Ему казалось, что в тридцати милях к северу он видит расчищенный участок вокруг брода. Неподалеку возвышалась новая сторожевая башня, и можно было разглядеть, как оттуда махали сигнальными флажками, очевидно передавая сообщения целой цепочке башен, построенных к западу и к югу. А на западе перед ним открывалась степь, уходившая вдаль и сливавшаяся с небом. Его взгляд задержался там на минуту, пытаясь разглядеть какое-то пятно на горизонте — не то облако, не то пыль.
Приглушенный стон отвлек его, и, повернувшись, он увидел, что Хэнк сидит, скрючившись, на дне корзины.
— Что случилось? — спросил Готорн.
— Ничего, совсем ничего, — отозвался Хэнк слабым голосом.
— Дружище, ты выглядишь не лучшим образом.
— Это пройдет, — прошептал Хэнк. Небольшой порыв ветра качнул корзину, и Хэнк застонал.
— Хэнк, — произнес спокойно Готорн. — У меня к тебе вопрос.
Простонав, Хэнк сжал голову руками.
— Ты никогда не летал на такой штуке раньше не так ли?
— Я просто был на земле и смотрел, — ответил Хэнк, и в этот момент следующий порыв ветра стал раскачивать и крутить корзину.
— Интересно, что могло так рассмешить Готорна там, наверху? — удивился Эндрю.
— Понятия не имею, — откликнулся Эмил, задрав голову вверх. — Знаю только, что я ужасно завидую этому мальчишке.
— Ну, Эмил, может быть, когда война кончится, Хэнк устроит аттракцион и позволит тебе покататься. — Эндрю подошел к своему коню и вскочил в седло. Остальные поспешили последовать его примеру.
— Двинулись, — сказал Эндрю, пришпорив лошадь, и они галопом поскакали по восточной дороге через главные ворота.
Внешние укрепления были уже на несколько сотен ярдов выше деревянных стен города. За шесть месяцев, проведенных в окопах под Питерсбергом, Эндрю и его подчиненные стали умелыми землекопами, и теперь под их руководством вокруг всего города выросла огромная земляная стена. По ее углам были построены бастионы, возвышавшиеся на десять футов над стеной. Если бы они оказались отрезанными от остального мира, то могли бы продержаться достаточно долго, так как в бункерах хранились солидные запасы продовольствия и боеприпасов. Группа проехала через хорошо укреплённые северные ворота и пересекла мост над высохшим тридцатифутовым рвом. За воротами им открылось поле с рядами остро заточенных кольев, за которыми рос колючий кустарник, а еще дальше были вырыты глубокие ямы. Приблизившись к железнодорожному полотну, Эндрю натянул поводья, и мимо них с грохотом пронесся поезд, влекомый их новым паровозом — «Бангором». У рукоятки дроссельного клапана сидел Мэлади, который приветствовал их свистком, перед тем как поезд повернул в направлении мастерских.
— Именно здесь все и решится, джентльмены, — сказал Эндрю, указывая на оборонительные сооружения. — Я планирую задержать их у брода на день или два, а также в проходах между холмами. Но разобьем мы их здесь.
Эндрю замолчал и посмотрел на телеги с первым урожаем, громыхавшие мимо них к городу.
— Как дела, Флетчер?
Толстый капитан на секунду остановился, схватил с проезжающей телеги два яблока и предложил одно из них Эндрю. Тот с удовольствием вонзил в яблоко зубы.
— Часть пшеницы уже на мельницах, но уйдут недели, пока доставят все из отдаленных районов. У нас есть несколько тысяч голов скота и вдвое больше свиней, все они находятся в загонах к югу от города. При первой же опасности мы пригоним их в город и начнем забой.
— Сколько сейчас в городе еды? — спросил Эндрю.
— Еды хватит на шестьдесят дней, — ответил Флетчер. — Нужно еще два месяца, чтобы накопить достаточное количество, которое позволит нам протянуть до следующего урожая. Ваше дело — война и сражения, сэр, а мое дело обеспечить, чтобы в случае победы нам хватило пропитания до следующего лета.
— Понятно, Боб, — ответил Эндрю невозмутимо. — Продолжай в том же духе. Майна? — окликнул он главного оружейника.
Майор с осунувшимся от недосыпания лицом подошел к Эндрю.
— Мы уже производим до трехсот мушкетов в день, сэр, сейчас их немного больше десяти тысяч, — начал он сухим, почти механическим голосом. — Кроме того, мы делаем по двадцать винтовок в день, и всего их у нас примерно пятьсот штук. Если мне дадут еще два месяца, я смогу производить даже больше винтовок, чем мушкетов.
— Я не могу обещать тебе столько времени, Джон, — тихо сказал Эндрю.
— А как с артиллерией? — спросил О’Дональд.
— Три легкие пушки ежедневно. Были установлены литейные формы для тяжелых, но производить их мы начнем не раньше чем через две недели. Так что на сегодняшний день всего девяносто штук.
— Что с другими ресурсами? — терпеливо спросил Эндрю, понимая, что Майна находится на грани нервного истощения.
— Сейчас, сэр, мы работаем с последней доставленной партией свинца. У меня есть около четырех миллионов пуль для мушкетов и на сто тысяч больше для наших ружей, а также двадцать тысяч артиллерийских снарядов. В день выпускается сто тысяч пуль и пятьсот снарядов. Проблема сейчас в том, что пороховая фабрика достигла максимума выработки, и это наше слабое место. Нам нужно больше тонны серы в день, но столько не поступает. В противном случае я мог бы выпускать больше.
— Ты молодец, Джон, я горжусь тобой. Никто не мог бы делать больше. — Майор рассеянно кивнул в ответ.
Этого недостаточно, мрачно подумал Эндрю, нужно вдвое больше. Под Геттисбергом каждый из его людей расходовал за четыре часа по сто патронов. Четыре крупных сражения, и у них почти ничего не останется. Им нужно время, нужно очень много времени.
Демонстрируя тем не менее спокойную уверенность, Эндрю кивнул молодому телеграфисту.
— Мы тянем линию по мере того, как мастерские выпускают провода, — сказал Митчелл. — Пока что готовы четыре линии к главным бастионам от вашего командного поста в соборе, линии к литейному цеху, пороховой фабрике и в Форт-Линкольн. Я также сделал одну линию для воздушного шара и завтра начну тянуть провод к броду. За бродом мы поставили сигнальные башни на расстоянии двух миль друг от друга до самой степи. Это даст нам хорошую возможность предупредить о приближении врага. Пару миль телеграфного провода я оставил про запас, если понадобится тянуть линию, когда начнется осада. У нас есть двадцать обученных операторов. У некоторых Суздальцев действительно хорошие руки, один из них может передавать до двадцати слов в минуту.
— Ты хорошо поработал, сынок. Продолжай.
Пустив лошадь легким галопом, Эндрю поскакал в сторону холмов и, добравшись до нижнего гребня, оказался на строевом плацу.
— Ну, генерал Ганс, как у них дела?
Эндрю улыбнулся старому сержанту, который носил теперь звездочки генерал-майора Суздальской армии, но старые сержантские лычки не спорол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119