Они должны умереть сейчас.
— Но мы умрем здесь от голода, если останемся, — возразил Кубата. — А если мы будем двигаться вперед, эта напасть все время будем опережать нас. Ключ к ней у янки. Только они могут показать нам, как остановить ее.
— Все они должны быть умерщвлены и брошены в ямы, — бросил Музта резко. — Мы будем атаковать их, пока они все не погибнут. Ты пытался спасти как можно больше наших воинов во время этой осады. Ты правильно делал, но теперь с каждым днем мы становимся слабее. Скоро выпадет снег. В этом городе полмиллиона голов незараженного скота, и я захвачу его!
Печально кивнув, Кубата отстегнул свой меч с пояса и выпустил его из рук. Меч упал на пол, а Кубата опять посмотрел на собравшихся.
— Я сказал то, что думаю, — с грустью произнес старый воин. — Моему кар-карту нужен предводитель с огнем юности в крови. Я ухожу на покой, чтобы прожить мои последние дни в размышлениях.
Все молчали, когда Кубата выходил из шатра с высоко поднятой головой. Многие из старших клановых вождей и воинов склоняли головы в знак уважения, когда он проходил мимо. Но большинство собравшихся охватило возбужденное ожидание.
Музта смотрел, как уходит его старый друг, и про себя выругался. Что-то в его душе подсказывало ему, что в словах Кубаты была правда. Но изменить все сейчас значило плевать против ветра и ждать, что он сменит направление. Его собственное положение было очень шатким, потому что из-за кровавых потерь первых атак и утомительной осады все уже теряли терпение. Чтобы сохранить власть, нужно было как можно скорее изменить ситуацию к лучшему. Несколько недель он пытался убедить в этом Кубату, который все больше и больше отдалялся от него. И когда лидеры кланов потребовали созвать это собрание, он знал, что здесь их пути окончательно разойдутся. Музта оглядел собрание, которое застыло в ожидании. Наконец его взгляд остановился на Туле, и он кивнул ему. Вождь клана выступил вперед и жадно схватил меч под всеобщий рев одобрения. Музта смотрел на своего соперника, и лицо его ничего не выражало. По крайней мере теперь будет на кого свалить вину в случае неудачи. Если же они победят, то почести достанутся ему.
— Настало время пиршества, — объявил Музта, и, рыча от восторга, все устремились прочь из шатра. Две абсолютно здоровые скотины были выбраны на сегодняшний день. Они были лучшей породы, молодые, полнокровные, и эта еда хотя бы на какое-то время отвлечет его драчливую знать.
Они будут строить планы завтра, и если им повезет, эта война скоро закончится. И сколько бы воинов ни пришлось потерять, ответственность за потери будет лежать и на Туле, конечно, тоже.
— Все это не очень-то мне нравится, — сказал Эндрю спокойно, разглядывая позиции врага через бинокль.
— Они затевают что-то серьезное, — откликнулся Ганс. — Весь день разъезжают туда-сюда. Петраччи докладывает, что они оттащили назад целую кучу повозок с женщинами и детьми. В верхнем лагере теперь нет ни единого воина.
— Вниз!
Оба пригнулись; тяжелая стрела ударилась в крышу их укрытия и, вертясь, упала за ним.
— Их курьеры без конца скачут взад и вперед по всей линии фронта, — продолжал Ганс, осторожно выглядывая из бастиона.
— А я надеялся, что они продолжат эту проклятую осаду.
— Даже если мы умрем от голода до прихода весны?
— Да, это всего лишь оттягивание неизбежного, но все-таки оттягивание, — сказал Эндрю спокойно. — Бог свидетель, если они атакуют нас, это будет дорого им стоить.
Видимо, они все-таки решили изменить тактику.
— Как ты думаешь, когда они ударят?
— Сегодня слишком поздно. Завтра, с первыми лучами солнца.
— На их месте я бы ударил по всему фронту на протяжении шести миль, и тогда наша оборона раньше или позже треснула бы где-нибудь.
Ганс кивнул, соглашаясь.
— Ну что ж, — произнес Эндрю медленно и значительно. — В таком случае всем подразделениям быть в боевой готовности за два часа до рассвета. Мы будем следовать намеченному плану. Хьюстон вместе с Тридцать пятым полком и дивизионом артиллерии в резерве. Остальные три дивизии на внешнем валу, связь со всеми дивизиями по телеграфу. Если им удастся пробить брешь, мы постараемся окружить их, но если это не получится, мы отведем всех за внутреннюю стену.
Эндрю посмотрел на Калинку и Касмара.
— Я хочу, чтобы всех, кто не участвует в битве, эвакуировали из внешнего кольца, пока еще темно.
— Мы потеряем почти половину жилых помещений, — тихо заметил Калинка. — Город будет переполнен.
— Но мы знали об этом заранее, — ответил Эндрю. — Нужно, чтобы они не мешали войскам и оставались спокойными, что бы ни случилось. Ваше святейшество, надеюсь, что у вас есть подходящий набор молитв на этот случай?
Касмар напряженно улыбнулся.
— Если это воля Перма, то это его воля, — ответил Патриарх рассудительно.
Стараясь не разбудить Таню, Готорн наклонился осторожно поцеловал ее в щеку. Она слегка пошевелилась, затем снова свернулась калачиком. Подойдя к колыбели, он с любовью посмотрел на Андрею. Поправил ее одеяло и вышел из комнаты.
«Может быть, именно за это я и сражаюсь? — подумал он. — Может быть, в конечном итоге к этому все и сводится? Я же не могу стоять в стороне и пассивно смотреть, как моя семья исчезает в убойных ямах».
Он взял саблю и пристегнул ее.
«Или в этом есть что-то еще? — шептал его внутренний голос. — Может быть, попробовав крови, я уподобился дикому зверю?» Теперь все стало так легко; это леденящее кровь волнение перед лицом смерти и борьба с ней стали привычными. Сможет ли он когда-нибудь забыть ту минуту, когда он приказал строиться в квадрат, когда перепуганные люди смотрели на него и он мог им что-то дать. И они брали это что-то и сражались. Он никогда не ощущал жизнь так остро, как в тот момент. Каждый нерв звенел, как натянутая струна. Он упивался жизнью и силой, которую она может давать.
Готорн пытался утихомирить этот внутренний голос, но голос его не слушался. Даже сейчас это чувство пробуждалось в нем снова.
Открыв дверь, он вышел в ночь. Он встретил Дмитрия и ответил на его приветствие.
— Ваш полк построен и готов, сэр, — сказал Дмитрий, широко улыбаясь.
«И вот этот момент мне тоже очень нравится», — подумал он.
— Очень хорошо, майор, теперь нам остается только ждать.
— Лучше бы ты вернулась во внутреннюю часть города, — сказал Эндрю с умоляющей ноткой в голосе.
Откинув волосы с глаз, Кэтлин посмотрела на него и улыбнулась.
— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — сказала она мягко. — Мое место здесь, в госпитале на передовой. Не беспокойся, если что-нибудь случится, у меня будет масса времени добраться до города.
Оба знали, что она лжет, но ни тот ни другой не могли сказать об этом вслух. Они смотрели друг на друга смущенно, и оба боялись признаться в своих страхах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Но мы умрем здесь от голода, если останемся, — возразил Кубата. — А если мы будем двигаться вперед, эта напасть все время будем опережать нас. Ключ к ней у янки. Только они могут показать нам, как остановить ее.
— Все они должны быть умерщвлены и брошены в ямы, — бросил Музта резко. — Мы будем атаковать их, пока они все не погибнут. Ты пытался спасти как можно больше наших воинов во время этой осады. Ты правильно делал, но теперь с каждым днем мы становимся слабее. Скоро выпадет снег. В этом городе полмиллиона голов незараженного скота, и я захвачу его!
Печально кивнув, Кубата отстегнул свой меч с пояса и выпустил его из рук. Меч упал на пол, а Кубата опять посмотрел на собравшихся.
— Я сказал то, что думаю, — с грустью произнес старый воин. — Моему кар-карту нужен предводитель с огнем юности в крови. Я ухожу на покой, чтобы прожить мои последние дни в размышлениях.
Все молчали, когда Кубата выходил из шатра с высоко поднятой головой. Многие из старших клановых вождей и воинов склоняли головы в знак уважения, когда он проходил мимо. Но большинство собравшихся охватило возбужденное ожидание.
Музта смотрел, как уходит его старый друг, и про себя выругался. Что-то в его душе подсказывало ему, что в словах Кубаты была правда. Но изменить все сейчас значило плевать против ветра и ждать, что он сменит направление. Его собственное положение было очень шатким, потому что из-за кровавых потерь первых атак и утомительной осады все уже теряли терпение. Чтобы сохранить власть, нужно было как можно скорее изменить ситуацию к лучшему. Несколько недель он пытался убедить в этом Кубату, который все больше и больше отдалялся от него. И когда лидеры кланов потребовали созвать это собрание, он знал, что здесь их пути окончательно разойдутся. Музта оглядел собрание, которое застыло в ожидании. Наконец его взгляд остановился на Туле, и он кивнул ему. Вождь клана выступил вперед и жадно схватил меч под всеобщий рев одобрения. Музта смотрел на своего соперника, и лицо его ничего не выражало. По крайней мере теперь будет на кого свалить вину в случае неудачи. Если же они победят, то почести достанутся ему.
— Настало время пиршества, — объявил Музта, и, рыча от восторга, все устремились прочь из шатра. Две абсолютно здоровые скотины были выбраны на сегодняшний день. Они были лучшей породы, молодые, полнокровные, и эта еда хотя бы на какое-то время отвлечет его драчливую знать.
Они будут строить планы завтра, и если им повезет, эта война скоро закончится. И сколько бы воинов ни пришлось потерять, ответственность за потери будет лежать и на Туле, конечно, тоже.
— Все это не очень-то мне нравится, — сказал Эндрю спокойно, разглядывая позиции врага через бинокль.
— Они затевают что-то серьезное, — откликнулся Ганс. — Весь день разъезжают туда-сюда. Петраччи докладывает, что они оттащили назад целую кучу повозок с женщинами и детьми. В верхнем лагере теперь нет ни единого воина.
— Вниз!
Оба пригнулись; тяжелая стрела ударилась в крышу их укрытия и, вертясь, упала за ним.
— Их курьеры без конца скачут взад и вперед по всей линии фронта, — продолжал Ганс, осторожно выглядывая из бастиона.
— А я надеялся, что они продолжат эту проклятую осаду.
— Даже если мы умрем от голода до прихода весны?
— Да, это всего лишь оттягивание неизбежного, но все-таки оттягивание, — сказал Эндрю спокойно. — Бог свидетель, если они атакуют нас, это будет дорого им стоить.
Видимо, они все-таки решили изменить тактику.
— Как ты думаешь, когда они ударят?
— Сегодня слишком поздно. Завтра, с первыми лучами солнца.
— На их месте я бы ударил по всему фронту на протяжении шести миль, и тогда наша оборона раньше или позже треснула бы где-нибудь.
Ганс кивнул, соглашаясь.
— Ну что ж, — произнес Эндрю медленно и значительно. — В таком случае всем подразделениям быть в боевой готовности за два часа до рассвета. Мы будем следовать намеченному плану. Хьюстон вместе с Тридцать пятым полком и дивизионом артиллерии в резерве. Остальные три дивизии на внешнем валу, связь со всеми дивизиями по телеграфу. Если им удастся пробить брешь, мы постараемся окружить их, но если это не получится, мы отведем всех за внутреннюю стену.
Эндрю посмотрел на Калинку и Касмара.
— Я хочу, чтобы всех, кто не участвует в битве, эвакуировали из внешнего кольца, пока еще темно.
— Мы потеряем почти половину жилых помещений, — тихо заметил Калинка. — Город будет переполнен.
— Но мы знали об этом заранее, — ответил Эндрю. — Нужно, чтобы они не мешали войскам и оставались спокойными, что бы ни случилось. Ваше святейшество, надеюсь, что у вас есть подходящий набор молитв на этот случай?
Касмар напряженно улыбнулся.
— Если это воля Перма, то это его воля, — ответил Патриарх рассудительно.
Стараясь не разбудить Таню, Готорн наклонился осторожно поцеловал ее в щеку. Она слегка пошевелилась, затем снова свернулась калачиком. Подойдя к колыбели, он с любовью посмотрел на Андрею. Поправил ее одеяло и вышел из комнаты.
«Может быть, именно за это я и сражаюсь? — подумал он. — Может быть, в конечном итоге к этому все и сводится? Я же не могу стоять в стороне и пассивно смотреть, как моя семья исчезает в убойных ямах».
Он взял саблю и пристегнул ее.
«Или в этом есть что-то еще? — шептал его внутренний голос. — Может быть, попробовав крови, я уподобился дикому зверю?» Теперь все стало так легко; это леденящее кровь волнение перед лицом смерти и борьба с ней стали привычными. Сможет ли он когда-нибудь забыть ту минуту, когда он приказал строиться в квадрат, когда перепуганные люди смотрели на него и он мог им что-то дать. И они брали это что-то и сражались. Он никогда не ощущал жизнь так остро, как в тот момент. Каждый нерв звенел, как натянутая струна. Он упивался жизнью и силой, которую она может давать.
Готорн пытался утихомирить этот внутренний голос, но голос его не слушался. Даже сейчас это чувство пробуждалось в нем снова.
Открыв дверь, он вышел в ночь. Он встретил Дмитрия и ответил на его приветствие.
— Ваш полк построен и готов, сэр, — сказал Дмитрий, широко улыбаясь.
«И вот этот момент мне тоже очень нравится», — подумал он.
— Очень хорошо, майор, теперь нам остается только ждать.
— Лучше бы ты вернулась во внутреннюю часть города, — сказал Эндрю с умоляющей ноткой в голосе.
Откинув волосы с глаз, Кэтлин посмотрела на него и улыбнулась.
— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — сказала она мягко. — Мое место здесь, в госпитале на передовой. Не беспокойся, если что-нибудь случится, у меня будет масса времени добраться до города.
Оба знали, что она лжет, но ни тот ни другой не могли сказать об этом вслух. Они смотрели друг на друга смущенно, и оба боялись признаться в своих страхах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119