Ты же говорил, что их сюда не водят.
Да, Талискер и сам понимал, что экскурсия в большой опасности, поскольку находится на дороге демона, не дальше чем в миле от свирепой твари.
— Что нам делать?
Шаги и голос экскурсовода становились громче:
— Считают, что в Мэри-Кинг-Клоуз водятся привидения. Когда район начали постепенно открывать, люди не хотели возвращаться…
— Отлично, Дункан, ступай к Деме.
— Что ты собираешься?..
— Смотри, — ухмыльнулся Малки.
На мгновение он почти исчез, стал совсем прозрачным и размытым, а потом появился ярким и четким, таким же, как в первый день встречи с Талискером, — со всем гноем, вонью и прочим, да еще и как будто светился изнутри.
— Видишь?
— Меня охватывают неприятные воспоминания, — поежился Талискер.
— Пойду покажусь им. Потом тебя догоню. — С этими словами Малки отправился навстречу туристам.
Экскурсовод чувствовал, что внимание группы рассеивается. Он вздохнул. Конечно, хуже всего, когда туристы напиваются, что происходит нередко. Группа скаутов, которую он водил на прошлой неделе, задавала много вопросов, и ни одного из них не стошнило во дворе Городских палат. Те же, кто покупает билеты в последний момент, всегда хотят только одного — чтобы их развлекли и слегка попугали, дали возможность повизжать от души.
— В этой комнате большинство людей с высокой психической чувствительностью утверждают, что слышат привидение. — Он поднял лампу и осветил то, что скорее всего в средние века было бельевым шкафом. Экскурсовод устал и понимал, что это слышно по его голосу. Как ни странно, группа немного успокоилась, сбилась в кучу и внимательно слушала, глядя на что-то за его спиной. — Плачущую девочку.
— Отлично, — перебила его одна из пьяных девиц, — но на малышку не похоже.
— Хотя сделано прекрасно, — добавила ее подруга. — Должно быть, это прожектор, да? Сквозь него так хорошо видно…
— Что? — Экскурсовод обернулся — и увидел в двух шагах от себя Малки.
Тот ухмыльнулся, обнажая белые десны и сгнившие зубы, и процедил с шотландским акцентом:
— Э-э… Что бы вам такое сказать?
Экскурсовод стал бледнее, чем был, несмотря на весь свой грим. В горле у него пересохло, и, когда он попытался заговорить, изо рта вырвался только невнятный стон.
— С вами все в порядке? — спросил Малки, а потом, припомнив, зачем он здесь, обнажил меч и бросился на туристов с боевым кличем.
Гид сразу же опомнился и заорал:
— Бегите! Он настоящий!
Все как один бросились прочь, хотя один вопиюще мужественный тип не преминул горца сфотографировать.
Как только люди исчезли и в подземелье снова воцарилась тишина, Малки принял свой нормальный облик. Потом он услышал плач и немедленно понял, кто это.
— Ильза? Ильза, девочка моя, это я, твой папа, — хрипло выговорил горец. — Где ты?
Ответа не было. Малки сел на пол, прислонившись спиной к стене. Плач оборвался, и в воздухе повисло ожидание.
— Слушай, Ильза, ты была слишком маленькой, чтобы понять — да и как? Твой собственный отец… — он не сразу выговорил эти слова, — …твой собственный отец убил тебя. Я не знаю, может быть, ты так и остаешься ребенком, и тогда так и не сможешь понять. Иного выхода не было, — всхлипнул он. — Я не мог смотреть, как ты мучаешься, прямо как мама… Слишком сильно любил тебя… вас обеих. И она заставила меня дать слово… Думаю, тебе потому нет покоя, что убил тебя папа… Но все было совсем, совсем иначе… — Малколм закрыл лицо руками. Как они могут приходить сюда, глазеть по сторонам и хихикать?
— Папа?
Он поднял лицо. Перед ним стояла Ильза, маленькая девочка с волной темных волос, ниспадающей завесой до самого пояса. Еще бы ей не плакать — целых двести лет. Она стояла немного в сторонке, засунув пальчик в рот и удивленно глядя на отца.
— Ильза? — прошептал Малки. — Малышка… Иди сюда, ко мне.
Она подбежала, переступая по каменному полу маленькими ножками, потом села к нему на колени и обняла ручонками за шею. Малки переполняли радость и горе одновременно. Как же она может все еще любить его?!
— Спой мне песенку, папа.
Он вытер слезы и постарался подавить рыдания.
— Песенку? Только если ты пообещаешь мне больше не плакать. Обещаешь?
Она с готовностью кивнула.
Талискер уходил в глубь подземелья. Неожиданно впереди что-то ослепительно полыхнуло алым, и раздался крик. Дункан закрыл лицо руками, не в силах вынести яркое сияние и мысль, что он опоздал на помощь Деме. Потом накатил оглушительный звук и донеслись вопли убегающих туристов. Он улыбнулся в темноту и бросился вперед.
Песня окончилась, пора было уходить. Малки обнял дочь.
— Помни, что папочка тебя любит, малышка, хорошо?
Когда он открыл глаза, рядом стояла еще одна фигура.
— Теперь она знает, Малколм. — Его жена улыбнулась. — Спасибо.
— А вот и мама пришла, чтобы забрать тебя домой, — сказал горец Ильзе. Та по-прежнему сидела у него на коленях, но при его словах подняла голову.
— Мама! — Девочка соскользнула с коленей и, не оборачиваясь, бросилась на руки матери.
Мораг долго глядела на своего мужа, прежде чем спросила:
— Ты идешь с нами?
Женщина протянула Малки руку — и тут тишину разорвал ужасный крик, доносящийся снизу, и послышался зов Талискера.
— Не могу, любовь моя, — печально покачал головой Малки. — Я все еще нужен там.
Мораг не произнесла ни слова упрека. Просто улыбнулась, и они обе исчезли.
Это было сплошное безумие. Талискер удерживал демона на расстоянии двумя факелами, которыми Деме освещала свое жилище. Каждый раз, когда тварь делала шаг вперед, Дункан отвечал выпадом, подпаливал ее шкуру, и она выла от боли. Талискер понимал, что долго так не продержится, и ждал, когда Малки наконец прогонит туристов и придет ему на помощь. Вопли экскурсантов давно смолкли, а горец не появился. А теперь к тому же по коридорам разносились звуки песни, исполненной его неподражаемым пронзительным голосом.
Чаплин и Финн подошли к Городским палатам, как раз когда из входа с криками вылетела группа туристов и бросилась на засыпанную снегом Хай-стрит. Только две молодые женщины и экскурсоводы остановились посередине площади. Одна из женщин плакала и дрожала, другая, утешающая ее, резко обернулась к гидам:
— Мы можем в суд на вас подать, ублюдки! Вы что, пытаетесь добиться у туристов сердечного приступа? Я пожалуюсь в городской совет, и вы лишитесь лицензии!.. Пойдем, милая, надо срочно выпить, пока пабы не закрылись. — Она увела свою спутницу, поскальзываясь на высоких каблуках. Экскурсоводы не вымолвили ни слова протеста, они сами были ошарашены.
Чаплин подошел к ним и предъявил удостоверение.
— Можно задать вам пару вопросов?
Гид удивился.
— Конечно, но о чем?
— Вы видели кого-нибудь внизу?
— Ну, да…
— Примерно моего роста, рыжие волосы, худощавый?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Да, Талискер и сам понимал, что экскурсия в большой опасности, поскольку находится на дороге демона, не дальше чем в миле от свирепой твари.
— Что нам делать?
Шаги и голос экскурсовода становились громче:
— Считают, что в Мэри-Кинг-Клоуз водятся привидения. Когда район начали постепенно открывать, люди не хотели возвращаться…
— Отлично, Дункан, ступай к Деме.
— Что ты собираешься?..
— Смотри, — ухмыльнулся Малки.
На мгновение он почти исчез, стал совсем прозрачным и размытым, а потом появился ярким и четким, таким же, как в первый день встречи с Талискером, — со всем гноем, вонью и прочим, да еще и как будто светился изнутри.
— Видишь?
— Меня охватывают неприятные воспоминания, — поежился Талискер.
— Пойду покажусь им. Потом тебя догоню. — С этими словами Малки отправился навстречу туристам.
Экскурсовод чувствовал, что внимание группы рассеивается. Он вздохнул. Конечно, хуже всего, когда туристы напиваются, что происходит нередко. Группа скаутов, которую он водил на прошлой неделе, задавала много вопросов, и ни одного из них не стошнило во дворе Городских палат. Те же, кто покупает билеты в последний момент, всегда хотят только одного — чтобы их развлекли и слегка попугали, дали возможность повизжать от души.
— В этой комнате большинство людей с высокой психической чувствительностью утверждают, что слышат привидение. — Он поднял лампу и осветил то, что скорее всего в средние века было бельевым шкафом. Экскурсовод устал и понимал, что это слышно по его голосу. Как ни странно, группа немного успокоилась, сбилась в кучу и внимательно слушала, глядя на что-то за его спиной. — Плачущую девочку.
— Отлично, — перебила его одна из пьяных девиц, — но на малышку не похоже.
— Хотя сделано прекрасно, — добавила ее подруга. — Должно быть, это прожектор, да? Сквозь него так хорошо видно…
— Что? — Экскурсовод обернулся — и увидел в двух шагах от себя Малки.
Тот ухмыльнулся, обнажая белые десны и сгнившие зубы, и процедил с шотландским акцентом:
— Э-э… Что бы вам такое сказать?
Экскурсовод стал бледнее, чем был, несмотря на весь свой грим. В горле у него пересохло, и, когда он попытался заговорить, изо рта вырвался только невнятный стон.
— С вами все в порядке? — спросил Малки, а потом, припомнив, зачем он здесь, обнажил меч и бросился на туристов с боевым кличем.
Гид сразу же опомнился и заорал:
— Бегите! Он настоящий!
Все как один бросились прочь, хотя один вопиюще мужественный тип не преминул горца сфотографировать.
Как только люди исчезли и в подземелье снова воцарилась тишина, Малки принял свой нормальный облик. Потом он услышал плач и немедленно понял, кто это.
— Ильза? Ильза, девочка моя, это я, твой папа, — хрипло выговорил горец. — Где ты?
Ответа не было. Малки сел на пол, прислонившись спиной к стене. Плач оборвался, и в воздухе повисло ожидание.
— Слушай, Ильза, ты была слишком маленькой, чтобы понять — да и как? Твой собственный отец… — он не сразу выговорил эти слова, — …твой собственный отец убил тебя. Я не знаю, может быть, ты так и остаешься ребенком, и тогда так и не сможешь понять. Иного выхода не было, — всхлипнул он. — Я не мог смотреть, как ты мучаешься, прямо как мама… Слишком сильно любил тебя… вас обеих. И она заставила меня дать слово… Думаю, тебе потому нет покоя, что убил тебя папа… Но все было совсем, совсем иначе… — Малколм закрыл лицо руками. Как они могут приходить сюда, глазеть по сторонам и хихикать?
— Папа?
Он поднял лицо. Перед ним стояла Ильза, маленькая девочка с волной темных волос, ниспадающей завесой до самого пояса. Еще бы ей не плакать — целых двести лет. Она стояла немного в сторонке, засунув пальчик в рот и удивленно глядя на отца.
— Ильза? — прошептал Малки. — Малышка… Иди сюда, ко мне.
Она подбежала, переступая по каменному полу маленькими ножками, потом села к нему на колени и обняла ручонками за шею. Малки переполняли радость и горе одновременно. Как же она может все еще любить его?!
— Спой мне песенку, папа.
Он вытер слезы и постарался подавить рыдания.
— Песенку? Только если ты пообещаешь мне больше не плакать. Обещаешь?
Она с готовностью кивнула.
Талискер уходил в глубь подземелья. Неожиданно впереди что-то ослепительно полыхнуло алым, и раздался крик. Дункан закрыл лицо руками, не в силах вынести яркое сияние и мысль, что он опоздал на помощь Деме. Потом накатил оглушительный звук и донеслись вопли убегающих туристов. Он улыбнулся в темноту и бросился вперед.
Песня окончилась, пора было уходить. Малки обнял дочь.
— Помни, что папочка тебя любит, малышка, хорошо?
Когда он открыл глаза, рядом стояла еще одна фигура.
— Теперь она знает, Малколм. — Его жена улыбнулась. — Спасибо.
— А вот и мама пришла, чтобы забрать тебя домой, — сказал горец Ильзе. Та по-прежнему сидела у него на коленях, но при его словах подняла голову.
— Мама! — Девочка соскользнула с коленей и, не оборачиваясь, бросилась на руки матери.
Мораг долго глядела на своего мужа, прежде чем спросила:
— Ты идешь с нами?
Женщина протянула Малки руку — и тут тишину разорвал ужасный крик, доносящийся снизу, и послышался зов Талискера.
— Не могу, любовь моя, — печально покачал головой Малки. — Я все еще нужен там.
Мораг не произнесла ни слова упрека. Просто улыбнулась, и они обе исчезли.
Это было сплошное безумие. Талискер удерживал демона на расстоянии двумя факелами, которыми Деме освещала свое жилище. Каждый раз, когда тварь делала шаг вперед, Дункан отвечал выпадом, подпаливал ее шкуру, и она выла от боли. Талискер понимал, что долго так не продержится, и ждал, когда Малки наконец прогонит туристов и придет ему на помощь. Вопли экскурсантов давно смолкли, а горец не появился. А теперь к тому же по коридорам разносились звуки песни, исполненной его неподражаемым пронзительным голосом.
Чаплин и Финн подошли к Городским палатам, как раз когда из входа с криками вылетела группа туристов и бросилась на засыпанную снегом Хай-стрит. Только две молодые женщины и экскурсоводы остановились посередине площади. Одна из женщин плакала и дрожала, другая, утешающая ее, резко обернулась к гидам:
— Мы можем в суд на вас подать, ублюдки! Вы что, пытаетесь добиться у туристов сердечного приступа? Я пожалуюсь в городской совет, и вы лишитесь лицензии!.. Пойдем, милая, надо срочно выпить, пока пабы не закрылись. — Она увела свою спутницу, поскальзываясь на высоких каблуках. Экскурсоводы не вымолвили ни слова протеста, они сами были ошарашены.
Чаплин подошел к ним и предъявил удостоверение.
— Можно задать вам пару вопросов?
Гид удивился.
— Конечно, но о чем?
— Вы видели кого-нибудь внизу?
— Ну, да…
— Примерно моего роста, рыжие волосы, худощавый?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89