Я помню, как увидела его впервые. Он вошел в офис, как новоявленный Пестрый Флейтистnote 2, преследуемый толпой поклонников. Конечно, я видела его фотографии в газетах задолго до того, как заняла пост личного помощника и правой руки управляющего главным офисом. В конце концов, Ноэль был почти знаменитостью. Простым деревенским парнишкой, основавшим маленькую компанию по производству корма для домашних животных и враз превратившим ее в предприятие с многомиллионным доходом. Точнее, на это у него ушло семнадцать лет с лишним.
Именно благодаря острой проницательности Ноэля компания попала в список ведущих фирм страны.
Средства массовой информации обожали его. В одном из воскресных приложений Ноэля назвали «Золушкой наших дней».
Должна сказать, что эти фотографии не произвели на меня особого впечатления. Судя по ним, в этом человеке не было ничего примечательного. И все же он не был лишен привлекательности. В конце концов, он был довольно высок, довольно красив и слегка седоват. Но он был старый. Изрядно за сорок. А мне в ту пору было двадцать пять.
Однако фотографии не говорили главного. Выяснилось, что взгляд Ноэля обладает поразительной способностью заставлять людей чувствовать себя кинозвездами и ощущать, что по коже бегут мурашки.
Когда он вернулся из успешной деловой поездки в Америку, я проработала в офисе компании «Корм для киски» уже неделю. Все вокруг говорили только о его тамошнем триумфе. Ходили слухи, что в Вашингтоне ему предложили стать специальным советником ирландского посла. Немалое достижение для человека, который начал карьеру с того, что в четырнадцать с половиной лет стал наклеивать этикетки на банки с кормом для домашних животных. А в двадцать два женился на дочери босса.
Пока Ноэль не вплыл в офис «Корм для киски», мне и в голову не приходило, что я смогу пополнить ряды несчастных женщин, влюбленных в своего женатого начальника.
— Закрой рот, Энни, муха влетит, — прошептала одна из секретарш, увидев выражение моего лица.
— О боже, Фиона, хочешь верь, хочешь нет. — Я навзничь лежала на ее кровати. — Но когда он касается твоей руки, ее начинает покалывать.
— Да ну? — Похоже, это не произвело на Фиону никакого впечатления.
— Честное слово!
— Ты уверена? — Она продолжала сосредоточенно покрывать ногти темно-синим лаком. — Тогда постарайся, чтобы от его прикосновений у тебя не начало покалывать другие части тела. Похоже, он изрядный бабник. Я видела в газете фото, где он лучезарно улыбается своей жене.
— А что в этом плохого?
— Ничего. Если у тебя хватит ума не реагировать на его чары.
Конечно, она оказалась права. Ноэль был женат. Говорить было не о чем. Несмотря на то, что он проводил всю неделю в Дублине и ездил домой, в графство Мидлотиан, только на уик-энды. Правда, поговаривали, что таких уик-эндов в месяце было не четыре, а три.
И все же покалывание было настоящим. Мне не чудилось. И дело было не в том, что я страдала без мужской ласки. Скорее наоборот. На мужскую ласку мне было плевать. Подозреваю, что в этом был виноват мой первый сексуальный опыт на заднем сиденье «Форда Кортина», который принадлежал студенту экономического колледжа, подрабатывавшему у моего отца.
Мы поехали в кино, ушли до окончания сеанса и отправились в Буши-парк. В ту пору мне было девятнадцать лет и я оставалась единственной девственницей в классе, где училось двадцать восемь воспитанниц монастыря Лорето, представительниц чопорных католических семейств.
Однажды мы отправились смотреть французский фильм, о котором говорил весь город. Картина славилась обилием откровенных сексуальных сцен, но увиденное сильно разочаровало меня. Даже субтитры не помогали понять, что к чему. Дело происходило в каком-то французском порту. Там было множество смуглых мужчин, которые в промежутках между стрельбой друг в друга пытались заигрывать с женщинами, которые вынимали изо рта сигарету только для того, чтобы отпустить какую-нибудь реплику. Внимания стоила только одна сцена, в которой главный герой, молодой алжирец, занимался страстной любовью с юной француженкой, не то школьницей, не то проституткой. Возможно, и то и другое сразу.
Студент часто задышал, как только пошли титры. Я повернулась к нему и попыталась что-то сказать, но он заставил меня замолчать, прикоснувшись горячим языком к шее.
От изумления я застыла на месте. Нет, сопротивляться я не собиралась. Просто предпочла бы, чтобы меня предупредили заранее.
В тот вечер я лишилась девственности. Кажется, и студент тоже, хотя он изо всех сил пытался убедить меня, что в сексе не новичок. Но когда дошло до дела, он был так же неловок, как и я сама. Потом я долго ломала себе голову, как ему вообще что-то удалось. Мы действовали чрезвычайно неуклюже; каждую секунду нас освещали фары проезжавших мимо машин, а при каждом его толчке мое покрытое испариной тело соскальзывало с заднего сиденья «Кортины».
Больше он меня никуда не приглашал.
Правда, он продолжал весьма регулярно приходить к нам на Фернхилл-Кресент, но лишь потому, что работал в офисе моего отца. Скоро я оправилась от смущения, перестала реагировать на действо, которое разыгрывалось у наших ворот каждое утро ровно в семь пятьдесят, и даже открывала ему дверь, когда отец запаздывал. Но за все это время студент сказал мне только одну фразу:
— Кажется, дождь начинается.
Однажды он зашел в коридор, остановился у вешалки красного дерева и уставился на меня. Его лицо было таким бледным, а взгляд таким пристальным, что у меня забилось сердце от ожидания. И страха. Я догадывалась, что он хочет о чем-то спросить. И он действительно спросил.
— Слушай, твой отец по ошибке не захватил мой зонтик? — с певучим акцентом уроженца графства Корк промолвил он. — Я бы не стал тебя затруднять, но этот зонтик влетел мне в копеечку.
В конце концов он женился на коллеге-бухгалтерше и родил троих детей. Позже я слышала, что один из этих детей посещал школу для умственно отсталых.
Вскоре после возвращения из Нью-Йорка Ноэль вызвал меня к себе в кабинет.
— Закройте дверь, Энни. — Он перенял американскую привычку называть служащих по именам. — Я считаю вас лучшим организатором во всей фирме. — Он улыбнулся.
Я вспыхнула от смущения. То, что он заметил меня, было само по себе достаточно лестно. Комплимент же заставил меня испытать неземное блаженство.
— У меня возникло несколько новых идей. Правда, пока довольно сырых. Поступили кое-какие предложения. Вы не поможете мне привести их в порядок?
— Гм-м… да.
— Отлично. Раз так, держите. — Ноэль вручил мне папку толщиной сантиметров в пятнадцать, которая трещала по швам от обилия находившихся в ней бумаг. — Все в порядке, Энни? — Ноэль наклонился ко мне;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82