Что с женщиной?
На вопрос ответила пожилая матрона с суровым лицом:
– Ничего. Только напугалась. Он не прикасался к ней.
– Ну да. В противном случае он должен был бы поторопиться, – заметил капитан, глядя на меня с неприязнью.
– Но он оставил это у двери, – добавила Мандиаль, вывесив на перила на всеобщее обозрение сброшенный мною коврик-повязку. Мои ночные похождения не улучшили его внешнего вида – храмовая пыль так и сыпалась с него.
– Так где твои сообщники? – Капитан ткнул кончиком меча мне в правое бедро. Пошла кровь.
– У меня нет сообщников. У меня не бывает сообщников.
– Значит, на тебе было два ошейника? – На этот раз он ткнул в левое бедро, ближе.
– Я не знаю, где он. Мы расстались, выйдя отсюда. – Мне больно признавать это, но мне решительно нечего было сказать. Такое случается со мной крайне редко, но каждый раз это удивительно неприятное ощущение. От правды на этот раз явно было бы очень немного пользы. Стоило бы мне только упомянуть жрецов, храм или даже Балора, как Тарпит немедленно вырвал бы мне язык.
Поэтому я принялся снова обрабатывать Джаксиана, всем своим видом пытаясь намекнуть ему на то, что он совершает ужасную ошибку.
– Бедиан! – вдруг взвизгнула Мандиаль на галерее. – А где же Шалиаль?
Еще несколько женщин дружно запричитали, заметив отсутствие молодой госпожи, и поспешили проверить спальню.
Я многозначительно посмотрел на Джаксиана.
Его отец вспыхнул от злости. Он явно предпочел бы сделать это заявление в более тесном семейном кругу.
– С Шалиаль все в порядке! – проревел он. – Ее отсутствие никак не связано с этим человеком!
Я сделал Джаксиану знак бровью и мотнул головой. Он побледнел, точнее, зеленоватый оттенок кожи над бородой сменился голубоватым – как бы то ни было, он отреагировал. Удача!
Бедиан заметил это. Он покосился на меня с явным подозрением. Я почувствовал, как по спине снова потекли струйки холодного пота. Мне необходимо было передать весточку сыну так, чтобы об этом не узнал отец – более хитрый, больше знающий и, уж во всяком случае в данный момент, значительно более трезвый. И дать отцу понять, что я знаю что-то, еще хуже, чем не дать знать сыну…
Все ждали объяснений Бедиана. Он изложил их, так и не спуская с меня глаз:
– Госпожа Шалиаль решила посвятить себя служению Святой Матери. Мы обсудили это вчера вечером, и я дал ей свое благословение. Я благополучно доставил ее в храм.
Молодого Джаксиана явно ни о чем не оповестили. При этих словах у него отвисла челюсть, а глаза полезли на лоб. На помощь с его стороны я мог не рассчитывать.
– Не вывести ли нам пленника на улицу для допроса? – осведомился капитан. – Мне бы не хотелось пачкать полы кровью.
Тарпит нахмурился. Он лихорадочно размышлял. Должно быть, он понимал, что я подслушал его разговор с Нагьяком. Он не был уверен, что я не начну плеваться этими сведениями вперемешку с кровью и выбитыми зубами.
– Мне кажется, капитан, мы можем заключить, что это обычный воришка.
Вид у солдат был разочарованный, особенно у капитана.
– Как вам будет угодно, господин. Мы можем пришить ему изнасилование и взлом, но если вам угодно проявить милосердие, мы просто убьем его здесь.
– Это слишком хлопотно, – вмешался я, – и к тому же противоречит закону. И потом, я силен в проклятиях.
– Уж получи лучше по полной, парень, – тряхнул бородой капитан. – Казнь за изнасилование пользуется наибольшей популярностью.
– А может, убить при попытке к бегству? – Мысль явно пришлась Тарпиту по вкусу.
У меня не было ни малейшего желания играть главную роль на публичной казни, однако я всегда твердо верил в то, что смерть надо встречать, стараясь оттянуть ее до последнего.
– У вас слишком много свидетелей того, что я не оказывал сопротивления!
– заявил я.
Впрочем, свидетели потеряли ко мне всякий интерес. Слуги и члены семьи возбужденным шепотом обсуждали новости о Шалиаль. Не думаю, чтобы они что-нибудь заметили, даже если бы меня забальзамировали заживо.
– Допустим, он попытается бежать, когда вы выведете его во двор? – предположил Тарпит.
– О, разумеется, – ответил капитан. – Мы можем даже придумать что-нибудь убедительное с этими шипами на воротах.
– Я протестую! – сказал я с горечью. – Мои религиозные убеждения не разрешают мне проливать кровь. – Впрочем, меня все равно никто не слушал.
– О Бедиан! – вмешалась Мандиаль. – Надеюсь, ты не оставишь его подыхать здесь часами, скулящего, как последний дворовый пес?
– А как насчет награды за беглого раба? – предложил я за неимением в рукаве ничего, кроме этого… тьфу, у меня и рукава-то не было.
И солдаты, и купец неожиданно посерьезнели. Глаза Тарпита заблестели так же, как при упоминании рубинов.
– Это покроет ваши расходы? – спросил он.
– Большую часть. – Нет, право же, этот солдафон не был лишен купеческой жилки!
– Более чем покроет, капитан, насколько я могу сосчитать. – Кто в здравом уме усомнится в умении Бедиана Тарпита считать?
Он не без уважения осмотрел меня с ног до головы, прикидывая мою стоимость в денежном выражении и оценивая, насколько велик риск оставить меня в живых. И разумеется, победили деньги. Если я и знаю что-то – даже если поделюсь своими познаниями со всеми рабами на стенах, – чем это может угрожать Бедиану Тарпиту? Все равно жить мне осталось не больше нескольких дней.
– Да, пожалуй, так будет лучше. Можете забирать его, капитан. Сдайте его куда положено и получите награду в возмещение расходов. Да проследите, чтобы ваши люди получили свою долю.
Я подпрыгнул, когда капитан отсалютовал своим мечом. Я поискал взглядом Джаксиана, но тот уже ушел. Конечно, ему было о чем поразмышлять, помимо безумного взломщика. Да и мне было о чем подумать, помимо него.
Тут мне положено было бы описать, каково это – идти по городу в цепях, подгоняемым мечами целого отряда садистов, которых только что лишили развлечения. Я мог бы описать свои голодные мучения, ибо меня доставили в загон для рабов, когда завтрак давно уже кончился. Я мог бы даже описать ощущения раба, гнущего спину на голодный желудок, после бессонной ночи, под безжалостным солнцем Пряных Земель…
Я не буду этого делать.
Кому-то может показаться, будто я жалуюсь.
18. История Омара
Древние стены Занадона возвышаются на краю обрыва по периметру горы. Однако утес не везде неприступен. То тут, то там его прорезают овраги и расселины, которые приходится перекрывать искусственными укреплениями. В одном из таких мест, на западном склоне, вода подмыла основание стены, и она обрушилась. Судя по деревьям, растущим среди обломков, это несчастье имело место много поколений назад. Обленившиеся в безопасности горожане не давали себе труда заделать брешь до самого последнего момента – пока форканцы не оказались почти у порога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
На вопрос ответила пожилая матрона с суровым лицом:
– Ничего. Только напугалась. Он не прикасался к ней.
– Ну да. В противном случае он должен был бы поторопиться, – заметил капитан, глядя на меня с неприязнью.
– Но он оставил это у двери, – добавила Мандиаль, вывесив на перила на всеобщее обозрение сброшенный мною коврик-повязку. Мои ночные похождения не улучшили его внешнего вида – храмовая пыль так и сыпалась с него.
– Так где твои сообщники? – Капитан ткнул кончиком меча мне в правое бедро. Пошла кровь.
– У меня нет сообщников. У меня не бывает сообщников.
– Значит, на тебе было два ошейника? – На этот раз он ткнул в левое бедро, ближе.
– Я не знаю, где он. Мы расстались, выйдя отсюда. – Мне больно признавать это, но мне решительно нечего было сказать. Такое случается со мной крайне редко, но каждый раз это удивительно неприятное ощущение. От правды на этот раз явно было бы очень немного пользы. Стоило бы мне только упомянуть жрецов, храм или даже Балора, как Тарпит немедленно вырвал бы мне язык.
Поэтому я принялся снова обрабатывать Джаксиана, всем своим видом пытаясь намекнуть ему на то, что он совершает ужасную ошибку.
– Бедиан! – вдруг взвизгнула Мандиаль на галерее. – А где же Шалиаль?
Еще несколько женщин дружно запричитали, заметив отсутствие молодой госпожи, и поспешили проверить спальню.
Я многозначительно посмотрел на Джаксиана.
Его отец вспыхнул от злости. Он явно предпочел бы сделать это заявление в более тесном семейном кругу.
– С Шалиаль все в порядке! – проревел он. – Ее отсутствие никак не связано с этим человеком!
Я сделал Джаксиану знак бровью и мотнул головой. Он побледнел, точнее, зеленоватый оттенок кожи над бородой сменился голубоватым – как бы то ни было, он отреагировал. Удача!
Бедиан заметил это. Он покосился на меня с явным подозрением. Я почувствовал, как по спине снова потекли струйки холодного пота. Мне необходимо было передать весточку сыну так, чтобы об этом не узнал отец – более хитрый, больше знающий и, уж во всяком случае в данный момент, значительно более трезвый. И дать отцу понять, что я знаю что-то, еще хуже, чем не дать знать сыну…
Все ждали объяснений Бедиана. Он изложил их, так и не спуская с меня глаз:
– Госпожа Шалиаль решила посвятить себя служению Святой Матери. Мы обсудили это вчера вечером, и я дал ей свое благословение. Я благополучно доставил ее в храм.
Молодого Джаксиана явно ни о чем не оповестили. При этих словах у него отвисла челюсть, а глаза полезли на лоб. На помощь с его стороны я мог не рассчитывать.
– Не вывести ли нам пленника на улицу для допроса? – осведомился капитан. – Мне бы не хотелось пачкать полы кровью.
Тарпит нахмурился. Он лихорадочно размышлял. Должно быть, он понимал, что я подслушал его разговор с Нагьяком. Он не был уверен, что я не начну плеваться этими сведениями вперемешку с кровью и выбитыми зубами.
– Мне кажется, капитан, мы можем заключить, что это обычный воришка.
Вид у солдат был разочарованный, особенно у капитана.
– Как вам будет угодно, господин. Мы можем пришить ему изнасилование и взлом, но если вам угодно проявить милосердие, мы просто убьем его здесь.
– Это слишком хлопотно, – вмешался я, – и к тому же противоречит закону. И потом, я силен в проклятиях.
– Уж получи лучше по полной, парень, – тряхнул бородой капитан. – Казнь за изнасилование пользуется наибольшей популярностью.
– А может, убить при попытке к бегству? – Мысль явно пришлась Тарпиту по вкусу.
У меня не было ни малейшего желания играть главную роль на публичной казни, однако я всегда твердо верил в то, что смерть надо встречать, стараясь оттянуть ее до последнего.
– У вас слишком много свидетелей того, что я не оказывал сопротивления!
– заявил я.
Впрочем, свидетели потеряли ко мне всякий интерес. Слуги и члены семьи возбужденным шепотом обсуждали новости о Шалиаль. Не думаю, чтобы они что-нибудь заметили, даже если бы меня забальзамировали заживо.
– Допустим, он попытается бежать, когда вы выведете его во двор? – предположил Тарпит.
– О, разумеется, – ответил капитан. – Мы можем даже придумать что-нибудь убедительное с этими шипами на воротах.
– Я протестую! – сказал я с горечью. – Мои религиозные убеждения не разрешают мне проливать кровь. – Впрочем, меня все равно никто не слушал.
– О Бедиан! – вмешалась Мандиаль. – Надеюсь, ты не оставишь его подыхать здесь часами, скулящего, как последний дворовый пес?
– А как насчет награды за беглого раба? – предложил я за неимением в рукаве ничего, кроме этого… тьфу, у меня и рукава-то не было.
И солдаты, и купец неожиданно посерьезнели. Глаза Тарпита заблестели так же, как при упоминании рубинов.
– Это покроет ваши расходы? – спросил он.
– Большую часть. – Нет, право же, этот солдафон не был лишен купеческой жилки!
– Более чем покроет, капитан, насколько я могу сосчитать. – Кто в здравом уме усомнится в умении Бедиана Тарпита считать?
Он не без уважения осмотрел меня с ног до головы, прикидывая мою стоимость в денежном выражении и оценивая, насколько велик риск оставить меня в живых. И разумеется, победили деньги. Если я и знаю что-то – даже если поделюсь своими познаниями со всеми рабами на стенах, – чем это может угрожать Бедиану Тарпиту? Все равно жить мне осталось не больше нескольких дней.
– Да, пожалуй, так будет лучше. Можете забирать его, капитан. Сдайте его куда положено и получите награду в возмещение расходов. Да проследите, чтобы ваши люди получили свою долю.
Я подпрыгнул, когда капитан отсалютовал своим мечом. Я поискал взглядом Джаксиана, но тот уже ушел. Конечно, ему было о чем поразмышлять, помимо безумного взломщика. Да и мне было о чем подумать, помимо него.
Тут мне положено было бы описать, каково это – идти по городу в цепях, подгоняемым мечами целого отряда садистов, которых только что лишили развлечения. Я мог бы описать свои голодные мучения, ибо меня доставили в загон для рабов, когда завтрак давно уже кончился. Я мог бы даже описать ощущения раба, гнущего спину на голодный желудок, после бессонной ночи, под безжалостным солнцем Пряных Земель…
Я не буду этого делать.
Кому-то может показаться, будто я жалуюсь.
18. История Омара
Древние стены Занадона возвышаются на краю обрыва по периметру горы. Однако утес не везде неприступен. То тут, то там его прорезают овраги и расселины, которые приходится перекрывать искусственными укреплениями. В одном из таких мест, на западном склоне, вода подмыла основание стены, и она обрушилась. Судя по деревьям, растущим среди обломков, это несчастье имело место много поколений назад. Обленившиеся в безопасности горожане не давали себе труда заделать брешь до самого последнего момента – пока форканцы не оказались почти у порога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78