Первая неделя исторического сейма прошла очень интересно. Выступают преимущественно ораторы от провинциальных сеймиков. Долгие, скучнейшие речи на банальнейшие темы. Вежливый маршал Малаховский не может одернуть присяжных болтунов. На троне больной дремлющий король. Атмосфера безграничной скуки. В среде зевающих депутатов и в летучих сатирических изданиях мелькает первое определение этого сейма: «разболтавшийся сейм». А в кругах дипломатического корпуса называют его «танцевальным сеймом», так как в смысле светских увеселений сейм просто небывалый. Вся палата депутатов была заранее приглашена «чохом» на весь цикл приемов, устраиваемых регулярно в каждый очередной день недели, кроме суббот, а именно: в воскресенье – большой ужин у князя-примаса Михала Понятовского, в понедельник – прием у великого коронного маршала Михала Мнишека, во вторник – у маршала Малаховского, в среду – у князя Адама Чарторыского, в четверг – у Щенсного-Потоцкого, в пятницу – у Игнация Потоцкого. На этих блистательных «ассамблеях» и в тиши кабинетов иностранных послов, а не в палате депутатов намечается будущий ход событий.
Первый удар грома разражается 13 октября. На рассмотрение маршала сейма поступает давно ожидаемая нота прусского правительства, в которой посол Бухгольц выражает официальный протест против нового союза с Россией. То, о чем до сих пор говорили только на тайных совещаниях, высказано вслух для всеобщего сведения. Впечатление колоссальное. Теперь уже никто не сомневается, что столкновение между державами обеспечивает безопасное прикрытие для сейма. Впервые за сто лет сейм Речи Посполитой будет заседать как независимый сейм. Вспыхивает всеобщий энтузиазм. Первым проявлением его является почти без дискуссий принятое решение о создании стотысячной армии.
Вот отрывок из письма Станислава-Августа относительно этого: «…Народный энтузиазм, возросший до такой степени, что я подобного и не видал, единодушно постановил, что армия Речи Посполитой должна быть увеличена до ста тысяч человек. Восторженность, несомненно, весьма похвальная в основе своей, и в первые минуты ее невозможно было сдержать никакими резонами. Она сама стремилась назначить себе какую-то цель, к коей и я постоянно стремлюсь, но только мысля это постепенно. Оппозиция на голове ходит, чтобы вывести командование армией из подчинения Постоянному совету коему вручили этот закон от 1776 года. Вот он, предмет политической борьбы этого сейма».
Этот краткий отрывок великолепно передает весь механизм политической ситуации. Патриотическое решение об увеличении армии – несмотря на всю нереальность этой цифры, трудно согласуемой с финансовыми возможностями тогдашней Польши, – должно было при сохранении существующей системы управления сыграть на руку королю. Этого оппозиция допустить не могла, и она предприняла концентрированную атаку на ненавистное ей учреждение – на военный департамент Постоянного совета.
Учреждение это сочетало в себе компетенцию военного министерства, главного вербовочного управления и исполнительного органа по политическим, уголовным и финансовым делам. Ни одна из этих компетенций не могла обеспечить ему расположения граждан. В глазах общества военный департамент был главным орудием диктатуры непопулярного короля и наиболее ненавистным символом уклада, навязанного державами-гарантами. Это было первой, основной стороной проблемы. Но существовала и другая. Военный департамент благодаря энергичному руководству умного и образованного Комажевского стал в последние годы единственной конкретной силой, обеспечивающей порядок, сдерживающий рассыпающуюся Речь Посполитую. Департамент последовательно направлял свои усилия на то, чтобы возродить и придать современный характер разваленной гетманами армии, и уже добился в этой области серьезных результатов. Ликвидация этого учреждения не могла пройти без борьбы.
Борьба из-за военного департамента была первой драматической кампанией Четырехлетнего сейма. Финал ее разыгрался в исторический день 3 ноября 1788 года. При первом открытом голосовании большинство сейма высказалось за сохранение департамента. Тогда потребовали тайного голосования. При тайном голосовании 50 депутатов решились переметнуться к оппозиции. Военный департамент был упразднен большинством в 18 голосов. Сейм неистовствовал. Радость выплеснулась на улицы города. Послушаем, как выглядело это по свидетельству современника: «Нельзя передать, какая радость проявилась после этой победы. По всему городу забегали гонцы с этой поразительной вестью. Во всех домах, а особливо там, где ежедневно бывали приемы, не спали, ожидая решения сессии. Повсюду радовались одному и тому же, люди обнимались, женщины плакали от счастья, дети прыгали, хлопали в ладоши. Впервые за много лет представительный орган поляков поставил на своем. Хорошо или плохо, не в этом дело, а по своей собственной воле и разумению».
Борьба в польском сейме происходит на фоне все обостряющейся международной ситуации. Берлинское правительство после первой дипломатической победы, отменившей антитурецкий союз, начинает вести себя смелее. К концу октября прусский посланник вручает Штакельбергу официальную ноту, требуя вывода русских войск из Украины. Дипломатическая переписка между королем Фридрихом-Вильгельмом II и Бухгольцем раскрывает с циничной откровенностью подлинные мотивы и цели прусской политики. «Толстый Гу» последовательно, хотя и другими методами, продолжает политическую линию своего предшественника Фридриха II. С первой же минуты он стремился к новому разделу Польши, на основании которого к Пруссии отошли бы Торунь и Гданьск. Для осуществления этого необходимо уничтожить в Польше русское влияние и заменить его влиянием прусским. Но внешне все это выглядит совсем иначе. Внешне «добродушный» прусский, монарх выступает как искренний друг поляков, поддерживает их патриотически-освободительные стремления, защищает их от России и абсолютизма их собственного короля. Магнатская оппозиция верит в благие намерения прусского двора, потому что хочет в них верить. Усомниться в искренности этих намерений равнозначно отсутствию патриотизма. Варшаву обходит двустишие:
Слух о счастье великом мчит от дома до дома.
Еретик, кто не верует слуху такому.
После упразднения военного департамента петербургский двор предпринимает ответную акцию. 5 ноября Штакельберг вручает маршалу сейма ноту, гласящую, что в результате нарушения Речью Посполитой форм правления, гарантированных тремя державами в 1775 году, «императрица будет вынуждена считать себя свободной от всяких дружественных обязательств по отношению к Польше».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51