Опять же она пыталась защитить вас! Мадемуазель Габриэль пойдет на все, лишь бы с вами ничего не случилось, рискнет всем, даже собственной жизнью.
– И я бы пожертвовал жизнью ради нее, но…
– Верно, а вот пожертвовали бы вы ради нее своей честью? – Пытливые зеленые глаза Волка неприятно буравили его душу. – А она бы пожертвовала. Или вы считаете, что у нее вообще нет чести?
– Прекрати, ничего такого я вовсе не считаю.
– Я рад, потому что иначе я действительно вынужден был бы ударить вас. – Волк немного поостыл и продолжал уже более спокойно: – Я знаю, вы спасете мадемуазель Габриэль, потому что вы – герой и именно так поступают герои. Но потом-то что? Вы умчитесь на своем коне прочь из ее жизни, потому что она разочаровала вас, потому что она помешала вам спасти вашего короля. Вы продолжите искать способ исполнить свой долг. Вот только по мне, так все эти короли, эти благородные порывы, даже королевства – все, в конечном счете, превращается в ничто. Только любовь выдерживает испытание временем, а вам выпал шанс быть любимым. Мало кому из людей достается познать такое. Вот меня, например, никогда… – Он прервался, и тень пробежала по его лицу. Голос его чуть дрогнул, когда он продолжил: – Если вы позволите этой любви ускользнуть у вас из рук, тогда мне ясно, как божий день, что я впустую тратил свое время все эти три года. Поскольку я следовал повсюду не за великим Бичом, а за великим кретином.
Волк развернулся на пятках и пошел прочь. Реми ожидал, что юноша вскочит на лошадь и просто уедет. Но Мартин уселся на берегу пруда и стал печально смотреть на воду. Воцарившаяся тишина была настолько тягостной, что Реми показалось, будто вокруг умерли все звуки. Далее трава не шелестела под дуновением ветерка, и лошади не шевелились. Он чувствовал, как запылало его лицо, на сей раз не от гнева, а от стыда.
Стыда настолько необоримого, что он угрожал раздавить его. Словно Волк поставил зеркало перед ним, и Реми не понравился мужчина, отражение которого он увидел. Мужчину, который так нянчился со своими представлениями о чести и долге, что стал слепым и глухим ко всему остальному и превратился в ходячую бескомпромиссную добродетель.
Он был оскорблен, когда Габриэль обвинила его, считая, что он больше обозлен тем, что она сорвала его план освобождения Наварры, чем обеспокоен ее обманом. Реми ужаснулся, поняв, насколько она была права.
Реми мучительно переживал, вспоминая те немногие драгоценные минуты, которые Аристид дал ему побыть наедине с Габриэль. Ну, зачем он впустую истратил их на гнев и обвинения, вместо того чтобы обнять и утешить ее?! Габриэль вела себя вызывающе дерзко, и это только подогревало его ярость, но он-то должен был разглядеть в ее поведении игру. Он должен был хоть в этом достаточно узнать Габриэль. Как: часто он наблюдал в ней эту упрямую браваду, за которой прятались боль и страх!
Но его слишком захватили собственные обиды, чтобы понять, как она нуждалась в его прощении. Как нужны ей были простые слова, что все уладится. Вдруг те минуты оказались последними мгновениями, проведенными вместе?
Нет, он не позволит себе подобные мысли, ни на секунду не позволит себе так думать. Он спасет ее или умрет, пытаясь ее спасти. Может быть, он сумеет все начать сначала. Оставался еще один человек, с которым следовало наладить отношения. Мартин сидел на берегу пруда, хмурясь и кидая в воду камни, пытаясь заставить их прыгать по поверхности воды. У него получались лишь тяжелые всплески, которые только пугали лошадей.
Юноша напрягся при приближении капитана. Он украдкой бросил взгляд на Реми, и тот заметил, что парень сам немного озадачен и смущен своей недавней вспышкой.
– Я осознаю, что посмел слишком нагло говорить с вами, капитан, – выпрямившись и расправив плечи, хрипловатым голосом заговорил Волк. – Мало того, я действительно лгал вам, да еще хитрил и изворачивался в этом деле с амулетом. Выходит, если пожелаете уволить меня со службы у вас или… или даже захотите вызвать меня на дуэль, потребуете компенсации, я… готов, я очень даже понимаю.
– По правде сказать, я не хочу ни того, ни другого. – Реми протянул Волку руку. – Все, чего я хочу, это попросить у тебя прощение за… гм-м, как это ты сказал, за то, что вел себя как… великий кретин.
Волк смущенно почесал нос, потом в сердечном порыве крепко сжал руку Реми.
– Спасибо, капитан, но думаю, вам надо просить прощения не только у меня.
– Это я знаю. Боюсь, что я всегда вел себя как кретин, когда дело касалось Габриэль. Черт возьми, она каждый раз доводит меня до белого каления. Никогда не встречал такой необыкновенной женщины. В этом и состоит часть моей проблемы. Меня постоянно преследует страх потерять ее, не суметь удержать ее навсегда. Возможно, именно поэтому мне было легче позволить разорвать нашу помолвку, чем удерживать ее.
– Да уж. Но вы никогда не искали легких решений, капитан. Я уверен, вы найдете способ вернуть вашу невесту в свои объятия.
– Сначала мне надо вызволить ее из чужих объятий этих охотников на ведьм, – уточнил Реми, мрачно вздохнув. – И я должен послать весточку Наварре, предупредить его о случившемся. Жаль, но у него нет никакой реальной власти. А то я воспользовался бы его влиянием, чтобы освободить Габриэль.
Мартин нетерпеливо дернулся при упоминании о Наварре, но во взгляде юноши все-таки прослеживались некоторые признаки сочувствия.
– Капитан, я знаю, какие горькие мысли вызывает у вас пленение вашего короля, знаю, как вы разочарованы, что вам не удалось сдержать клятву и обеспечить его свободу. Но из того, что я наблюдал, этот ваш Генрих Наварра обязательно убежит, когда по-настоящему захочет убежать, с вашей помощью или без нее. Он только притворяется ленивым и легкомысленным, праздным и несерьезным, но на самом деле ваш король знает, как ему выживать, по-настоящему умный и хитрый малый.
– Да, этот малый во многом похож на тебя, мой верный Волк.
Волк пожал плечами и постарался не раздуться от гордости, но у него это не получилось.
– Кстати, о твоем уме и смекалке… Я не поблагодарил тебя. – Реми по-дружески похлопал его по плечу. – Ты снова спас мне жизнь. Кстати, я так точно и не знаю, почему ты сделал это тогда, в тот первый раз.
– Все из-за сапог. – На лице Волка наконец-то появилась знакомая улыбка во весь рот.
– Да ты ведь просто стянул бы их с меня, и все. Надо было только дать мне умереть.
– Вы толком ничего не помните, так что ли, сударь? – Волк с любопытством разглядывал Реми. – Я прятался в проулке, пока вы храбро бились со своими врагами, пока они вконец вас не одолели. Я решил, что вы умерли, дождался, пока солдаты уйдут, и выполз из тени, словно уличная крыса, собираясь ограбить вас. Но когда я стал снимать сапоги, ваши глаза открылись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– И я бы пожертвовал жизнью ради нее, но…
– Верно, а вот пожертвовали бы вы ради нее своей честью? – Пытливые зеленые глаза Волка неприятно буравили его душу. – А она бы пожертвовала. Или вы считаете, что у нее вообще нет чести?
– Прекрати, ничего такого я вовсе не считаю.
– Я рад, потому что иначе я действительно вынужден был бы ударить вас. – Волк немного поостыл и продолжал уже более спокойно: – Я знаю, вы спасете мадемуазель Габриэль, потому что вы – герой и именно так поступают герои. Но потом-то что? Вы умчитесь на своем коне прочь из ее жизни, потому что она разочаровала вас, потому что она помешала вам спасти вашего короля. Вы продолжите искать способ исполнить свой долг. Вот только по мне, так все эти короли, эти благородные порывы, даже королевства – все, в конечном счете, превращается в ничто. Только любовь выдерживает испытание временем, а вам выпал шанс быть любимым. Мало кому из людей достается познать такое. Вот меня, например, никогда… – Он прервался, и тень пробежала по его лицу. Голос его чуть дрогнул, когда он продолжил: – Если вы позволите этой любви ускользнуть у вас из рук, тогда мне ясно, как божий день, что я впустую тратил свое время все эти три года. Поскольку я следовал повсюду не за великим Бичом, а за великим кретином.
Волк развернулся на пятках и пошел прочь. Реми ожидал, что юноша вскочит на лошадь и просто уедет. Но Мартин уселся на берегу пруда и стал печально смотреть на воду. Воцарившаяся тишина была настолько тягостной, что Реми показалось, будто вокруг умерли все звуки. Далее трава не шелестела под дуновением ветерка, и лошади не шевелились. Он чувствовал, как запылало его лицо, на сей раз не от гнева, а от стыда.
Стыда настолько необоримого, что он угрожал раздавить его. Словно Волк поставил зеркало перед ним, и Реми не понравился мужчина, отражение которого он увидел. Мужчину, который так нянчился со своими представлениями о чести и долге, что стал слепым и глухим ко всему остальному и превратился в ходячую бескомпромиссную добродетель.
Он был оскорблен, когда Габриэль обвинила его, считая, что он больше обозлен тем, что она сорвала его план освобождения Наварры, чем обеспокоен ее обманом. Реми ужаснулся, поняв, насколько она была права.
Реми мучительно переживал, вспоминая те немногие драгоценные минуты, которые Аристид дал ему побыть наедине с Габриэль. Ну, зачем он впустую истратил их на гнев и обвинения, вместо того чтобы обнять и утешить ее?! Габриэль вела себя вызывающе дерзко, и это только подогревало его ярость, но он-то должен был разглядеть в ее поведении игру. Он должен был хоть в этом достаточно узнать Габриэль. Как: часто он наблюдал в ней эту упрямую браваду, за которой прятались боль и страх!
Но его слишком захватили собственные обиды, чтобы понять, как она нуждалась в его прощении. Как нужны ей были простые слова, что все уладится. Вдруг те минуты оказались последними мгновениями, проведенными вместе?
Нет, он не позволит себе подобные мысли, ни на секунду не позволит себе так думать. Он спасет ее или умрет, пытаясь ее спасти. Может быть, он сумеет все начать сначала. Оставался еще один человек, с которым следовало наладить отношения. Мартин сидел на берегу пруда, хмурясь и кидая в воду камни, пытаясь заставить их прыгать по поверхности воды. У него получались лишь тяжелые всплески, которые только пугали лошадей.
Юноша напрягся при приближении капитана. Он украдкой бросил взгляд на Реми, и тот заметил, что парень сам немного озадачен и смущен своей недавней вспышкой.
– Я осознаю, что посмел слишком нагло говорить с вами, капитан, – выпрямившись и расправив плечи, хрипловатым голосом заговорил Волк. – Мало того, я действительно лгал вам, да еще хитрил и изворачивался в этом деле с амулетом. Выходит, если пожелаете уволить меня со службы у вас или… или даже захотите вызвать меня на дуэль, потребуете компенсации, я… готов, я очень даже понимаю.
– По правде сказать, я не хочу ни того, ни другого. – Реми протянул Волку руку. – Все, чего я хочу, это попросить у тебя прощение за… гм-м, как это ты сказал, за то, что вел себя как… великий кретин.
Волк смущенно почесал нос, потом в сердечном порыве крепко сжал руку Реми.
– Спасибо, капитан, но думаю, вам надо просить прощения не только у меня.
– Это я знаю. Боюсь, что я всегда вел себя как кретин, когда дело касалось Габриэль. Черт возьми, она каждый раз доводит меня до белого каления. Никогда не встречал такой необыкновенной женщины. В этом и состоит часть моей проблемы. Меня постоянно преследует страх потерять ее, не суметь удержать ее навсегда. Возможно, именно поэтому мне было легче позволить разорвать нашу помолвку, чем удерживать ее.
– Да уж. Но вы никогда не искали легких решений, капитан. Я уверен, вы найдете способ вернуть вашу невесту в свои объятия.
– Сначала мне надо вызволить ее из чужих объятий этих охотников на ведьм, – уточнил Реми, мрачно вздохнув. – И я должен послать весточку Наварре, предупредить его о случившемся. Жаль, но у него нет никакой реальной власти. А то я воспользовался бы его влиянием, чтобы освободить Габриэль.
Мартин нетерпеливо дернулся при упоминании о Наварре, но во взгляде юноши все-таки прослеживались некоторые признаки сочувствия.
– Капитан, я знаю, какие горькие мысли вызывает у вас пленение вашего короля, знаю, как вы разочарованы, что вам не удалось сдержать клятву и обеспечить его свободу. Но из того, что я наблюдал, этот ваш Генрих Наварра обязательно убежит, когда по-настоящему захочет убежать, с вашей помощью или без нее. Он только притворяется ленивым и легкомысленным, праздным и несерьезным, но на самом деле ваш король знает, как ему выживать, по-настоящему умный и хитрый малый.
– Да, этот малый во многом похож на тебя, мой верный Волк.
Волк пожал плечами и постарался не раздуться от гордости, но у него это не получилось.
– Кстати, о твоем уме и смекалке… Я не поблагодарил тебя. – Реми по-дружески похлопал его по плечу. – Ты снова спас мне жизнь. Кстати, я так точно и не знаю, почему ты сделал это тогда, в тот первый раз.
– Все из-за сапог. – На лице Волка наконец-то появилась знакомая улыбка во весь рот.
– Да ты ведь просто стянул бы их с меня, и все. Надо было только дать мне умереть.
– Вы толком ничего не помните, так что ли, сударь? – Волк с любопытством разглядывал Реми. – Я прятался в проулке, пока вы храбро бились со своими врагами, пока они вконец вас не одолели. Я решил, что вы умерли, дождался, пока солдаты уйдут, и выполз из тени, словно уличная крыса, собираясь ограбить вас. Но когда я стал снимать сапоги, ваши глаза открылись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130