то упасть. Так почему не на шип?
– В общем, все складывается из мелочей?
– Весь мир состоит из песчинок. Кто, кроме богов, способен сосчитать их или повелевать их движением? Богам почти ничего не стоит поддерживать мое существование.
– Просто как наблюдателя?
– А в дальнейшем – надеюсь – и как рассказчика. О, порой они даже позволяют мне непосредственно участвовать в событиях, ибо знают: я буду сотрудничать с ними безропотно.
– Готово! – Ториан разорвал цепь, ухитрившись при этом не посадить мне на шею ни одного нового синяка. – Твое повествование тронуло меня до слез.
6. История Ториана
– Твоя похвала – большая честь для меня, – сказал я, протягивая руку к бутылке.
– Есть, правда, в твоем рассказе несколько моментов, которые мне хотелось бы прояснить. Ты не сочтешь это праздным любопытством?
– Ни в коей мере. Я с радостью объясню все, что ты пожелаешь.
– В самом начале ты вскользь упомянул, что тебе около сорока лет. Не знаю, как сейчас, но в последний раз, когда я на тебя смотрел, тебе вряд ли можно было дать и половину.
– Ты мне льстишь, – осторожно ответил я. – Впрочем, возможно, я переоценил следы, которые невзгоды оставили на моей внешности.
– Похоже на то. И еще одно тревожит меня: эта воистину завораживающая история плохо согласуется с тем, что ты наговорил капралу Фотию у городских ворот.
– А я и не знал, что ты слышал. Все очень просто: угощать подобного ублюдка чем-нибудь, хоть отдаленно похожим на правду, недостойно моей профессии.
– Не могу не согласиться, – сказал Ториан, вслед за чем послышался еще один радующий слух булькающий звук. – А! Славное вино… я хочу сказать, хорошего урожая. Да, за последние три дня я изрядно натерпелся от капрала Фотия. Однако скажу положа руку на сердце: несмотря на рану, что до сих пор терзает меня, я с радостью встретился бы с ним один на один в честном поединке.
– Воистину это было бы захватывающее зрелище, – заметил я, пытаясь представить себе всю его художественную прелесть. – Действие, драматизм, равновесие… напряженное спокойствие или открытый накал страстей? Это должен быть бой не на жизнь, а на смерть!
– Да, я с радостью приму любой исход.
– Тогда желаю удачи. Это как раз из тех развлечений, что боги находят наиболее захватывающими. При том, что – как я уже говорил – я избегаю докучать богам своими советами, я считаю вполне вероятным, что они устроят тебе такую встречу.
– Твои слова греют мне душу! Опять же мне будет чем занять мысли в часы досуга, мечтая, в какую груду мясной нарезки я превращу этого презренного негодяя. – Великан зловеще усмехнулся. – А теперь, – добавил он, – не готовы ли мы покинуть сие тесное помещение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Вот так я остался сиротой без гроша в кармане, без ремесла и особых талантов, если не считать некоторой гибкости языка. Не сочти за хвастовство, ибо я гляжу на свои детство и юность с высоты прожитых лет, стараясь быть беспристрастным.
– Не сомневаюсь, что твоя оценка юношеских задатков подтверждается плодами, вызревшими в твои зрелые годы, – вежливо заметил Ториан.
Я искренне поблагодарил его.
– Разумеется, моя непутевая голова полна была мечтами о любви, героических подвигах и славе. Я ничего не мог больше сделать ни для моих несчастных родителей, ни для сестер, поэтому я просто улизнул и нанялся матросом на купеческий корабль «Душистая фиалка», ходивший к Киноварным островам.
Я пошарил рукой в поисках кувшина с вином. Промочив пересохшее горло, я продолжал свой рассказ:
– Каждый из нас, сдается мне, рано или поздно прощается с юношескими иллюзиями и встречается с суровой прозой взрослой жизни. Что до меня, я обнаружил, что матросская жизнь лишена той романтики и тех приключений, которых я от нее ждал. Вместо этого я столкнулся лишь с монотонностью, лишениями и изнурительной работой. Ослепительно красивых городов с башнями было так же мало, как крепкогрудых дев, что шепчут слова любви, сбрасывая с себя шелка и драгоценности. Платою же за труд мне были плохая еда и тухлая вода.
Да, конечно, были еще необычайные морские чудища и несколько стычек с пиратами, в которых я показал себя, кажется, не так уж плохо. Да и очаровательные красотки все-таки иногда встречались. Однако рассказы об этих исключительных событиях могут дать несколько превратное представление о тех нескольких неделях, что я провел на борту.
Когда «Душистая фиалка» разбилась в шторм о скалы Даунтлесса – потеряв при этом, боюсь, большую часть экипажа, хоть мне и удалось спасти несколько человек, – я воспользовался этой возможностью, чтобы заняться другим ремеслом, и в конце концов остановил свой выбор на профессии рассказчика.
– Весьма разумный выбор, – заметил Ториан.
– Впрочем, одну вещь я усвоил уже тогда. Все эти моряцкие истории, что я слышал в детстве, были, конечно, достаточно увлекательными, и никто не ставил под сомнение описываемые в них события, но я заметил, что эти истории повторяются от раза к разу, в то время как сами события произошли только раз. Можно иметь в запасе сотню разных историй, но девяносто девять из них ты будешь знать понаслышке и только одну переживешь сам. Осознание этого стало для меня потрясающим открытием!
Короче говоря, рассказы – жалкое подобие реальности. Увидев это, я пришел к заключению, ставшему с тех пор путеводной звездой моей жизни.
– Кажется, и эту цепь уже можно рвать, – сказал Ториан. – Ну, может, еще немного.
– В любой момент, когда ты будешь готов. Так вот, мой основной принцип, мое кредо, если хочешь, заключается вот в чем: рассказы – развлечение для смертных, но события – развлечение для богов.
– Теперь, когда ты сказал, это представляется само собой очевидным, но я не помню, чтобы раньше кто-то приходил к такой мысли.
– Я тоже. Но я увидел, что подлинное призвание менялы историй в том, чтобы видеть исторические события своими глазами – дабы искусство рассказчика соединялось с неопровержимостью истины. Я решил, что должен идти туда, куда направят меня боги, и видеть то, что боги позволят мне видеть. Они знают, что я – достойный доверия свидетель. Я не надоедаю им ни мольбами, ни жалобами, ни пререканиями. Я равно спокойно принимаю лишения и роскошь, не позволяя ни тому, ни другому заставить меня свернуть с пути.
И за это, – закончил я, – боги часто позволяют мне присутствовать при важных событиях. Порой они немного облегчают мою задачу, помогая мне последовательностью незначительных событий, – ты и сам видел это сегодня вечером. В конце концов то, что тебе представляется чудом, для них так, пустяк. Цепь, которую ты так ловко перебросил через забор, все равно должна была на что-то упасть. Так почему не на шип?
– В общем, все складывается из мелочей?
– Весь мир состоит из песчинок. Кто, кроме богов, способен сосчитать их или повелевать их движением? Богам почти ничего не стоит поддерживать мое существование.
– Просто как наблюдателя?
– А в дальнейшем – надеюсь – и как рассказчика. О, порой они даже позволяют мне непосредственно участвовать в событиях, ибо знают: я буду сотрудничать с ними безропотно.
– Готово! – Ториан разорвал цепь, ухитрившись при этом не посадить мне на шею ни одного нового синяка. – Твое повествование тронуло меня до слез.
6. История Ториана
– Твоя похвала – большая честь для меня, – сказал я, протягивая руку к бутылке.
– Есть, правда, в твоем рассказе несколько моментов, которые мне хотелось бы прояснить. Ты не сочтешь это праздным любопытством?
– Ни в коей мере. Я с радостью объясню все, что ты пожелаешь.
– В самом начале ты вскользь упомянул, что тебе около сорока лет. Не знаю, как сейчас, но в последний раз, когда я на тебя смотрел, тебе вряд ли можно было дать и половину.
– Ты мне льстишь, – осторожно ответил я. – Впрочем, возможно, я переоценил следы, которые невзгоды оставили на моей внешности.
– Похоже на то. И еще одно тревожит меня: эта воистину завораживающая история плохо согласуется с тем, что ты наговорил капралу Фотию у городских ворот.
– А я и не знал, что ты слышал. Все очень просто: угощать подобного ублюдка чем-нибудь, хоть отдаленно похожим на правду, недостойно моей профессии.
– Не могу не согласиться, – сказал Ториан, вслед за чем послышался еще один радующий слух булькающий звук. – А! Славное вино… я хочу сказать, хорошего урожая. Да, за последние три дня я изрядно натерпелся от капрала Фотия. Однако скажу положа руку на сердце: несмотря на рану, что до сих пор терзает меня, я с радостью встретился бы с ним один на один в честном поединке.
– Воистину это было бы захватывающее зрелище, – заметил я, пытаясь представить себе всю его художественную прелесть. – Действие, драматизм, равновесие… напряженное спокойствие или открытый накал страстей? Это должен быть бой не на жизнь, а на смерть!
– Да, я с радостью приму любой исход.
– Тогда желаю удачи. Это как раз из тех развлечений, что боги находят наиболее захватывающими. При том, что – как я уже говорил – я избегаю докучать богам своими советами, я считаю вполне вероятным, что они устроят тебе такую встречу.
– Твои слова греют мне душу! Опять же мне будет чем занять мысли в часы досуга, мечтая, в какую груду мясной нарезки я превращу этого презренного негодяя. – Великан зловеще усмехнулся. – А теперь, – добавил он, – не готовы ли мы покинуть сие тесное помещение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78