Нарги издали последний леденящий душу рев и стихли.
— Встаньте, народ Руси!
Эмил вскочил на ноги, чувствуя, что у него кровь стынет в жилах. Тугарин, ехавший на помосте, возвышался над толпой, его одежды развевались на ветру. Приглядевшись, Эмил содрогнулся от ужаса. Одежда оповещателя была сделана из выделанной человечьей кожи. Впервые в жизни доктор почувствовал, что близок к обмороку. Фергюсон, стоявший рядом с ним, позеленел, и его вырвало.
— Народ Руси! — взревел тугарин. Его низкий рокочущий голос придавал зловещий оттенок словам, сказанным по-русски. — Народ Руси, к вам пришел я, оповещатель!
Толпа отозвалась горестными криками. Тугарин простер огромные волосатые руки, и плач стих.
— Ибо Музта, кар-карт всей северной степи, желает прийти в эти земли, когда снова наступит время снегов. Готовьтесь к его приходу, люди Руси. Пусть бояре этого народа, пусть святые люди этого народа выйдут вперед.
Встав на цыпочки, Эмил увидел, как с крыльца своего дворца спускается Ивор, а на другой стороне площади распахиваются двери собора и из них во главе процессии священников, размахивающих кадилами и несущих огромную икону с изображением Перма, выходит Раснар.
Тугарин с высоты своего помоста окинул взглядом боярина и Патриарха.
— Все ли здесь как должно? — вопросил оповещатель. — Все ли земли готовы к нашему приходу?
— Вы пришли рано, — сказал Ивор ломающимся от страха голосом.
Тугарин запрокинул голову и расхохотался:
— Не говори глупостей, а слушай, что я провозглашаю. Колесо поднимется и снова опустится через год, если вы не готовы сейчас, будьте готовы тогда.
— Мы будем готовы, — торопливо заверил его Ивор.
— Выберите сейчас для нас двоих, ибо мои воины голодны, а вечером мы поговорим о том, что должно быть сделано.
— Эмил, Фергюсон, — зашептал Калинка, — выбирайтесь отсюда как можно тише.
Эмилу не требовалось разъяснений. Ситуация становилась все более угрожающей.
— Не все еще готово, — громко произнес чей-то голос. Эмил задержался и обернулся, чтобы увидеть, кто говорит. Это был Раснар!
— Расскажи ему, Ивор, расскажи ему о янки. Тугарин посмотрел сверху вниз на священника:
— Поговорим об этом вечером. Сначала выберите для меня корм!
— Быстрее сматываемся! — прошипел Калинка.
Чувствуя, что страх все больше и больше наполняет его,Эмил вслед за Калинкой и Фергюсоном пробивался к выходу с площади. Суздальцы никак не реагировали на их бегство. Они стояли неподвижно, как статуи, их охватил такой сильный ужас, что казалось, они в самом деле окаменели.
Выбравшись из толпы, беглецы устремились к южным воротам. Тяжело дыша, они достигли сторожки, рядом с которой были привязаны их кони. Бросив последний взгляд назад, Эмил услышал громкий крик, и вдруг все море лиц повернулось в их сторону.
Не теряя времени, Эмил с таким отчаянием вонзил шпоры в бока своей лошади, что на мгновение ему показалось, будто сейчас он вылетит из седла. Разбрасывая копытами грязь, трое коней молнией промчались сквозь ворота и понеслись по дороге в Форт-Линкольн.
— Идут!
Ганс верхом на Меркурии галопом пронесся сквозь ворота форта. Резко натянув поводья, он остановился рядом с Эндрю.
— Они идут, сэр. Я видел Ивора, скачущего впереди, а примерно в миле за ним едут эти твари вместе с чертовым священником.
— Хорошо, Ганс. Пусть все приготовятся.
Эндрю с беспокойством оглядел свой полк. Если уж Эмил так перепугался, значит, им предстоит действительно кошмарное зрелище. Настроение у солдат было паршивым. То ли из-за того, что они услышали, то ли из-за того, что он не сказал им этого раньше. Час назад Эндрю на построении рассказал им все, что знал. Его слова были встречены изумленным молчанием.
Из рядов выступил Хинсен и потребовал, чтобы Эндрю сообщил, как давно он услышал про тугар. Ему пришлось признаться, что он утаивал от них эту информацию примерно неделю. Сейчас было неподходящее время для объяснений, но ему надо будет как-то оправдаться перед ними после того, как минует непосредственная опасность.
Прозвучали команды, и солдаты заняли свои места у стены, ожидая гостей.
— Держите ворота открытыми, — сказал Эндрю и в сопровождении Ганса и двух знаменосцев вышел из крепости.
Навстречу ему по дороге скакал Ивор со своей свитой. Приказав Гансу и остальным оставаться на месте, Эндрю двинулся вперед.
Ивор тоже сделал знак своим дружинникам остановиться, а сам подъехал к Эндрю.
— Итак, теперь ты знаешь, — спокойно произнес он, смотря сверху на полковника.
— Теперь я знаю, — согласился Эндрю.
— И что ты собираешься делать? — спросил боярин.
— Согласиться с этим безумием? — Эндрю поднял глаза на человека, которого считал своим другом. — Никогда!
— На площади Раснар выбрал твоих людей, Вайса и Фергюсона, для вечернего пиршества тугар. Я воспользовался правом заступничества. Ситуация была непростой, и оповещатель рассердился.
— Я благодарю тебя за это, друг мой.
— Но Раснар рассказал ему о вас, и он решил увидеть все своими глазами.
— Пусть смотрит на все, что захочет, — холодно ответил Эндрю.
— Друг мой, не противься им. Оповещатель выполнил свою миссию, и завтра он уедет обратно в орду. Никто их твоих людей не будет выбран сегодня.
— А через год умрут двое из десяти?
Ивор не ответил.
— Ты знал, что я не подчинюсь им? — шепотом спросил Эндрю.
Боярин кивнул.
— И ты не будешь сражаться с ними?
— Если я так поступлю, умрут все.
— Может быть, — тряхнул головой Эндрю. — Если ты знал это и не собирался драться, почему же ты не попытался уничтожить нас сразу? Или ты хотел сначала использовать нас, чтобы избавиться от Раснара и подчинить себе другие города, а когда многие из нас погибли бы у тебя на службе, ты прикончил бы остальных?
Ивор посмотрел в глаза Эндрю.
— Вначале я думал об этом, — признал он, — но через несколько месяцев у меня появилась надежда, что найдется другой выход.
— Однако время вышло раньше, чем ты планировал?
— Ты прав, — мрачно согласился Ивор, — и ты мой вассал. Я требую, чтобы ты подчинился.
Печально улыбаясь, Эндрю покачал головой.
Затрубили нарги, и на опушке показались новые всадники. Их вид поразил солдат, и мало кто сдержал изумленный крик.
— Молчать! — рявкнул Ганс. — Покажем им, чего стоят парни из Мэна!
Шум в рядах янки смолк, и на поле слышались только рев наргов и бой барабанов.
— Время вышло, — повторил Ивор и, пришпорив коня, поскакал навстречу приближающейся кавалькаде.
Эндрю вернулся к изрешеченным пулями знаменам. Он старался выглядеть спокойным, но сердце его билось все сильнее и сильнее по мере того, как сокращалось расстояние между ним и помостом с оповещателем. Наконец четверка тугарских коней остановилась, и его обдало их зловонным дыханием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Встаньте, народ Руси!
Эмил вскочил на ноги, чувствуя, что у него кровь стынет в жилах. Тугарин, ехавший на помосте, возвышался над толпой, его одежды развевались на ветру. Приглядевшись, Эмил содрогнулся от ужаса. Одежда оповещателя была сделана из выделанной человечьей кожи. Впервые в жизни доктор почувствовал, что близок к обмороку. Фергюсон, стоявший рядом с ним, позеленел, и его вырвало.
— Народ Руси! — взревел тугарин. Его низкий рокочущий голос придавал зловещий оттенок словам, сказанным по-русски. — Народ Руси, к вам пришел я, оповещатель!
Толпа отозвалась горестными криками. Тугарин простер огромные волосатые руки, и плач стих.
— Ибо Музта, кар-карт всей северной степи, желает прийти в эти земли, когда снова наступит время снегов. Готовьтесь к его приходу, люди Руси. Пусть бояре этого народа, пусть святые люди этого народа выйдут вперед.
Встав на цыпочки, Эмил увидел, как с крыльца своего дворца спускается Ивор, а на другой стороне площади распахиваются двери собора и из них во главе процессии священников, размахивающих кадилами и несущих огромную икону с изображением Перма, выходит Раснар.
Тугарин с высоты своего помоста окинул взглядом боярина и Патриарха.
— Все ли здесь как должно? — вопросил оповещатель. — Все ли земли готовы к нашему приходу?
— Вы пришли рано, — сказал Ивор ломающимся от страха голосом.
Тугарин запрокинул голову и расхохотался:
— Не говори глупостей, а слушай, что я провозглашаю. Колесо поднимется и снова опустится через год, если вы не готовы сейчас, будьте готовы тогда.
— Мы будем готовы, — торопливо заверил его Ивор.
— Выберите сейчас для нас двоих, ибо мои воины голодны, а вечером мы поговорим о том, что должно быть сделано.
— Эмил, Фергюсон, — зашептал Калинка, — выбирайтесь отсюда как можно тише.
Эмилу не требовалось разъяснений. Ситуация становилась все более угрожающей.
— Не все еще готово, — громко произнес чей-то голос. Эмил задержался и обернулся, чтобы увидеть, кто говорит. Это был Раснар!
— Расскажи ему, Ивор, расскажи ему о янки. Тугарин посмотрел сверху вниз на священника:
— Поговорим об этом вечером. Сначала выберите для меня корм!
— Быстрее сматываемся! — прошипел Калинка.
Чувствуя, что страх все больше и больше наполняет его,Эмил вслед за Калинкой и Фергюсоном пробивался к выходу с площади. Суздальцы никак не реагировали на их бегство. Они стояли неподвижно, как статуи, их охватил такой сильный ужас, что казалось, они в самом деле окаменели.
Выбравшись из толпы, беглецы устремились к южным воротам. Тяжело дыша, они достигли сторожки, рядом с которой были привязаны их кони. Бросив последний взгляд назад, Эмил услышал громкий крик, и вдруг все море лиц повернулось в их сторону.
Не теряя времени, Эмил с таким отчаянием вонзил шпоры в бока своей лошади, что на мгновение ему показалось, будто сейчас он вылетит из седла. Разбрасывая копытами грязь, трое коней молнией промчались сквозь ворота и понеслись по дороге в Форт-Линкольн.
— Идут!
Ганс верхом на Меркурии галопом пронесся сквозь ворота форта. Резко натянув поводья, он остановился рядом с Эндрю.
— Они идут, сэр. Я видел Ивора, скачущего впереди, а примерно в миле за ним едут эти твари вместе с чертовым священником.
— Хорошо, Ганс. Пусть все приготовятся.
Эндрю с беспокойством оглядел свой полк. Если уж Эмил так перепугался, значит, им предстоит действительно кошмарное зрелище. Настроение у солдат было паршивым. То ли из-за того, что они услышали, то ли из-за того, что он не сказал им этого раньше. Час назад Эндрю на построении рассказал им все, что знал. Его слова были встречены изумленным молчанием.
Из рядов выступил Хинсен и потребовал, чтобы Эндрю сообщил, как давно он услышал про тугар. Ему пришлось признаться, что он утаивал от них эту информацию примерно неделю. Сейчас было неподходящее время для объяснений, но ему надо будет как-то оправдаться перед ними после того, как минует непосредственная опасность.
Прозвучали команды, и солдаты заняли свои места у стены, ожидая гостей.
— Держите ворота открытыми, — сказал Эндрю и в сопровождении Ганса и двух знаменосцев вышел из крепости.
Навстречу ему по дороге скакал Ивор со своей свитой. Приказав Гансу и остальным оставаться на месте, Эндрю двинулся вперед.
Ивор тоже сделал знак своим дружинникам остановиться, а сам подъехал к Эндрю.
— Итак, теперь ты знаешь, — спокойно произнес он, смотря сверху на полковника.
— Теперь я знаю, — согласился Эндрю.
— И что ты собираешься делать? — спросил боярин.
— Согласиться с этим безумием? — Эндрю поднял глаза на человека, которого считал своим другом. — Никогда!
— На площади Раснар выбрал твоих людей, Вайса и Фергюсона, для вечернего пиршества тугар. Я воспользовался правом заступничества. Ситуация была непростой, и оповещатель рассердился.
— Я благодарю тебя за это, друг мой.
— Но Раснар рассказал ему о вас, и он решил увидеть все своими глазами.
— Пусть смотрит на все, что захочет, — холодно ответил Эндрю.
— Друг мой, не противься им. Оповещатель выполнил свою миссию, и завтра он уедет обратно в орду. Никто их твоих людей не будет выбран сегодня.
— А через год умрут двое из десяти?
Ивор не ответил.
— Ты знал, что я не подчинюсь им? — шепотом спросил Эндрю.
Боярин кивнул.
— И ты не будешь сражаться с ними?
— Если я так поступлю, умрут все.
— Может быть, — тряхнул головой Эндрю. — Если ты знал это и не собирался драться, почему же ты не попытался уничтожить нас сразу? Или ты хотел сначала использовать нас, чтобы избавиться от Раснара и подчинить себе другие города, а когда многие из нас погибли бы у тебя на службе, ты прикончил бы остальных?
Ивор посмотрел в глаза Эндрю.
— Вначале я думал об этом, — признал он, — но через несколько месяцев у меня появилась надежда, что найдется другой выход.
— Однако время вышло раньше, чем ты планировал?
— Ты прав, — мрачно согласился Ивор, — и ты мой вассал. Я требую, чтобы ты подчинился.
Печально улыбаясь, Эндрю покачал головой.
Затрубили нарги, и на опушке показались новые всадники. Их вид поразил солдат, и мало кто сдержал изумленный крик.
— Молчать! — рявкнул Ганс. — Покажем им, чего стоят парни из Мэна!
Шум в рядах янки смолк, и на поле слышались только рев наргов и бой барабанов.
— Время вышло, — повторил Ивор и, пришпорив коня, поскакал навстречу приближающейся кавалькаде.
Эндрю вернулся к изрешеченным пулями знаменам. Он старался выглядеть спокойным, но сердце его билось все сильнее и сильнее по мере того, как сокращалось расстояние между ним и помостом с оповещателем. Наконец четверка тугарских коней остановилась, и его обдало их зловонным дыханием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119