— Если не пойдешь, будешь жалеть об этом всю жизнь, — сказал Джерри. — Энни, я не желаю тебе такой участи. Ты и так многое испытала. Советую тебе пойти. Иначе ты никогда не сможешь поставить на этом деле крест.
Что с ним случилось? Неужели он не понимал, что я уже сделала это? Неужели не заметил, что я счастлива? Я любила агентство почти так же, как он сам. Утром бежала туда со всех ног и погружалась в работу, за которую меня ценили. Мне нравилось принимать решения. А в доме Бичемов я слонялась по кухне и коридору и ждала, когда мне позволят войти в комнату. Неужели Джерри всерьез думал, что я буду жалеть миссис Бичем?
Да, как же…
Я обожала свою новую жизнь. Каждый день приносил мне удовлетворение. А когда удавалось решить по-настоящему сложную проблему, удовлетворение становилось безмерным.
— Здесь вся жизнь, ребята! — с утрированным американским акцентом восклицал Барни, когда мы обсуждали дела. Это звучало немного высокопарно, но он был прав. Работая в агентстве, мы видели все стороны жизни. И лицо, и изнанку.
Огорчало только одно: остальные начали обвинять меня в том, что я стала таким же трудоголиком, как Джерри. То есть полным и окончательным. Что за чушь? Трудоголиком? Только потому, что я люблю свою работу?
И дело было не в Джерри. Да, босс был очень привлекательным, но остальных сотрудников я любила не меньше.
Когда вечером мы уходили из офиса, я не торопилась расстаться с коллегами, как было в «Корме для киски». Я присоединялась к тому, кто был свободен, и мы шли в бар напротив пропустить по стаканчику и обсудить самые трудные дела, которые в данный момент расследовало агентство. Или самые смешные, если компанию мне составлял Барни.
Иногда мы делились личными проблемами. Впрочем, это случалось довольно редко.
Именно так выяснилось, что Джерри не был на похоронах собственной матери и до сих пор не может себе этого простить.
Конечно, я узнала это не от Джерри. Барни случайно проговорился после трех пинт «Гиннесса» и рюмки ликера «Джеймисон». Его подружка Хейзл уехала на девичник, но Барни подозревал, что это только предлог.
Я выяснила, что у Джерри были веские причины не идти на похороны. Когда Джерри был маленьким, мать бесстыдно бросала его ради своих «друзей». Едва ли он дожил бы до совершеннолетия, если бы не две любящие тетушки.
Подробностей Джерри не рассказывал, поскольку это было не в его духе, но Барни был опытным сыщиком и умел читать между строк. Когда Барни начинал говорить о матери Джерри, его улыбчивое лицо становилось мрачным.
И тем не менее Джерри жалел, что не был на похоронах.
Не потому ли он уговаривал меня пойти на похороны миссис Бичем?
Однако он забыл главное. Какой бы плохой ни была его мать, но она не отказалась от своего ребенка. Не выбросила его, как грязную тряпку, едва перерезали пуповину.
Я приняла решение. На похороны я не пойду, но посещу отпевание. Это позволит мне отдать усопшей последний долг и в то же время не присутствовать на кладбище. В последнее время я старалась обходить кладбища стороной.
В торжественно убранной церкви священник прочитал заупокойную молитву. Потом окропил гроб и два первых ряда святой водой.
А затем прозвучало:
— «Радуйся, Благодатная! Господь с тобою; благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего… Иисус».
Меня душил комок в горле, но я пробормотала ответ вместе со всеми остальными:
— «Святая Мария, Матерь Божья, молись за наши грехи ныне и в час нашей смерти. Аминь».
Затем я присоединилась к длинной очереди тех, кто желал выразить соболезнования ближайшим родственникам, сидевшим в первом ряду и напоминавшим гипсовые статуи. Джерри ждал меня на крыльце.
Сначала я увидела Пенелопу. Точнее, не увидела, а догадалась, что это она. По черной шляпе размером с колесо от телеги. Я выразила шляпе соболезнования и прошла дальше.
Следующей была Франческа. Она стояла с непокрытой головой, и ее длинные пепельные волосы того же оттенка, что и у миссис Бичем, отражали пламя церковных свеч. Она подняла на меня полные боли глаза.
Я пожала ей руку. Рука Франчески дрожала.
— Я искренне оплакиваю вашу мать, — прошептала я.
Едва эти слова сорвались с моих губ, как я с удивлением поняла, что говорю правду.
— Спасибо. — Она отвела взгляд.
Очередь сделала шаг вперед, и я оказалась лицом к лицу с Джейми.
Его ввалившиеся глаза были обведены темными кругами, одежда измята. Казалось, он только что сошел на берег после долгого плавания в трюме.
— Энни… — Он вцепился в мою руку, как утопающий.
Я тут же забыла все приготовленные заранее слова и проглотила язык.
Мы смотрели друг на друга, пока за моей спиной не начали нетерпеливо покашливать.
— Энни, вы приедете к нам? — вдруг спросил Джейми.
Я не поверила своим ушам. Но потом сообразила, что он имеет в виду поминки. Сегодня особняк на Хейни-роуд посетит множество людей. Такова традиция. Я с облегчением кивнула; естественно, Джейми принял это за знак согласия.
— Тогда еще увидимся. Нам нужно поговорить.
— Нет, я…
Но его руку уже пожимал кто-то другой, оттеснив меня в сторону.
Я вышла из церкви. Джерри пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать от меня.
— Мне нужно выпить.
Не нужно было приходить сюда. Во всем был виноват Джерри. Именно он настоял на том, чтобы я отдала ей последний долг. Джерри Даннинг, доморощенный психолог и новоявленный эксперт по отношениям между людьми… А чем это кончилось? В результате Джейми решил, что я приеду на Хейни-роуд…
— Как насчет «Бодливой козы»? — спросил Джерри.
Я захлопала глазами.
— Пивной неподалеку. Обычно там тихо.
— Мне все равно.
Но с «Бодливой козой» он ошибся — тихо там не было. Местная футбольная команда выиграла матч, и пивная была набита бурно ликовавшими болельщиками. Я протискивалась в угол; тем временем Джерри пытался пробиться к стойке.
Шум стоял оглушительный, так что перекинуться словом было невозможно. Мы просто кивали головами поверх стаканов, а вокруг покачивалось разноцветное людское море и прижимало нас друг к другу.
Джерри пытался защищать меня, но против двух сотен футбольных болельщиков он был бессилен. Было так жарко и тесно, что он помог мне снять жакет. Когда его руки коснулись моей груди, я вздрогнула, но попыталась не показать виду. Я видела, что ему тоже стало неловко. Однако футбольные болельщики были тут ни при чем.
Мы пытались не смотреть друг на друга, но это было невозможно, поскольку наши лица почти соприкасались. Толпа продолжала покачиваться и напирать.
Я пристыдила себя. Как можно питать грешные мысли, если ты только что вышел из церкви с поминальной службы? Но тут нас снова прижали друг к другу, и стало ясно, что о церкви Джерри думает меньше всего на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82