Со Смоллбоуном все было проще. Бэтти упоминал, что подрывник имел привычку пристраиваться где-нибудь в боковых штольнях всякий раз, когда появлялась возможность увильнуть от работы. Поскольку из-за присутствия газа смотритель работ запретил в то утро проведение взрывов, у Смоллбоуна появилась столь необходимая ему уважительная причина покинуть забой, позволившая ему уцелеть и встретиться со спешившим на рабочее место Биллом. «Что заставило Смоллбоуна присоединиться к Биллу?» — спросил себя Блэар. Во-вторых, Смоллбоун последовал бы за Джейксоном хоть на луну; кроме того, они все-таки шахтеры, и не трусы. Возможно также, что они хотели оказаться первыми на месте происшествия еще и по другим причинам.
Но зачем им все это понадобилось? Начать хотя бы с того, почему вообще Билл согласился на маскарад с переодеванием Мэйпоула? Денег у викария не было. Билл, со своей стороны, не отличался набожностью. Тогда, очевидно, остаются только личные причины. Но какие именно? Загадка, особенно если учесть, что Билла не интересовал никто, кроме Розы.
Большую часть территории имения занимали давние уже насаждения бука, покрытого сажей и изумрудным лишайником. Рано поутру Блэар, следуя указаниям компаса, прошел с полмили в сторону конюшен, свернул на проселочную дорогу, что вела к кромке обрыва каменоломни, спрятался под прикрытием зарослей боярышника и принялся наблюдать за коттеджем Шарлотты Хэнни.
Лучи солнца упали на красную черепицу крыши и неспешно заскользили вниз, на белую верхнюю часть фасада дома. Из трубы заструился дымок. С поверхности пруда на дне каменоломни поднялись на радужных крыльях стрекозы, по проселочной дороге медленно поползли за сеном пустые возы. Обгоняя их, прокатил в сторону города Леверетт. Навстречу ему проехал фургон развозчика льда. К девяти утра лучи солнца спустились уже до первого этажа дома и переметнулись на садовые клумбы. На запряженной пони таратайке приехал мальчик; он открыл расположенную рядом с коттеджем конюшню и вывел на разминку длинноногого гнедого жеребца. Пожилой садовник — Блэар видел его возле «Дома для женщин» — подвез полную тележку компоста к теплице, расположенной в боковой части сада.
После обеда вернулся мальчик и завел жеребца в стойло. Над каменоломней нависала ольха; прилетел зимородок, уселся на ветке и нагнулся, всматриваясь сверху в воду. К трем часам дня на сад легла тень, закрывшая фасад дома. Возы, полные сена, проползли по дороге назад, еще медленнее, чем утром. Их напоминающие большие блюдца колеса загребали, отчего возы переваливались со стороны на сторону. Снова показался Леверетт и проехал мимо, бросив взгляд на темные окна коттеджа. С наступлением темноты появилась мошка, а вслед за ней к пруду в карьере налетели летучие мыши.
Шарлотта так и не появилась. Один или два раза Блэар видел в окнах дома огонек свечи, но тот мелькнул и пропал так быстро, что Блэар даже не был уверен, не померещилось ли ему все это. Однако дым над трубой свидетельствовал, что в доме кто-то есть. Блэар продолжал наблюдение до поздней ночи и только тогда вернулся в свое убогое жилище.
На следующий день он повторил наблюдение. Повторилось и почти все то, что он видел накануне. По дороге проехал паровой трактор, таща за собой поднятый плуг. Мальчик вывел на длинном поводе жеребца, привязал его, а сам занялся чисткой конюшни. Вернулся зимородок и снова, как накануне, уставился на поверхность воды. Новым оказалось то, что подъехал на своем возке булочник и оставил на ступеньках парадного входа дома корзинку.
В полдень корзинка все еще оставалась на крыльце. Заметно подросшие нарциссы в саду кивали посветлевшими головками. Белые бутоны на кустах боярышника с каждым часом раскрывались все сильнее. Лошадь стояла неподвижно, как статуя.
Вдруг лошадь повернула голову. Дверь дома открылась, и на крыльцо выпорхнула женщина, чтобы забрать оставленную булочником корзинку. Она, однако, не могла не поддаться искушению постоять минуту-другую на свежем воздухе, тряхнуть под солнцем рыжими волосами; но Блэару и этих мгновений хватило, чтобы узнать девушку, которую он видел в этом доме неделей раньше. На ней снова было шелковое платье, и ей снова не терпелось доставить себе маленькое удовольствие. Из трубы над кухней вился дымок. «Греет воду для чая со свежими булочками и джемом», — подумал Блэар.
Появился мальчик, чтобы поставить жеребца на место. Фасад дома накрыла тень. По дороге проехали назад повозки фермеров. Солнце село, и облака стали постепенно обесцвечиваться. Вслед за мошкой появились летучие мыши, потом в небе зажглись звезды.
В гостиной вспыхнул свет, другой огонек появился в комнате наверху — судя по желтому оттенку, горели газовые канделябры, а не свеча, которую прикрывает, стараясь затенить ее, скрывающийся человек. После того как внизу, в холле, зажегся третий огонек, распахнулась входная дверь и на крыльцо с лампой в руке вышла Шарлотта Хэнни. Это была, несомненно, Шарлотта, в обычном для нее одеянии, начиная с полутраурного платья и до черных кружев, плотно закрывающих лоб. Это была Шарлотта и по ее резкой походке, и по той манере, с какой она бросила быстрый взгляд на сад и дорогу. Она вошла в конюшню, и Блэар услышал гортанное лошадиное ржание, тот характерный звук, каким животное выражает, что узнало хозяина, и одновременно требует от него ласки.
Пока Шарлотта оставалась в конюшне, Блэар переместился от карьера немного ниже по дороге, к ограждавшей ее каменной стене, чтобы иметь лучший обзор. Выйдя из конюшни, Шарлотта прошла через весь сад, подошла к кромке карьера и остановилась, уставившись в воду. Так она стояла столь долго, что Блэар даже забеспокоился о своем партнере по занятиям астрономией: куда безопаснее созерцать звезды, чем омут.
Мягкий свет, что отбрасывала вверх лампа в руке Шарлотты, слабо высвечивал черты ее лица, рождая невозможные предположения.
Глава двадцать шестая
Хотя она и располагалась прямо напротив уиганского городского рынка, «Фотографическая студия Хотема» своей яркой окраской и причудливыми деревянными украшениями напоминала скорее ярмарочной балаган. Вывески гласили: «Хотем. Портреты — от научных до чувственных» и сообщали: «Специализируется на фотографировании оборудования, зданий, групп, детей и животных». Окно второго этажа было плотно занавешено, по-видимому, именно там располагалась необходимая этому ремеслу темная комната. На наружной стене первого этажа под стеклом висели фотографии, подобранные, как свидетельствовали надписи, по группам: «Природа», «Смешные сценки», «Исторические». Здесь же красовались портреты дворян и аристократов, вставленные в картонные рамки и снабженные подписью «По личному разрешению».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123