и наконец, его очертания приобрели современную четкую линию как в рисунке береговой границы, так и в отображении всего того, что находится в глубине этого манящего континента.
— Похоже, Африка — предмет вашего особого интереса, — заметил Эрншоу.
— Не совсем. Вот самое интересное и ценное, что есть в этой библиотеке. — С этими словами Хэнни раскрыл бархатный футляр и с величайшими предосторожностями, как бы извлекая последний оставшийся там воздух, достал книгу в почти истлевшем, разваливающемся, выцветшем до розовато-лимонного и местами почти превратившемся в труху кожаном переплете. Епископ приподнял книгу ровно настолько, чтобы Блэар и Эрншоу смогли прочитать написанное от руки на титульном листе: «Roman de la Rose».
— Во времена средневековья каждая приличная женщина имела у себя экземпляр «Романа о Розе», — произнес Хэнни. — Этот был переписан, вы будете поражены, в 1323 году для леди Хэнни, Селины.
— О чем же эта книга? — спросил Феллоуз.
— О рыцарстве, духовном начале, плотских утехах, таинствах.
— Интересно.
— Хотите, возьмите домой, почитаете вместе с женой? — Хэнни протянул ему книгу.
— Нет, нет, что вы! — Феллоуз в ужасе попятился назад.
— Ну, как хотите. — Хэнни убрал фолиант на место.
— Моя жена не знает французского, — пояснил Феллоуз Блэару.
Двери в библиотеку резко распахнулись, и от произведенного ими движения воздуха книга, казалось, издала слабый розовый запах. В комнату ворвалась Шарлотта, все еще не снявшая шляпки, таща за собой, словно разъяренный демон, тетку и двоюродную сестру.
— Хочу знать, — громко заявила Шарлотта, — что еще вы замышляете за моей спиной. Ваш Блэар имеет, пожалуй, самую отвратительную репутацию в целом мире, и такого человека вы нанимаете для того, чтобы под видом расследования опорочить безупречно чистое имя. Да я скорее соглашусь сесть в выгребную яму, чем стану отвечать на вопросы этого Блэара.
— Но отвечать тебе на них все-таки придется, — сказал Хэнни.
— Не раньше чем ты будешь гнить в аду, папа. А поскольку ты священник и к тому же епископ, то такое весьма маловероятно, верно?
Она обвела всех находящихся в библиотеке презрительным взглядом маленьких глаз и удалилась так же решительно, как вошла. «Если бы она была Жанной д'Арк, — подумал Блэар, — я бы первым сунул зажженный факел под ее костер. И с удовольствием».
Глава пятая
Блэар проснулся от грохота клогов по булыжной мостовой. В свете уличных фонарей он увидел множество мужчин и женщин, направляющихся к расположенным в западной части города шахтам, и поток девушек в платьях и шалях, устремлявшийся в противоположном направлении.
К тому времени, когда появился Леверетт, Блэар успел выпить кофе и обрядиться в купленные за день до этого подержанные вещи. Они уселись в скромную, запряженную одной лошадью двуколку управляющего и тронулись по дороге, ведущей на юг, в направлении шахты Хэнни. По обе стороны от дороги прямо по полям двигались в ту же сторону шахтеры; они угадывались в темноте по огонькам трубок и по дыханию, легким туманом повисавшему в воздухе. Поля источали запах навоза, воздух — золы и пепла. Из видневшейся впереди высокой трубы поднимался серебристый столб дыма, его верхушку уже тронули первые лучи рассвета.
— То, что Шарлотта появилась вчера вечером, редкое событие, — проговорил Леверетт. — Она отсутствует неделями, потом вдруг врывается, как вчера. Сожалею, что она была столь груба.
— Самое противное и злобное создание, какое мне приходилось видеть. Вы ее хорошо знаете?
— Я с ней вместе вырос. Не в прямом смысле с ней, но в их имении, рядом. Мой отец тоже был управляющим этим имением, до меня. Потом, когда сюда приехал Джон и когда они сблизились с Шарлоттой, я стал его лучшим другом. Просто она принимает все слишком близко к сердцу.
— А братья или сестры у нее есть?
— Умерли. Старший брат погиб в результате несчастного случая на охоте. Это была трагедия.
— Значит, во всем доме живут только она, епископ и полторы сотни слуг?
— Нет. В самом «Хэнни-холл» вместе с епископом живут Роуленды, а Шарлотта обитает в отдельном коттедже. Очень симпатичный дом, кстати. И очень старый. Она живет своей жизнью.
— Не сомневаюсь.
— Раньше она была другой.
— Она и сейчас не такая, как все.
Леверетт улыбнулся, застенчиво и робко, и сменил тему:
— Удивляюсь, что вам не жалко тратить время на то, чтобы спуститься в шахту. Вам ведь не терпелось начать поиски Джона.
— Мне и сейчас не терпится.
Между территорией шахты Хэнни и окружающими ее полями не было ни забора и ворот, ни какой-либо другой четкой границы. Со всех сторон к шахте стекались шахтеры, сливаясь в одну массу. Блэар очутился на освещенном газовыми лампами шахтном дворе, окруженном депо, сараями и навесами, в которых, казалось, накапливались и хранились звуки и свет, чтобы в какой-то момент излиться, тяжелое дыхание и цокот копыт лошадей, тянущих вагонетки по мощеному шахтному двору, янтарное свечение раскаленного металла и ритмичный грохот работающих кузниц, свистящий скрежет по камню затачиваемого инструмента и летящие из-под него искры. Сейчас и был как раз один из таких моментов. Из депо, пыхтя, выползали маневровые паровозы. Грохотали при ударах вагоны, соединенные друг с другом цепями, а не жесткой сцепкой. Над шахтным двором висел едва слышный, но непрерывный звук, чем-то похожий на тот, что извлекает смычок из виолончели: это гудели, вибрируя, тросы, тянущиеся от огромных барабанов, что вращались в установленном над шахтным стволом копре.
Из шахтной клети выкатывались металлические вагонетки, доверху заполненные углем; они вначале попадали на весы, а затем, влекомые цепью-транспортером, уплывали по рельсам вверх, под навесы, где уголь высыпали и сортировали по качеству и размерам. Блэар соскочил с пролетки и принялся внимательно следить за проползавшими мимо вагонетками. Если верить весам, то в каждой из них, заполненной доверху, было не меньше двухсот фунтов угля. Сортировочная находилась под навесом, но не имела стен: крыша предназначалась для того, чтобы защитить уголь от дождя, а не рабочих от плохой погоды. Работали на сортировке исключительно одни шахтерки. Те, что стояли на самом верхнем уровне, на приемной площадке, отцепляли вагонетки от несущей их цепи, подкатывали к опрокидывателю, закрепляли в нем и медленно отпускали рычаг тормоза; устройство срабатывало, и черный поток угля устремлялся из перевернутой вагонетки вниз, на ленту транспортера, где другие женщины, работавшие при свете ламп, очищали уголь от камней и пустой породы.
На шахтерках были фланелевые кофты, брюки из грубошерстной ткани и какое-то подобие юбок; все это было черно от впитавшегося угля. Волосы шахтерки прятали от угольной пыли под шалями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
— Похоже, Африка — предмет вашего особого интереса, — заметил Эрншоу.
— Не совсем. Вот самое интересное и ценное, что есть в этой библиотеке. — С этими словами Хэнни раскрыл бархатный футляр и с величайшими предосторожностями, как бы извлекая последний оставшийся там воздух, достал книгу в почти истлевшем, разваливающемся, выцветшем до розовато-лимонного и местами почти превратившемся в труху кожаном переплете. Епископ приподнял книгу ровно настолько, чтобы Блэар и Эрншоу смогли прочитать написанное от руки на титульном листе: «Roman de la Rose».
— Во времена средневековья каждая приличная женщина имела у себя экземпляр «Романа о Розе», — произнес Хэнни. — Этот был переписан, вы будете поражены, в 1323 году для леди Хэнни, Селины.
— О чем же эта книга? — спросил Феллоуз.
— О рыцарстве, духовном начале, плотских утехах, таинствах.
— Интересно.
— Хотите, возьмите домой, почитаете вместе с женой? — Хэнни протянул ему книгу.
— Нет, нет, что вы! — Феллоуз в ужасе попятился назад.
— Ну, как хотите. — Хэнни убрал фолиант на место.
— Моя жена не знает французского, — пояснил Феллоуз Блэару.
Двери в библиотеку резко распахнулись, и от произведенного ими движения воздуха книга, казалось, издала слабый розовый запах. В комнату ворвалась Шарлотта, все еще не снявшая шляпки, таща за собой, словно разъяренный демон, тетку и двоюродную сестру.
— Хочу знать, — громко заявила Шарлотта, — что еще вы замышляете за моей спиной. Ваш Блэар имеет, пожалуй, самую отвратительную репутацию в целом мире, и такого человека вы нанимаете для того, чтобы под видом расследования опорочить безупречно чистое имя. Да я скорее соглашусь сесть в выгребную яму, чем стану отвечать на вопросы этого Блэара.
— Но отвечать тебе на них все-таки придется, — сказал Хэнни.
— Не раньше чем ты будешь гнить в аду, папа. А поскольку ты священник и к тому же епископ, то такое весьма маловероятно, верно?
Она обвела всех находящихся в библиотеке презрительным взглядом маленьких глаз и удалилась так же решительно, как вошла. «Если бы она была Жанной д'Арк, — подумал Блэар, — я бы первым сунул зажженный факел под ее костер. И с удовольствием».
Глава пятая
Блэар проснулся от грохота клогов по булыжной мостовой. В свете уличных фонарей он увидел множество мужчин и женщин, направляющихся к расположенным в западной части города шахтам, и поток девушек в платьях и шалях, устремлявшийся в противоположном направлении.
К тому времени, когда появился Леверетт, Блэар успел выпить кофе и обрядиться в купленные за день до этого подержанные вещи. Они уселись в скромную, запряженную одной лошадью двуколку управляющего и тронулись по дороге, ведущей на юг, в направлении шахты Хэнни. По обе стороны от дороги прямо по полям двигались в ту же сторону шахтеры; они угадывались в темноте по огонькам трубок и по дыханию, легким туманом повисавшему в воздухе. Поля источали запах навоза, воздух — золы и пепла. Из видневшейся впереди высокой трубы поднимался серебристый столб дыма, его верхушку уже тронули первые лучи рассвета.
— То, что Шарлотта появилась вчера вечером, редкое событие, — проговорил Леверетт. — Она отсутствует неделями, потом вдруг врывается, как вчера. Сожалею, что она была столь груба.
— Самое противное и злобное создание, какое мне приходилось видеть. Вы ее хорошо знаете?
— Я с ней вместе вырос. Не в прямом смысле с ней, но в их имении, рядом. Мой отец тоже был управляющим этим имением, до меня. Потом, когда сюда приехал Джон и когда они сблизились с Шарлоттой, я стал его лучшим другом. Просто она принимает все слишком близко к сердцу.
— А братья или сестры у нее есть?
— Умерли. Старший брат погиб в результате несчастного случая на охоте. Это была трагедия.
— Значит, во всем доме живут только она, епископ и полторы сотни слуг?
— Нет. В самом «Хэнни-холл» вместе с епископом живут Роуленды, а Шарлотта обитает в отдельном коттедже. Очень симпатичный дом, кстати. И очень старый. Она живет своей жизнью.
— Не сомневаюсь.
— Раньше она была другой.
— Она и сейчас не такая, как все.
Леверетт улыбнулся, застенчиво и робко, и сменил тему:
— Удивляюсь, что вам не жалко тратить время на то, чтобы спуститься в шахту. Вам ведь не терпелось начать поиски Джона.
— Мне и сейчас не терпится.
Между территорией шахты Хэнни и окружающими ее полями не было ни забора и ворот, ни какой-либо другой четкой границы. Со всех сторон к шахте стекались шахтеры, сливаясь в одну массу. Блэар очутился на освещенном газовыми лампами шахтном дворе, окруженном депо, сараями и навесами, в которых, казалось, накапливались и хранились звуки и свет, чтобы в какой-то момент излиться, тяжелое дыхание и цокот копыт лошадей, тянущих вагонетки по мощеному шахтному двору, янтарное свечение раскаленного металла и ритмичный грохот работающих кузниц, свистящий скрежет по камню затачиваемого инструмента и летящие из-под него искры. Сейчас и был как раз один из таких моментов. Из депо, пыхтя, выползали маневровые паровозы. Грохотали при ударах вагоны, соединенные друг с другом цепями, а не жесткой сцепкой. Над шахтным двором висел едва слышный, но непрерывный звук, чем-то похожий на тот, что извлекает смычок из виолончели: это гудели, вибрируя, тросы, тянущиеся от огромных барабанов, что вращались в установленном над шахтным стволом копре.
Из шахтной клети выкатывались металлические вагонетки, доверху заполненные углем; они вначале попадали на весы, а затем, влекомые цепью-транспортером, уплывали по рельсам вверх, под навесы, где уголь высыпали и сортировали по качеству и размерам. Блэар соскочил с пролетки и принялся внимательно следить за проползавшими мимо вагонетками. Если верить весам, то в каждой из них, заполненной доверху, было не меньше двухсот фунтов угля. Сортировочная находилась под навесом, но не имела стен: крыша предназначалась для того, чтобы защитить уголь от дождя, а не рабочих от плохой погоды. Работали на сортировке исключительно одни шахтерки. Те, что стояли на самом верхнем уровне, на приемной площадке, отцепляли вагонетки от несущей их цепи, подкатывали к опрокидывателю, закрепляли в нем и медленно отпускали рычаг тормоза; устройство срабатывало, и черный поток угля устремлялся из перевернутой вагонетки вниз, на ленту транспортера, где другие женщины, работавшие при свете ламп, очищали уголь от камней и пустой породы.
На шахтерках были фланелевые кофты, брюки из грубошерстной ткани и какое-то подобие юбок; все это было черно от впитавшегося угля. Волосы шахтерки прятали от угольной пыли под шалями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123