Он тяжело дышал, разинув клюв, его грудь судорожно вздымалась. Бидж догадалась, что за один день он слетал к гнезду, обратно на Перекресток и снова к гнезду.
— С тобой все в порядке? Помощь не нужна? Грифон отвернулся.
— Я принес тебя сюда не ради себя. Помоги нашему молодняку.
Вокруг стоял оглушительный шум: тревожные крики химер, обрывки разговоров между грифонами…
И что-то еще. Бидж напряженно прислушалась: приглушенный непонятный писк где-то рядом…
Она стала озираться, щурясь от дыма, пытаясь разглядеть что-либо в тусклом лунном свете и отблесках костров. Одно из яиц поблизости качалось и вздрагивало.
Бидж осторожно приблизилась, внимательно выбирая, куда поставить ногу. Поскользнуться и упасть между стволами значило бы рисковать вывихом, если не хуже. Опустившись на колени, она приложила ухо к скорлупе, потом подняла яйцо, смахнув приставшие к нему перья, шерсть и помет. Наконец, пораженная увиденным, она крикнула наблюдавшим за ней грифонам:
— Скорлупа слишком толстая. Малыши не могут выбраться наружу.
Бидж резко стукнула по скорлупе фонариком. Несколько грифонов ахнули, Золотой в ярости взлетел, растопырив когтистые лапы. Бидж не обратила на них внимания.
Прежде чем Золотой успел приблизиться, она отколупнула несколько кусков скорлупы и нажала на удивительно эластичную, но неподатливую мембрану внутри яйца. Неожиданно мембрана лопнула, и в отверстии появился маленький клюв. Бидж лихорадочно разламывала остатки скорлупы.
— Что-то подобное случалось и в моем мире, — сказала она, — правда, с точностью до наоборот. Белоголовые орланы не могли размножаться — из-за наличия ДДТ в пище скорлупа их яиц стала слишком тонкой. Что-то случилось и здесь: скорлупа ваших яиц стала слишком толстой.
Как фокусник, завершающий трюк эффектным жестом, она сунула руку в яйцо и вытащила влажного, задыхающегося, перепуганного птенца. Его крылышки были пуховыми и бессильными, пушистый мех торчал клочьями, глаза еще не открылись, и он вопил от страха и голода.
Бидж посадила малыша на гнездо и с ужасом увидела, как грязные бревна и ветки словно ожили. Паразиты, привлеченные движением, сбегались со всех сторон.
Тварь с телом сороконожки и похожей на пинцет головой поползла по лапке малыша, вцепилась конечностями ему в бок, свернулась в тугую спираль и начала ввинчиваться в кожу. Птенец завопил.
Бидж, морщась, отцепила извивающуюся сороконожку и вытащила ее голову из ранки. Как ни была она закалена ветеринарной практикой, прикасаться к паразиту ей было противно; красный след, оставленный укусом на теле птенца, вызвал у нее гнев. Бидж раздавила голову сороконожки о бревно — никакого сожаления тварь у те не вызывала.
Она взяла малыша на руки: теплокровные новорожденные нуждаются в другом теплом теле. Посадить его было некуда…
— С ним все в порядке? — раздался взволнованный голос сзади.
Конечно, «с ним» — это был юный грифон. Спрашивал о нем Золотой; он чуть не опрокинул Бидж, бросившись к новорожденному, и начал внимательно его осматривать.
Детеныш-грифон неожиданно кашлянул. Бидж вытерла остатки белка с его перьев и меха и протянула малыша Золотому.
— Возьми его и держи повыше. Не мог бы ты устроить его между крыльев, пока не найдешь чистое местечко?
— Конечно. — Грифон присел на задние лапы, бережно взял птенца и поднял так, что они оказались клюв к клюву. — Твое имя будет… — Золотой быстро взглянул на Бидж, повернул голову почти на сто восемьдесят градусов и тихо прошептал что-то на ухо малышу. Потом нежно погладил его по головке, втянув острые когти.
— Сюда, — позвал резкий голос. — И поторопись. Бидж выпрямилась, глядя на Бронзового и подрагивающее яйцо рядом с ним. Окружив ее полукругом, грифоны пристально смотрели на яйцо; выражение их клювов и глаз выдавало ужасное беспокойство. За их спинами какая-то химера дохнула огнем, захлопала крыльями и с надеждой уставилась на Бидж. Девушка откашлялась.
— Слушайте внимательно.
Головы грифонов повернулись к ней, и даже некоторые химеры проявили интерес.
Бидж сглотнула и твердо сказала:
— Надеюсь, вы видели, что я делала. Вы должны разбить скорлупу у яиц и, когда появятся малыши, сильно, но осторожно похлопать их по спинкам, чтобы освободить от жидкости клювы и дыхательные пути… — Она взглянула на острые как бритвы, не уступающие по твердости стали когти и повторила: — Осторожно и нежно. Этого должно быть достаточно. — Она снова повернулась к гнезду.
Бидж подняла не подававшее признаков жизни яйцо и ласково обратилась к ближайшей химере:
— Привет! Здравствуй, голубушка! Как поживаешь? Скажи мне что-нибудь.
Химера послушно дохнула вонючим дымом и пламенем. Бидж воспользовалась этим, чтобы посмотреть яйцо на просвет, собралась с духом и резким ударом о бревно разбила скорлупу пополам.
Грифоны вокруг резко втянули воздух. Бидж, хоть и была уверена в правильности своих действий, побаивалась смотреть на них; она взболтала содержимое яйца: зародыша в нем не было.
— Заставьте химер выдыхать пламя и посмотрите яйца на просвет. Если обнаружите внутри птенца, разбейте скорлупу клювом. Не забудьте разорвать мембрану внутри яйца. — Одна из химер радостно завопила. Бидж, глаза которой щипало от серы, подождала, пока шум утихнет, и продолжала: — Если окажется, что новорожденный еще не дышит, приложите ухо и послушайте, бьется ли сердце, пощупайте, поднимается ли грудная клетка. Если сумеете, дуньте в клюв малыша, чтобы его легкие начали работать, хотя, честно говоря, я не уверена, что вы сможете плотно приложить клюв к клюву. Можно попробовать взять в клюв головку новорожденного целиком. Если это не сработает, зовите меня: я захватила шприцы, введу допрам для стимуляции. — Она оглядела окруживший ее полукруг мрачных физиономий. — Приносите мертворожденных ко мне: я сделаю все, что смогу.
Несколько птенцов легко появились на свет, одного не подававшего признаков жизни Бидж удалось оживить. Потом к ней подбежал Бронзовый, сжимая в клюве крохотное тельце так осторожно, что даже не поцарапал нежную кожу. Бидж выхватила у него птенца и стала искать пульс; свободной рукой она вынула шприц и зубами стащила защитный колпачок с иглы. Сделав укол стимулянта, она стала ждать, окажет ли он действие, глядя на малыша почти с такой же надеждой, как и грифон рядом с ней.
Когда птенец затрепыхался и запищал, Бидж засмеялась от радости и погладила его по пушистой головке, прежде чем отдать отцу. Уверенная в себе, высоко держа голову, она направилась к следующему яйцу — шестому за ночь.
Разбив скорлупу, в которой скребся птенец, она пораженно замерла: из яйца показалась кошачья голова, потом за края скорлупы высунулись лапки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100