Когда я и здесь выказал некоторое недоверие, они – рискуя утопить меня – заставили меня нырнуть глубже, к совсем древним обломкам, одетым в тяжелые панцири из ракушек и кораллов. Действительно, у тех кораблей не осталось ни одной деревянной доски – все обратилось в камень.
Вот это превращение вспомнилось мне, когда я попал на Серебряные Берега, в край, где море поднимается, чтобы поглотить деревни. Волны гуляют меж брошенных хижин, а косяки рыб плещутся у очагов, там, где когда-то играли дети. Рачки и ракушки трудились над деревом, и деревни погружались в море, превращаясь в каменные памятники самим себе.
И точно так же, казалось, наступают на города, пожирая камень, джунгли – дерево за деревом, медленно, но неуклонно, как полчище ночных призраков. Кое-где еще жили люди – точнее, влачили существование на улицах, в тени лесных гигантов, пытаясь не замечать нашествия джунглей. Но их игра была проиграна, и во многих местах люди исчезли совсем, уйдя неизвестно куда. Дома обрушивались, зарастали мохом и лианами, и постепенно джунгли пожирали города. Но я снова отвлекся…
Как-то ночью, во сне, я увидел древнюю старуху в голубом хитоне, сидевшую у колодца под баньяновым деревом. Проснувшись поутру, я нашел площадь, дерево, колодец и ее саму – как и было предсказано. Я узнал ее по обилию морщин, по хитону и по бородавке на носу. Сомнений не было. И впрямь, она подслеповато уставилась на меня, сморщила свое и без того морщинистое лицо и сказала: «Пришел наконец!»
Я просидел с ней много часов, пока на площадь не легли вечерние тени, и за это время мы обменялись с ней множеством историй. Она была родом из Занадона и… впрочем, ее собственная история к делу не относится. Я поведаю ее вам как-нибудь в другой раз.
Она открыла мне чудес без числа: почему обезумели боги Дол Фарка, и куда ушли беженцы из Кишмайра, и кто украл Сосок Кса-Вок – столько тайн, что у меня голова пошла кругом. А когда на закате вороны, хлопая крыльями, полетели домой, я пообещал ей, что вернусь наутро, а она вздохнула, будто на нее снизошла благодать, и вежливо сказала, что она не придет, ибо ее искупление свершилось. Но она не стала вдаваться в подробности.
Когда на небо высыпали звезды, я сам не знаю как добрел до своего тогдашнего жилища и рухнул на тюфяк. Волшебные истории роились у меня в голове, и я не мог выбрать, о какой из них поразмышлять в первую очередь. В конце концов я уснул и во сне увидел город со множеством башен, высоко на горе, попасть в который можно только по длинному пандусу с простирающейся внизу равнины. Со слов старухи я узнал Занадон и понял, что призван.
Среди прочих чудес она подробно описала Занадон и рассказала, как ему одному из всех городов Пряных Земель удалось остаться непокоренным. Такова воля Балора, сказала она и объяснила, в чем могущество Балора: из множества богов, зачатых Отцом-Небом и Матерью-Землей, только Майана и Балор – близнецы.
– Да ну! – возмутился Ториан. – А что же Ашфер и Бин Дос, или Сейлмок и…
– Заткнись! – отрезал я, и он смолк. – Воистину несть числа легендам, что рассказывают про богов, а жизнь коротка. Разобраться в них – жизни не хватит. Некоторые искажены или просто врут, некоторые неполны, некоторые кажутся нам противоречивыми, хотя сами боги видят в них какой-то смысл. Так давай придерживаться одной легенды – раз уж мы с тобой в древнем Занадоне, будем уважать его богов.
Города вырастают и обращаются в прах, империи возвеличиваются и приходят в упадок, и только Занадон носит имя «Непобедимый». Это известно всем и каждому не только в Пряных Землях, но и во всем мире.
Так вот, в Занадоне говорят, что Майана с Балором были близнецами. И когда боги спустились на землю, чтобы создать племена человеческие, Майана с Балором, будучи близнецами, основали Занадон и порешили, что он будет вечным. Они отстроили его великолепным и могучим и жили в этом городе, как было принято у богов в Золотой век. И Занадон процветал под их владычеством.
Тебе, конечно, известно, как окончился Золотой век и как Отец-Небо призвал всех богов в свою обитель по Ту Сторону Радуги, и созвал там Большой Совет, и поручил каждому богу или богине заниматься каким-то одним делом. Все признали правоту Его решения. И лишь Балор не согласился и был назначен богом войны.
Ториан издал звук, который мог означать и несогласие, но промолчал.
– Конечно, у Непостоянного есть и еще имена, – признал я. – Кразат, и Гар Грюнн, и Файл. В Полрейне его зовут Штах, верно?
– Кажется, так.
Интересно, подумал я, почему это он не сознается, что он родом из Полрейна, первого города, павшего жертвой форканского нашествия. Так мало людей спаслось оттуда, что я до сих пор не слышал достоверного рассказа об этом несчастье и был бы не прочь восполнить пробел.
– И многие из тех, что зовут так бога войны, признают и Балора, хотя наделяют его другими атрибутами. Впрочем, я уже сказал, теологию мы оставим на потом.
Так вот, скрепя сердце отправился Балор исполнять обязанности, порученные ему отцом. А безутешная Майана осталась одна и правила с тех пор Занадоном без помощи брата.
Но на этом легенда не кончается. Известно, что как бог войны Балор беспристрастен. Если он благосклонен к кому-то в одно столетие, он должен отвернуться от его детей в следующем. Так повелел Отец-Небо, ибо только так поддерживается справедливость в мире, и мы и впрямь видим, что Балор недолго поддерживает кого-то одного. Он воодушевляет слабых на безумную храбрость в бою, а мощных ниспровергает. В Ургалоне даже говорят, что он слеп.
И единственным исключением из этого правила остается Занадон. В Занадоне говорят, что в отчаянии от непосильного бремени, возложенного на него на Большом Совете, Балор так рыдал, что остальные боги исполнились жалости к нему и стали просить за него Отца-Небо. Отец богов оставался непреклонен, и только когда сама Мать-Земля присоединила к их мольбам свой голос, он сделал одно-единственное послабление – позволил Балору никогда не обращать свой гнев на город, основанный им самим.
Так с тех пор и было. Когда к вратам Занадона подступает враг, Майана обращается к своему брату. Она напоминает ему о том, что они близнецы. Напоминает о счастливых днях, что они провели здесь, правя городом. Она напоминает ему о том, что жители города – все равно что его дети. Она призывает его вновь стать ее царственным супругом и любовником, как было когда-то. И вспомнив, как сильно он любил Майану, Балор вспоминает о долге перед своим городом и своей сестрой. И тогда, приняв обличье смертного, сходит он в Занадон и сам ведет войско в бой. И ведомое самим Балором, войско это всегда торжествует победу, как бы ни был силен противник.
Наутро, после того как старуха рассказала мне все, я отправился искать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Вот это превращение вспомнилось мне, когда я попал на Серебряные Берега, в край, где море поднимается, чтобы поглотить деревни. Волны гуляют меж брошенных хижин, а косяки рыб плещутся у очагов, там, где когда-то играли дети. Рачки и ракушки трудились над деревом, и деревни погружались в море, превращаясь в каменные памятники самим себе.
И точно так же, казалось, наступают на города, пожирая камень, джунгли – дерево за деревом, медленно, но неуклонно, как полчище ночных призраков. Кое-где еще жили люди – точнее, влачили существование на улицах, в тени лесных гигантов, пытаясь не замечать нашествия джунглей. Но их игра была проиграна, и во многих местах люди исчезли совсем, уйдя неизвестно куда. Дома обрушивались, зарастали мохом и лианами, и постепенно джунгли пожирали города. Но я снова отвлекся…
Как-то ночью, во сне, я увидел древнюю старуху в голубом хитоне, сидевшую у колодца под баньяновым деревом. Проснувшись поутру, я нашел площадь, дерево, колодец и ее саму – как и было предсказано. Я узнал ее по обилию морщин, по хитону и по бородавке на носу. Сомнений не было. И впрямь, она подслеповато уставилась на меня, сморщила свое и без того морщинистое лицо и сказала: «Пришел наконец!»
Я просидел с ней много часов, пока на площадь не легли вечерние тени, и за это время мы обменялись с ней множеством историй. Она была родом из Занадона и… впрочем, ее собственная история к делу не относится. Я поведаю ее вам как-нибудь в другой раз.
Она открыла мне чудес без числа: почему обезумели боги Дол Фарка, и куда ушли беженцы из Кишмайра, и кто украл Сосок Кса-Вок – столько тайн, что у меня голова пошла кругом. А когда на закате вороны, хлопая крыльями, полетели домой, я пообещал ей, что вернусь наутро, а она вздохнула, будто на нее снизошла благодать, и вежливо сказала, что она не придет, ибо ее искупление свершилось. Но она не стала вдаваться в подробности.
Когда на небо высыпали звезды, я сам не знаю как добрел до своего тогдашнего жилища и рухнул на тюфяк. Волшебные истории роились у меня в голове, и я не мог выбрать, о какой из них поразмышлять в первую очередь. В конце концов я уснул и во сне увидел город со множеством башен, высоко на горе, попасть в который можно только по длинному пандусу с простирающейся внизу равнины. Со слов старухи я узнал Занадон и понял, что призван.
Среди прочих чудес она подробно описала Занадон и рассказала, как ему одному из всех городов Пряных Земель удалось остаться непокоренным. Такова воля Балора, сказала она и объяснила, в чем могущество Балора: из множества богов, зачатых Отцом-Небом и Матерью-Землей, только Майана и Балор – близнецы.
– Да ну! – возмутился Ториан. – А что же Ашфер и Бин Дос, или Сейлмок и…
– Заткнись! – отрезал я, и он смолк. – Воистину несть числа легендам, что рассказывают про богов, а жизнь коротка. Разобраться в них – жизни не хватит. Некоторые искажены или просто врут, некоторые неполны, некоторые кажутся нам противоречивыми, хотя сами боги видят в них какой-то смысл. Так давай придерживаться одной легенды – раз уж мы с тобой в древнем Занадоне, будем уважать его богов.
Города вырастают и обращаются в прах, империи возвеличиваются и приходят в упадок, и только Занадон носит имя «Непобедимый». Это известно всем и каждому не только в Пряных Землях, но и во всем мире.
Так вот, в Занадоне говорят, что Майана с Балором были близнецами. И когда боги спустились на землю, чтобы создать племена человеческие, Майана с Балором, будучи близнецами, основали Занадон и порешили, что он будет вечным. Они отстроили его великолепным и могучим и жили в этом городе, как было принято у богов в Золотой век. И Занадон процветал под их владычеством.
Тебе, конечно, известно, как окончился Золотой век и как Отец-Небо призвал всех богов в свою обитель по Ту Сторону Радуги, и созвал там Большой Совет, и поручил каждому богу или богине заниматься каким-то одним делом. Все признали правоту Его решения. И лишь Балор не согласился и был назначен богом войны.
Ториан издал звук, который мог означать и несогласие, но промолчал.
– Конечно, у Непостоянного есть и еще имена, – признал я. – Кразат, и Гар Грюнн, и Файл. В Полрейне его зовут Штах, верно?
– Кажется, так.
Интересно, подумал я, почему это он не сознается, что он родом из Полрейна, первого города, павшего жертвой форканского нашествия. Так мало людей спаслось оттуда, что я до сих пор не слышал достоверного рассказа об этом несчастье и был бы не прочь восполнить пробел.
– И многие из тех, что зовут так бога войны, признают и Балора, хотя наделяют его другими атрибутами. Впрочем, я уже сказал, теологию мы оставим на потом.
Так вот, скрепя сердце отправился Балор исполнять обязанности, порученные ему отцом. А безутешная Майана осталась одна и правила с тех пор Занадоном без помощи брата.
Но на этом легенда не кончается. Известно, что как бог войны Балор беспристрастен. Если он благосклонен к кому-то в одно столетие, он должен отвернуться от его детей в следующем. Так повелел Отец-Небо, ибо только так поддерживается справедливость в мире, и мы и впрямь видим, что Балор недолго поддерживает кого-то одного. Он воодушевляет слабых на безумную храбрость в бою, а мощных ниспровергает. В Ургалоне даже говорят, что он слеп.
И единственным исключением из этого правила остается Занадон. В Занадоне говорят, что в отчаянии от непосильного бремени, возложенного на него на Большом Совете, Балор так рыдал, что остальные боги исполнились жалости к нему и стали просить за него Отца-Небо. Отец богов оставался непреклонен, и только когда сама Мать-Земля присоединила к их мольбам свой голос, он сделал одно-единственное послабление – позволил Балору никогда не обращать свой гнев на город, основанный им самим.
Так с тех пор и было. Когда к вратам Занадона подступает враг, Майана обращается к своему брату. Она напоминает ему о том, что они близнецы. Напоминает о счастливых днях, что они провели здесь, правя городом. Она напоминает ему о том, что жители города – все равно что его дети. Она призывает его вновь стать ее царственным супругом и любовником, как было когда-то. И вспомнив, как сильно он любил Майану, Балор вспоминает о долге перед своим городом и своей сестрой. И тогда, приняв обличье смертного, сходит он в Занадон и сам ведет войско в бой. И ведомое самим Балором, войско это всегда торжествует победу, как бы ни был силен противник.
Наутро, после того как старуха рассказала мне все, я отправился искать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78